Элисон Уэйр - Брачная игра

В один из холодных февральских вечеров они с Елизаветой сидели у камина. Одна нога королевы была забинтована и покоилась на скамеечке. Только сейчас язва, донимавшая Елизавету, начала рубцеваться.

– Чтобы заручиться дружбой короля Карла, тебе совсем не обязательно выходить за герцога Анжуйского, – сказал Роберт.

– Однако я более склонна к этому браку, чем когда-либо, – ответила Елизавета. – Я отправляю посланника в Париж. Он передаст королю Карлу, что я готова принять это предложение и внимательно рассмотреть. Но, Глаза мои, это нужно держать в секрете.

«А потом ты найдешь новую причину, чтобы отказать и юнцу-герцогу», – подумал Роберт.

Он сочувствовал Уолсингему, которому нынче приходилось обретаться при французском дворе и поддерживать переговоры на плаву. А решения королевы менялись по нескольку раз на дню.

– Бесс, а меня ты больше не рассматриваешь в числе претендентов? – не выдержал Роберт, беря ее за руку.

Елизавета наградила его теплой, почти страстной улыбкой:

– Робин, за упорство ты достоин лаврового венка, но в данный момент – нет, не рассматриваю. Все должны видеть мое искреннее желание выйти за герцога Анжуйского.

Сказанное ничуть не мешало ей в открытую флиртовать с этим мерзким Хенеджем, а также с Кристофером Хаттоном – новичком при дворе. Судя по слухам, последнего королева зачислила в штат придворных после бала-маскарада, где он восхитил ее внешностью и удачно выбранной ролью. Хаттон действительно был по-мужски красив. Во время рыцарских турниров он завораживал своим обликом не только королеву. Сейчас он танцевал с Елизаветой!

Роберт с завистью смотрел, как его Бесс кружится и подпрыгивает в танце с Хаттоном. Ее не волновало, что на них смотрит весь двор. Елизавета по-прежнему оставалась стройной, гибкой и подвижной. Излечившись от язвы, она, соскучившись по движениям, самозабвенно танцевала. Роберт за эти годы несколько растолстел и уже не мог танцевать с прежним изяществом. Ревность его еще больше возросла, когда он услышал, что Елизавета называет Хаттона «мои Веки». Значит, ей мало Глаз и понадобились еще и Веки! Роберту больше нравилось, когда королева называла этого стряпчего своим Барашком, отводя себе роль пастушки. Еще лучше, если бы она вообще никак его не называла. Сам Роберт мысленно называл Хаттона не иначе как «он». Хотя с удовольствием подобрал бы стряпчему не одно «достойное» имя!

Хаттон забрасывал королеву комплиментами и подарками. В его темных живых глазах угадывалась настоящая любовь к ней. Он писал Елизавете цветистые любовные послания, утверждая, что все его мысли – только о ней. Не видеть ее для него было равносильно адским терзаниям. Он умолял королеву полюбить его. Елизавета окунулась в свою стихию.

– Ты посмотри, как он танцует жигу! – восторженно восклицала она, предлагая и Роберту насладиться прекрасным зрелищем.

Зная, что на него смотрят, Хаттон подпрыгивал чуть ли не к потолку, успевая галантно раскланиваться в танце с хорошенькими придворными дамами. Елизавета с удовлетворением заметила, что дамы его не интересовали. Только она. Ей это льстило.

– Я могу прислать сюда учителя танцев. Тот умеет прыгать еще выше, – ответил Роберт, не в силах удержаться от колкости.

– Да будет тебе! – фыркнула Елизавета. – Не хочу я видеть никаких учителей танцев. Там просто ремесло. А здесь…

Она не договорила, продолжая поедать глазами мускулистую фигуру Хаттона.

– Я намерена выйти замуж за герцога Анжуйского, – объявила своим советникам Елизавета.

– Вы учли все обстоятельства? – спросил Бёрли.

– Все, мой дорогой Дух, – твердо ответила Елизавета.

Роберт презрительно хмыкнул, но она не обратила на это внимания.

– Бессильная злоба римского папы растает как дым, – с нескрываемым облегчением сказал Бёрли.

– А не слишком ли молод этот французский герцог, чтобы вашему величеству выходить за него? – ляпнул один из советников.

Елизавета даже побагровела от гнева.

– Как вы смеете говорить с вашей королевой в таком тоне? – вспыхнул Роберт. – Герцог не может быть слишком молодым для той, чья молодость непреходяща.

– Впредь держи свои глупые суждения при себе, – отчитала Елизавета незадачливого советника.

Тот, запинаясь, начал бормотать извинения. Все его надежды на блистательную карьеру при дворе были срезаны под корень одной фразой.

– Как думаете, на сей раз она действительно выйдет замуж? – спросил граф Сассекский, когда Елизавета удалилась.

– Кто знает? – пожал плечами Бёрли. – Во всяком случае, пока идут переговоры, мы можем не опасаться угроз со стороны Франции. Нам сейчас это только на руку.

Вскоре приехал посланник Екатерины Медичи с портретом ее сына, официальным предложением и длинным списком требований, ни на одно из которых Елизавета не была готова согласиться. Она смотрела на портрет темноволосого молодого человека с тяжелой челюстью и сережкой в ухе, примостившейся на его белом жабо. Если убрать усы – вылитая Екатерина Медичи! Этот портрет был бы способен отпугнуть даже самую решительную невесту. Елизавете захотелось сразу же прекратить игру, однако интересы государственной политики диктовали другое. Придется играть до тех пор, пока это служит ее интересам.

Герцог Анжуйский тоже не горел желанием на ней жениться. Елизавете донесли, что герцог во всеуслышание заявлял, что не женится на старухе с больной ногой. В Париже это вызвало бурю негодования, Екатерина Медичи поспешила отправить длинное письмо, в котором извинялась за непростительно грубые слова сына. Елизавета нарочно приглашала Фенелона на все балы и танцевала перед ним, показывая силу и резвость своих ног.

– Надеюсь, герцогу Анжуйскому не придется жаловаться, что его женили на хромой невесте, – игривым тоном говорила она французскому послу.

Естественно, всерьез ни о каком браке с этим распутным мальчишкой она и не думала. Однако его грубые слова почему-то ее задели.

– Меня тревожит наша разница в возрасте, – призналась она леди Кобэм, с которой сблизилась пару лет назад, после смерти Кейт Ноллис.

– В таком случае, ваше величество, не торопитесь со свадьбой, – посоветовала фрейлина. – Эта большая разница в возрасте тревожит и меня.

– Чепуха! – тут же воскликнула уязвленная Елизавета. – Герцог младше меня всего на каких-то десять лет!

Леди Кобэм быстро сообразила, что у королевы своя арифметика. Если королева считает, что герцог младше ее только на десять лет, фрейлине лучше не напоминать ей об истинной разнице в возрасте.

Елизавету злило, что герцог Анжуйский позволяет себе публично заявлять о своем нежелании на ней жениться. Это ее просто убивало. Разве она не являлась самой завидной невестой Европы? «Лучшей невестой прихода», как изящно высказался Уолсингем. Да ее руки добивались куда более достойные кандидаты, нежели это распутный герцог! Оскорбительно, когда какой-то хлыщ не горит желанием составить выгодную партию, саму идущую к нему в руки. Что ж, она недвусмысленно даст понять и герцогу, и его мамаше: всему есть предел. За оскорбительное поведение надо платить.