Мирко Благович - Запрограммированная планета (СИ)

Немного посидел, успокоился. Приоткрыл тетради с отчётами. Посмотрел. Закрыл. Приоткрыл. Опять зыркнул на цифры. Снова закрыл. Слегка оправившись, я почувствовал что-то вроде любопытства учёного-микробиолога, которому бактерии-актиномицеты доверили свои сокровенные тайны. Открыл тетрадки. Разложив перед собой отчёты и затаив дыхание, я попытался уже трезвее разобраться в этих роковых записях.

Что я могу сказать? Шедевр подлого искусства! Ещё одно ведро дерьма в душу. И ещё одно ведёрко опыта. Нет, маловато беру! Бочка дерьма и бочка опыта! Не меньше.

Деятельница! Бесстыжая! Просто негодяйка!

Чуть-чуть отпустило. Теперь можно и водички нахытнуть. Могу осилить тяжесть стакана. Я плеснул из графина воды и жадно приложился к гранёному стакашке. Какая вкусная водица. Холодненькая. Лихорадочно толкаясь, мысли удобно устраивались по своим местам. Снова заглянул в тетради. Шедевр! Сказать, что в этот момент я был шокирован – не сказать ровным счётом ничего!

***

Всё оказалось просто, как две копейки в советском телефоне-автомате. При парном снятии остатков ошибки исключены. Если умышленно или нечаянно записать в тетрадку неверное количество того либо иного товара, ошибка выяснится моментально, поскольку данные не сойдутся с цифрами в отчёте напарника. Или же ошибка должна быть задвоенной. В паре Славуня – Натали таких задвоенных ошибок оказалось расписано на три листа. Но самое гадкое заключалось в том, что задвоенные данные в тетрадях были проставлены явно умышленно.

Секрет, повторюсь, оказался прост: выставлено на полке пять бутылок шампанского. Пересчитали. Пять. Лёгкое движение руки, добавляем в отчёт единичку перед пятёркой, фиксируем на бумаге не пять, а пятнадцать бутылок игристого. Две упаковки чая? Нет, неправда! Ставим перед двойкой жирный кол. Двенадцать упаковок чая отборнейшего качества! Вот так-то лучше. Сорок пачек спичек? Пересчитали. Да, сорок. Добавляем впереди четвёрки троечку. Триста сорок смотрится внушительней, не правда ли? В общем, завышай у себя и незаметно дублируй в отчёте у напарника остатки товара, и будешь в вечном почёте у лоховой администрации. А параллельно выгребай из магазина чего душе угодно, никто и не заметит. Свежая бесплатная колбаса – пожалуйста. Молоко, рыба, пельмени – без вопросов! Окорочка, сосиски? Будьте добры! Коньяк на ближайшее торжество – легко! И коробку конфет к нему. Домашний холодильник уже забит? Ничего не нужно? И праздники прошли? Что ж, в этом случае щедрее добавляем в отчёт фиктивных пачек, бутылок, пакетов и банок, а несколько крупных купюр из кассы просто кладём себе в кошелёк. Пригодятся. Коль не нужны продукты, возьмём деньгами.

У нас на предприятии завёлся очередной воришка. И воришка этот – верная, скромная, честная Натали. Эх, Натали, Натали… Но почему?.. Почему всегда приходится так больно обжигаться?.. Неужто опять пророческое «не искушайте искушаемого вами» сработало? Не позволяйте воровать, тогда и воровать не будут, да? Но как в таком случае вообще жить? Как можно жить без доверия, без искренности, с вечными задними мыслями? Как? Ходить, дышать, двигать руками, ногами, крутить головой, спорить, смеяться, плакать, общаться с людьми и ежечасно, ежесекундно, ежемоментно размышлять, не искушаю ли я искушаемого мною? Неприятный тупик.

Человек команды, называется! Сейчас я этому человеку команды расскажу правду-матку! Сволочь! Поддавшись безрассудному импульсу, я резко выскочил из-за стола и кинулся в торговый зал, восстанавливать истину и справедливость. И тут же, на полшага, затормозил. «Спокойно, старик, спокойно. Угомонись. Впервые обставляют, что ли? Впервые лицемерят? Впервые используют? А ты сам, что ли, никогда не лицемерил? То-то же! Впервые плюют в лицо? Нет? Не впервые? Ну вот и всё! Вот и не делаем резких движений. Вначале думаем, потом действуем».

Я нехотя вернулся за стол и плюхнулся в кресло. Как же дальше поступить? Сижу, кручусь, нервничаю, пальцами выбиваю по столешнице чечётку. И размышляю. Как же поступить? Просто подойти и сказать: «Какая же ты всё-таки скотина, Наталья Михайловна!» Ну и что это даст? Как будто она сама этого не понимает. Нет, как-то неуклюже. Как в дешёвом сериалишке. Да и к чему, собственно, эти громкие слова, зычный голос, поза, жесты? Не позы и жестов душа хочет. А чего же она хочет? Да ничего такого! Спокойствия хочет. Хотя бы элементарного спокойствия и малюсенького такого достаточка. Чтобы на семью и на хлеб хватало. Хочет, чтобы люди на доброе отношение отвечали взаимностью, а не оборачивались задницей и подленько похихикивали, пересчитывая наворованное.

Самое худшее то, что нужно было что-то предпринимать немедленно. Сегодня же. Сейчас. Не смогу притворяться. Не смогу, как раньше, улыбаться Наташе и нахваливать её очередные «достижения» и «результаты». Да и с девчонками моими объясниться тоже нужно. Они-то мою мнимую безмятежность в пять секунд вычислят. Любименькие, родные. Верные. Так не хочется ещё и их расстраивать!

Я поднялся из-за стола. Прокашлялся. Нацепил идиллическую маску. Лицо спокойное, голос вроде бы не дребезжит. Вышел из бухгалтерии, прошагал по коридору, заглянул в магазин, мельком посмотрел на чайную полку и кривовато позвал своих:

– Славунь, Оль, зайдите в бухгалтерию. Хочу поручить вам кое-что… Наташа, ты на кассе.

– Да, шеф! – шутливо отрапортовала Натали.

Всё бы ей шуточки. Коза! Я хмыкнул, слегка покривился и торопливо отвернулся. Нужно было вести себя как можно естественней. Как будто ничего и не произошло. Наташа ситуацию сечёт только так. Заподозрит ещё чего. Ни в коем случае нельзя её спугнуть. Определимся, что с ней делать, истинную величину украденного установим. Хотя бы приблизительно. А потом уже будем действовать. А пока следовало давить искреннюю умиротворённую улыбку и лицемерить далее.

Славуня взяла Олюшку за руку, вдвоём они направились ко мне:

– Странно, а мы думали, что торжественно объявишь про увеличение зарплаты, – улыбаясь, заворчала сестричка. – А тут тебе задания, обязанности!

– Ага, девки, держи карман шире! – улыбнулся я. – Премиальные не поместятся.

– У нас как в поговорке: «Никто не забудет, но и не вспомнит!» – улыбнулась Олюшка. – Привыкать, что ли?

– Да ладно вам зудеть, – буркнул я. – Собрание на пару слов. Будет интересно. Обещаю.

Что-то я много болтаю. Человек непосвящённый, тот, конечно, ничего не заподозрит, но Натали… Эх ты, Наташка-букашка!

Я проследовал обратно в бухгалтерию. Девчонки – за мной. Интересная картина. Всего минуту назад шутили, острили, а теперь плетёмся гуськом по коридору и мрачно молчим. Олюшка и Славуня, разумеется, были ещё не в курсе моих открытий. Тем не менее, между нами незримо уже повисло что-то такое тягостное, недосказанное, настораживающее. Неприятное ощущение.