Ксения Спынь - Чернее, чем тени

Феликс убавил звук и отошёл от радио.

— И что это? — испуганно и растерянно спросила Лаванда. — Почему?

— Ты же слышала? Диверсионный акт.

— На самом деле?

— Ну конечно.

— Нет, я серьёзно… Это Софи или правда чья-то диверсия?

Феликс развернулся к ней:

— В двух шагах от резиденции, где круглосуточная охрана? И уже ищут преступников, хотя причину даже не выяснили? И кто-то из компании Нонине вот так случайно подставился — причём на следующее утро после того визита? — он со смехом развёл руками. — Да ладно!

— Так, значит, Софи, — Лаванда опустила глаза. — И это из-за вчерашнего разговора?

— Не исключено. Я даже не удивлюсь, если «потери среди ближайшего окружения» — это тот самый Андрей Кедров, — Феликс о чём-то задумался. — А ведь если она за это его кокнула и он действительно говорил правду… То, возможно, мог стать не таким уж плохим человеком.

Лаванда нахмурилась: как-то слишком уж быстро определял он людей в «хорошие» и «плохие», исходя исключительно из того, помогали они ему или наоборот.

— А как нам быть с конференцией? — вспомнила вдруг она. — Вдруг там действительно будет что-то важное?

— С конференцией… — протянул он. — С конференцией, похоже, что придётся идти.

Он поймал удивлённый взгляд Лаванды и закивал:

— Да, я понимаю, что это всё равно что лезть в пекло… Тем более, если устранила она действительно Кедрова и именно за это, а не за что-то другое, то это ведь означает, что и весь наш вчерашний разговор ей известен. А если так, то мы с тобой фактически под прицелом, сестрёнка, — Феликс взглянул на неё с несвойственной ему серьёзностью, даже как будто с грустью. Быстро добавил. — Ты, впрочем, можешь не ходить.

— Нет, я пойду, — Лаванда быстро закивала.

— Пойдёшь… Хорошо. Мне, конечно, не следовало впутывать тебя во всё это… Но, кстати, мел по-прежнему при тебе.

Софи ещё раз сняла трубку телефона.

— Китти, зайди ко мне.

Времени как раз прошло достаточно для всего пути от студии в штабе связи до резиденции. И правда, одна минута — и Китти со стуком вошла, смотря на Софи с внимательной готовностью.

— Садись и пиши, — Нонине кивнула на бумагу и ручку на секретарском столе, сама же отошла к окну. — Записывай, что ты сейчас скажешь во вступительном слове.

Конференции, на которых Софи присутствовала лично, обычно начинались с выступления Китти, которое как бы предваряло речь правительницы и готовило к её словам. Не стоило делать исключения и на этот раз. Помимо прочего, Софи не слишком хорошо себя чувствовала и надеялась дождаться улучшения, прежде чем выступать перед публикой.

Она подумала над формулировками, глядя в окно, где только начинал рассеиваться дым и с силой пытались пробиться сквозь него солнечные лучи. Слова с трудом примыкали друг к другу, они были расплывчаты, рыхло рассыпались и никак не хотели передавать то, что имела в виду Софи. Это, наверно, из-за тяжести в голове, изнутри давящей на стенки висков и переносицы.

— Во-первых, — начала Софи. — У нас стало ещё больше внутренних врагов и маскируются они куда лучше. Масштабы столь велики, что требуют быстрых и радикальных действий. Во-вторых, эта опасность устранима, но я буду вынуждена действовать жёстко. Любая критика этих действий в любой форме, включая двусмысленности и намёки разной степени прозрачности, будет автоматически приравниваться к подрыву авторитета действующей власти и пресекаться на корню. К устным разговорам это тоже относится. В-третьих, с завтрашнего дня начнутся рейды по квартирам с целью поиска улик, доказывающих причастность к антиправительственной деятельности. Наличие таких улик повлечёт за собой привлечение к суду по статье… по статье…

Она закрыла глаза, потёрла лоб между бровей. Всё плавало в голове и не давало сосредоточиться.

— Госизмена, — вспомнила Софи. И уже быстрее и менее отчётливо, как необязательное дополнение, добавила. — Насколько что там доказывает, будем определять в частном порядке, разумеется. Я лично буду.

Она обернулась на Китти. Та всё записала и снова внимательно смотрела на Софи.

— Ну, ты, конечно, не так им это скажешь. По-другому, чтоб им понравилось. Ну, придумаешь, как.

Китти кивнула.

— Да, и ещё, — вспомнила Софи. — Все блокпосты по границе города должны быть в полной боевой готовности. Из Ринордийска никого не выпускать. И не впускать, соответственно.

— В случае попытки бегства? — уточнила Китти таким тоном, будто речь шла о том, сколько ацетонового растворителя нужно заказать.

Софи мрачно посмотрела на неё, задумалась, отвернувшись к окну.

— Уничтожать, — наконец кинула она и, заметив, что Китти записывает, добавила. — Это не надо писать.

— Простите, — Китти быстро зачеркнула последнюю строчку.

— Это ты им лично скажешь, — с недоброй улыбкой Софи приблизилась к её столу. — Позвонишь и скажешь.

Китти спокойно подняла глаза:

— Будет сделано.

Софи остановилась и, будто только увидев, придирчиво окинула её взглядом.

— Китти, а почему ты в красном платье? Ты в нём выглядишь, как шлюха.

— Потому что конференция проходит без камер, Ваше Величество, и в таких условиях необходимо, чтоб говорящего было видно и из задних рядов.

— А, да, — Софи закрыла глаза и потёрла лоб. — Конференция же…

Открыв глаза снова, она посмотрела на Китти уже с усталым раздражением.

— Ладно, дай сюда, подпишу.

Подписывать собственные указания она начала с тех пор, как несколько раз не смогла вспомнить точно, когда и при каких обстоятельствах появились хранившиеся в её сейфе бумаги. На всякий случай, чтоб быть уверенной.

Дважды поставив свою завитую подпись — у самих тезисов и у последних зачёркнутых строк для надёжности — Софи вернула листок Китти.

— Свяжись с общественностью, секретарь! — она насмешливо улыбнулась.

— Да, Ваше Величество, — кивнула Китти и вышла из кабинета.

Пройдя несколько метров от двери кабинета Нонине, Китти подалась чуть влево и слегка прислонилась к стене.

Тяжёлый день. Сначала Кедров, теперь это… Китти вдруг очень захотелось всего этого не видеть.

«Так, прекрати истерику», — сказала она себе тем жёстким и холодным голосом, который всегда звучал у неё в голове, но которым она почти никогда не говорила с другими людьми. Полчаса до конференции — за это время приведи себя в порядок, а дальше всё должно быть безупречно, как всегда.

Она подняла голову и быстрым чётким шагом пошла вперёд по коридору, до конца которого успела выпрямить спину, расправить плечи и нацепить на лицо неизменно милую улыбку «первого диктора страны».

Турхмановский парк был совсем другим сейчас, в начале мая. Не только потому, что здесь теперь ходили толпы людей: деревья озеленились, расправились в воздухе пышные кроны и, сливаясь на расстоянии в зелёную дымку, бросали вниз бархатную тень. Деревья будто бы помнили всё, что прошло под ними, и знали, что будет дальше, но им это было совсем всё равно…