Рейнбоу Рауэлл - Фанатка

Нет ничего криминального в том, чтобы просто прислониться к Ливаю. Но прижаться к нему, потому что он теплый, хоть и не слишком удобный… Неправильно это.

Голос Кэт охрип, и Ливай слегка отстранился, выпрямляя спину.

– Сделаем перерыв? – предложил он.

Она кивнула, благодарная лишь отчасти.

Ливай поднялся и потянулся. Низ его рубашки ни на чуточки не задрался. Кэт тоже встала и потерла глаза.

– Ты устала, – сказал Ливай. – Давай остановимся.

– Мы не будем сейчас останавливаться. Мы почти закончили.

– Но еще ведь пятьдесят страниц…

– Ты заскучал?

– Нет! Мне лишь кажется, что ты делаешь для меня слишком много. Это уже граничит с эксплуатацией.

– Брось, – отмахнулась Кэт. – Я скоро вернусь, и мы продолжим. Мы уже добрались до половины, и я хочу знать, чем все закончится. Пока еще никто не сказал: «Оставайся золотым, Понибой».

Когда она вернулась, Ливай стоял в коридоре, прислонившись к двери. Наверное, он ходил наверх, на этаж парней, чтобы воспользоваться мужским туалетом.

– До сих пор не верю, что у тебя есть ключ, – сказала Кэт.

Она впустила Ливая внутрь, и он, улыбаясь, вновь плюхнулся на кровать. Кэт взглянула на стул, но вдруг на ее рукав легла ладонь Ливая. Он притянул Кэт к себе, сажая на кровать. На секунду их взгляды встретились. Кэт отвернулась, будто ничего и не было.

– Смотри, что продают в «Старбаксе», – сказал Ливай, протягивая ей батончик-мюсли.

– «Черничное блаженство», – взяла угощение Кэт. – Ух ты, я будто перенеслась на два месяца назад.

– В колледже время идет иначе, – рассудил он, – особенно на первом курсе. Слишком много событий. Месяц первокурсника равняется шести обычным – это как для собаки.

Кэт развернула батончик и предложила половину Ливаю. Он принял и, легонько прикоснувшись к ее половинке, сказал:

– Чин-чин!

Было уже поздно. И слишком темно, чтобы столько читать. Голос Кэт совсем осип, будто по нему резали тупым ножом. Или таким он стал после простуды, а может, истерики.

В какой-то момент Ливай обхватил Кэт левой рукой и привлек к груди. До этого она пыталась приютиться возле стены, но он просто дотянулся и прижал ее к себе. Потом его рука вновь легла на кровать. Когда он хотел потянуться или пошевелиться, то придерживался за плечо Кэт, пока сам устраивался удобнее.

Она чувствовала, как при каждом вздохе вздымается грудь Ливая. Иногда ловила на своих волосах его дыхание. Поворачивая голову, он упирался подбородком ей в затылок. Спина, руки и шея Кэт заныли от одного только переизбытка внимания… Она потеряла строку и на секунду прервалась.

Ливай вновь уткнулся подбородком ей в голову.

– Передохни, – сказал он не шепотом, а просто нежным голосом.

Кэт кивнула, и Ливай, придержав ее локоть, правой рукой потянулся за водой. На секунду он приобнял Кэт всем телом, потом вновь вернулся к стене. Но рука осталась на локте. Кэт отхлебнула воды и опустила стакан. Ей не хотелось вертеться, но спина так затекла, что пришлось выгнуться.

– Ты в порядке? – спросил Ливай.

Она снова кивнула и заметила, как он медленно передвинулся.

– Вот так…

Ливай сполз по стене, ложась на бок, и потянул за собой Кэт. Теперь она лежала на спине рядом с ним, а под ее головой, словно подушка, покоилась его рука. Кэт расслабила плечи и ощутила на шее тепло от фланелевой рубашки.

– Так лучше? – спросил он голосом на октаву выше обычного и посмотрел ей в лицо, давая возможность без слов ответить «нет».

Кэт ничего не сказала. Даже не кивнула. Вместо этого опустила веки и слегка перевернулась на бок, придвигаясь к Ливаю и прижимая книгу к его груди.

Она вернулась к чтению, а Ливай обнял ее за плечи.

В такой близости необходимость читать громко отпала. И к лучшему, ведь голос Кэт почти сел. Пропал. А Ливай был таким теплым, родным, так приятно пах, что она чуть не расплакалась от нахлынувших эмоций.

Ее глаза устали. Она сама устала.

Когда Джонни – одного из главных героев – ранили, Ливай резко вздохнул. Кэт прижималась щекой к его груди и потому в полной мере ощутила, как расширилась его грудная клетка. Она тоже сделала глубокий вдох, ее голос слегка надломился. Ливай крепче обнял ее.

Кэт подумала, осталась ли еще кровь в его руке, на которой она лежала…

…и что будет, когда они дойдут до финала.

Она читала дальше.

В романе фигурировало слишком много парней. Слишком много ног, рук и раскрасневшихся лиц.

Кэт собиралась ухмыльнуться, дойдя до фразы: «Оставайся золотым, Понибой», но не стала, ведь эта строка означала, что Джонни погиб, и Ливай, возможно, уже плакал. А может, Кэт тоже плакала.

Ее глаза устали. Она сама устала.

«Когда я вышел на яркий дневной свет из темноты кинотеатра, в голове у меня было всего две мысли: Пол Ньюман и дорога домой…»

Она закрыла книгу и уронила ее на грудь Ливая, не зная, что произойдет дальше. Не зная, бодрствует она или нет.

Как только книга упала, Ливай привлек Кэт к себе. На себя. Обеими руками. Прижимая к своей груди. Книжка осталась зажатой между их животами.

Веки Кэт были прикрыты, как и у Ливая. Она поняла, что его губы казались крошечными лишь издалека и все дело в их кукольной форме. Они были вполне нормальными – сейчас у нее появилась возможность лучше их разглядеть – и удивительно безупречными.

Ливай потерся носом о ее нос. Их губы, мягкие, приоткрытые, сонно коснулись друг друга.

Когда Кэт закрыла глаза, ее веки словно заклинило. Она хотела разомкнуть их. Хотела разглядеть слишком темные брови Ливая, полюбоваться его невероятным вдовьим мыском, совсем как у вампира. Интуиция подсказывала: такое больше не повторится, а то, что осталось от ее жизни, разрушится. Кэт хотела открыть глаза и посмотреть еще подольше.

Но она так устала.

А губы Ливая были столь нежными.

Никто раньше так не целовал Кэт. Прежде лишь Эйбел целовал ее – просто прижимался ко рту и отстранялся.

Поцелуи Ливая завораживали. Короткими и ласковыми движениями подбородка он словно что-то вытягивал из нее.

Кэт подняла руки к его волосам, не в силах открыть глаза.

Она не справилась с усталостью и провалилась в сон.

– Прости меня, Пенелопа.

– Саймон, не трать мое время на извинения. Если мы не прекратим извиняться каждый раз, когда наступаем друг другу на ногу, у нас не останется времени на дружбу.

Кэт даже не проснулась, когда дверь распахнулась настежь.

Но вздрогнула, когда та громко захлопнулась.

Она ощутила под собой Ливая – его теплый подбородок слегка царапал ей лоб. Вот тогда она и проснулась.