Йоханнес Зиммель - И даже когда я смеюсь, я должен плакать…

— Да, но… Прости, я не хочу быть бестактным, но на что ты живешь с тех пор? Чем ты занимаешься?

— Ах, то одно, то другое, — говорит Мелоди. — Что придется. Маленькие услуги, понимаешь ли. Всегда находится немного дела. Главное, ни от чего не отказываться. Я с трудом, но перебиваюсь. Есть много других, кому действительно плохо приходится. Не только здесь. Русским коллегам в Америке тоже. И коллегам во многих других странах. Иди, ляг рядом со мной, Миша! Так ведь намного лучше, да? Как ты сложен, ах!

Тут настроение у Миши действительно становится праздничным, потому что этого ему еще ни одна женщина не говорила, пока на нем были надеты брюки. Но, конечно, возбуждение, виски, аромат, который источает Мелоди, ее прекрасные ноги, ее прелестная грудь, и тут она его еще и поглаживает, и он собирается с духом и тоже ласкает ее. Видите, робкий Миша тоже не всегда робок!

— Тебе жарко, милый?

— Да… да.

— Тогда сними пиджак! И галстук сними, подожди, я тебе помогу! И расстегни рубашку! Ты не против, если я выскользну из платья?

Он не только не против, но и помогает ей. Обстановка становится все сказочнее — а на улице все больше смеркается. Какой дивный весенний вечер!

— Теперь я наполню стаканы, — говорит Мелоди и наливает вино, при этом она обольстительно изгибается и качает бедрами, ай-ай-ай! Хорошо, что милая дежурная уже принесла в ванную полотенца, когда приходила со льдом и содовой.

— За тебя, Миша!

— Твое здоровье, Мелоди!

— Твое, милый. Нет, ты просто не представляешь себе, что означал этот конец холодной войны, эта разрядка напряженности между Востоком и Западом для тысяч, десятков тысяч таких, как мы! Конец средств к существованию, Миша. Подожди-ка, я только хочу снять этот пояс для чулок… так намного приятнее. Ты тоже сними свои брюки! Ах, чего ты будешь стесняться, когда судьба нас обоих… Ты представить себе не можешь, какая нищета царит среди нас и коллег из других подобных служб! Мне еще живется хорошо, у меня есть то одно, то другое, как я уже сказала. Но у некоторых ничего нет. Совсем ничего! Они стоят перед пропастью. Это же отборные мужчины и женщины, не так ли, интеллигентные, прекрасно воспитанные, из лучших семей, из русских коллег многие были дальними родственниками Романовых… мои предки прибыли в Новый Свет на «Мэйфлауэр»… Ты удивлен? Такая, как я, не может же пойти на панель!

— Не… возможно. — Надо снять брюки. Давят! А если Мелоди еще немного погладит…

— Между США и Россией сейчас нет холодной войны, — говорит она с горечью. — Кого волнуют при этом простые агенты? Никого! США и Россия объединяются против третьего мира, там люди становятся все опаснее, потому что они делаются все беднее и все большая часть их голодает… Я думаю, я сниму бюстгальтер, как тебе?

— Ха… грм…

— Ах, какое облегчение! Нравятся тебе мои шарики?

— Я никогда не видел красивее…

— Можешь спокойно их потрогать, им это нравится, Миша. Все настоящее, никакого силикона, никаких инъекций… О Боже, теперь ты соски… Дальше, не останавливайся, продолжай, у меня невероятно чувствительные сос… О, Миша, Миша, Миша…

Она стонет в порыве страсти, и вот ее язык уже у него в горле, вот это поцелуй!

Дети, отвернитесь, это не для вас!

Спустя вечность они разъединяются. Миша выскальзывает из брюк, просто это невыносимо, так давит, и, пока он выскальзывает, Мелоди говорит:

— Мусульмане самые опасные, в смысле завоевания мирового господства… Но у них свои службы, очень редко им бывает нужен кто-нибудь из нас… Сними с меня мои трусики, ах, милый, какой ты нежный, какой ты сладкий… Ты замечаешь, какая я уже влажная?

Да он это замечает и еще то, что у нее натуральный каштановый цвет волос, никакой краски, и к тому же распущенный пояс для чулок и сами шелковые чулки, это… это… Ничего настолько возбуждающего Миша еще никогда не видел, такого с ним еще не было.

— Аааах, — произносит Мелоди и спрашивает: — У тебя что-нибудь есть?

— Что есть?

— Ну… ты же знаешь.

— Ах, это. Нет.

— Ни одного?

— Нет, к сожалению. Дежурная мне наверняка бы продала что-нибудь, но я не осмелился попросить, потому что я думал, ты тогда подумаешь, что я хочу с первого раза…

— Ну, ведь ты же этого хочешь! И я тоже…

— Ах, Мелоди, Мелоди… что мы только делаем?

— Мне надо в ванную, — говорит Мелоди, выскакивает из кровати и исчезает. Дверь захлопывается.

Миша лежит в постели и чувствует, как кровь стучит у него в висках и в другом месте. Он включает маленький радиоприемник и ищет, находит подходящую станцию, передающую старомодную танцевальную музыку. Это именно то, что надо, думает Миша, может быть, включить еще ночник, чтобы все было еще и видно, а тут уже приходит из ванной Мелоди и благоухает, свежевымытая и надушенная, ах, ах, какое наслаждение, и она, шмыгнув к Мише, хрипло шепчет:

— Теперь иди ты! Быстро, быстро… на краю ванны стоит моя сумочка… там целая пачка… Я тоже думала, что ты подумаешь, я хочу сразу в первый раз, но теперь, раз у тебя нет ни одного…

— Да, — говорит Миша и мчится в ванную, — да, да, я сейчас же вернусь, милая Мелоди…

Взгляд назад — из радио доносится музыка, мягкая, как шелк, и слабый свет ночника играет на белой коже Мелоди. Как она красива, как она прекрасна — под душ, скорее! Холодная вода, хотя…

Миша долго стоит под душем и основательно моется и начинает стыдиться все больше, так что он даже повязывает полотенце на бедра, прежде чем вернуться в комнату, где его ждет Мелоди, с распростертыми объятиями и раскрытыми бедрами.

— Ты нашел упаковку?

— Да…

— Надел?

— Нет.

— Так где же он?

— У меня в руке.

— Что значит, у тебя в руке?

— Я был так возбужден, Мелоди. Но когда я полез под холодный душ. И я смогу надеть, только когда он снова…

— Ах, вот что. Мой сладкий малыш! Сними это дурацкое полотенце! Это мы сейчас быстро сделаем, мои губы… — И тут Мелоди вдруг выскакивает из постели и проносится мимо Миши опять в ванную.

— Что с тобой? — спрашивает он испуганно.

— Забыла моего Джонни, — слышит он ее ответ и видит, как она роется в своей большой крокодиловой сумке.

— Твоего кого?

— Моего Джонни, — говорит она и достает из сумки мешочек с «молнией», расстегивает «молнию» и вынимает из мешочка продолговатое устройство, у которого, как видит Миша, есть ступенчатый переключатель, один, два, три, а впереди небольшой, очень гладкий диск на коротком металлическом стержне, а еще у этого прибора есть электрический шнур и штепсель.

— Что это такое? — спрашивает Миша, пока Мелоди, встав на колени возле кровати (Боже, какие ягодицы!), ищет и ищет…

— Что ты ищешь?

— Розетку.

— Зачем тебе розетка?

— Для моего Джонни. Ты никогда не видел массажный аппарат, дорогой?