Лайза Джуэлл - Третья жена

– Когда вы виделись в последний раз?

– Где-то с год назад. Она пришла поздравить брата с днем рождения, ему исполнилось четыре года. Выходит, дело было в июле.

Эдриан не подал виду, что поражен услышанным: Джин оказалась достаточно молодой, чтобы быть матерью четырехлетнего ребенка. Он уже дал Джин лет 55–60 и теперь не знал, что подумать.

– С тех пор вы не общались? Например, недавно?

– Нет. – Она помотала головой и хохотнула, как будто услышала что-то невообразимое. – У нас с ней так не заведено. Это сообщение я ей вчера отправила потому, что мне стало стыдно. Все-таки уже почти год не виделись.

– Что у нее происходило в вашу последнюю встречу? Она была замужем?

Джин отвлеклась, чтобы заказать чаю.

– Замужем. Недавно вышла. Вроде бы была всем довольна. Принесла Гарри хороший подарок, типа компьютера, небось стоил уйму денег. Загорелая такая, только вернулась из свадебного путешествия. Где она была? Мальдивы? Мальта? Что-то на «м». Да… – Она вздохнула и уставилась в пространство.

Эдриан помолчал, соображая, уместно ли произнести то, что просилось у него с языка.

– Мне она не показалась замужней женщиной. Кольца я не увидел. Не то чтобы специально смотрел, но как-то не заметил. А когда я встретил ее в третий раз, то… – Он помялся. – У нее было свидание.

Джин захохотала, потом закашлялась, прижав к груди руку.

– Вы уж простите, дурацкий кашель! Это вы верно подметили. Какая из нее жена?

Эдриан убрал краем салфетки салатную заправку из уголка рта и спросил:

– У вас есть ее адрес? Может, номер телефона?

– Ничего нет. – Джин медленно покачала головой. – Только этот номер. – Она кивком указала на телефон. – Вот и все. Ну, – продолжила она, возвращаясь в настоящее время, – как она? Как выглядела? Когда вы ее видели?

– Я видел ее всего пару раз, мы совершенно незнакомы. Я не знаю, как она обычно выглядит. Она показалась мне нормальным человеком, счастливым, если хотите.

Джин одобрительно кивнула.

– А выглядела-то как? Хорошо?

– Пожалуй, да. Хорошо одета, ухоженная, длинные светлые волосы.

– Нет-нет, это вы бросьте. Какая из Тиффи блондинка? Никогда такого не бывало!

– Может, перекрасилась?

– Неужели? – Она поежилась. – Не могу представить. – Казалось, она испытала легкий ужас. – Разве волосы типа афро можно толком осветлить? Получилась бы желтизна, как яйцо в вашем сандвиче.

Эдриан заморгал.

– Что?! То есть как «афро»?

– Как у Тиффи. Курчавые, в мелких завитках.

– У женщины, с которой я знаком, волосы не такие. Она блондинка с прямыми волосами.

– Значит, она их выпрямила! Такой я бы ее даже не узнала!

– Знаете, девушка, о которой я говорю, не чернокожая. Она белая.

– Тиффи светлая, кофе с молоком. Папаша у нее был мулат, так что ее не назовешь темнокожей.

– Послушайте, она белая и голубоглазая! Один глаз с золотыми крапинками.

Джин покачала головой и выпятила губы.

– Ну, нет. Нет уж! Мы говорим о разных девушках. Ничего общего. Получается, у вашей откуда-то взялся телефон моей. Скорее всего, она его стащила. – Джин шмыгнула носом и понимающе ухмыльнулась, довольная своей версией.

Эдриан собирался ответить: «Нет, эта женщина не воровка. Такие стильные женщины не воруют телефоны». Но вовремя вспомнил, как, выйдя от него в первый раз, она достала из модной сумочки сигареты и прикурила, по-мужски загораживая ладонями огонек. Поэтому он всего лишь улыбнулся и сказал:

– Может, и так.

Уже через несколько секунд он встал, чтобы уйти.

– Кстати, вы сказали, что ваша дочь Тиффи выросла в приюте. Где это? В Лондоне?

– Нет, в Саутгемптоне. Там, где она родилась. Там я и с ее отцом познакомилась. Ее забрали туда восьмилетней. Забавно, теперь я этого даже представить не могу. Теперь, когда у меня есть Гарри… – Джин приросла взглядом к какой-то точке за окном. – Не могу представить, как я ее отпустила. – Джин враждебно глянула на Эдриана, как будто он ее в чем-то обвинил. – Слишком молода была тогда, в этом все дело. Ветер в голове. Теперь я все делаю правильно. Я родила Гарри в сорок лет. И теперь уж не наломаю дров, слышите?

Видя, как она злится, Эдриан решил закончить встречу, не дав ей перерасти в стычку. Он улыбнулся женщине, заплатил на свой сандвич и за ее овсянку и ушел домой.

Кэт натянула на себя рейтузы для бега трусцой и узкую майку, завязала темные волосы в тугой хвост и недовольно уставилась на себя в зеркало. Нанесла своему изображению несколько шутливых ударов кулаками, потом попыталась отвесить себе пинок и засмеялась: ну и дура! Стала рассматривать себя сзади. Рейтузы были с низкой талией и с надписью «HOT» [3]на ягодицах. То еще старье, зато единственная ее одежда, которую можно было назвать спортивной. Не хватало тратиться на тряпки для занятия спортом! Она критически разглядывала свою фигуру, на которой каждый день добавлялось жира, лишние складки между лифчиком и подмышками, выпуклый живот – ее на днях даже спросили, не беременна ли она, жирные ляжки. Она со вздохом решила, что все это надо любить, иначе придется сесть на диету. А диета заставит ее забыть про рейтузы с надписью «HOT» на заднице.

Ей предстояли третьи по счету курсы кикбоксинга за три недели. Тело ныло, внутри все горело при каждом приседании. В районе Хайгейт обнаружилось удивительно много курсов кикбоксинга – целых шесть, все в разных местах и с разным расписанием. Последние два захода не принесли ничего, кроме осознания собственной нетренированности. Никаких женщин с разноцветными глазами, никаких Джейн, никаких Тиффи. Четыре класса впереди, но два уже позади, а значит, конец с каждой неделей все ближе.

Напоследок она еще разок лягнула свое обескураживающее отражение, проверила, лежат ли в рюкзаке проездной билет и дезодорант, накрасилась и поехала в Хайгейт.

Занятия проходили в местном культурно-спортивном центре, построенном в глубине крупного поместья. Подходящее место для освоения боевых искусств, подумала Кэт, поправляя на плече рюкзак. Ей навстречу шла вразвалку группа парней в мешковатых штанах. Кэт прикинулась девушкой, выросшей в поместье, а не в коттедже в Хоу. Четверо парней сначала расступились, пропуская ее, потом оглянулись, чтобы, оглядев ее фигуру, одобрительно зацокать языками и поскалить зубы.

– Горячая штучка! – крикнул один, сумевший сложить буквы у нее на заду. – В точку! Можно обжечься!

Кэт обернулась и сказала:

– Я вам в матери гожусь.

– Это точно, если твой дружок был педофилом.

Парни загоготали, Кэт тоже усмехнулась. Уходила она, пятясь и задрав средний палец руки, хотя и считала этот жест неприлично уличным. Парни слали ей в ответ воздушные поцелуи. Она улыбнулась, полная любви к собственному телу, отвернулась от парней – и чуть не налетела на блондинку со спортивной сумкой.