Элисон Уэйр - Брачная игра

Королеву убеждали. От нее почти требовали казнить изменника. Бёрли, Роберт, все остальные советники. Здесь они проявляли редкое единодушие. Елизавета сопротивлялась и… тянула время. Назначенный срок казни давно миновал. Дни превратились в недели. Норфолк, по-прежнему содержащийся в Тауэре, недоумевал, почему он до сих пор не на плахе.

– Ваше величество всегда отличались милосердием, но оно приносило больше вреда, чем пользы, – пытался урезонить ее Бёрли. – Думаете, за попустительство изменникам подданные будут любить вас еще сильнее?

И Елизавета сдалась – подписала смертный приговор Норфолку. Но вечером, терзаемая угрызениями совести, аннулировала его. Наутро толпа, собравшаяся на площади Тауэр-Хилл, чтобы поглазеть на казнь знаменитого герцога, была вынуждена разойтись, громко сетуя о напрасно потраченном времени.

Советники не понимали нерешительности королевы. Они вновь и вновь призывали ее позволить свершиться правосудию. Елизавета сопротивлялась, пока не слегла, не выдержав напряжения.

Это не было уловкой. Она действительно заболела.

– Мы боимся за ее жизнь, – признавались врачи. – Желудок королевы не принимает никакую пищу. Положение усугубляется кровавым поносом.

Как и восемь лет назад, Роберт со страхом думал: «Вдруг она умрет?»

Вопреки ее протестам – Елизавета не хотела, чтобы ее видели в таком состоянии, – он трое суток провел возле ее постели. По другую сторону сидел Бёрли, не менее Роберта обеспокоенный болезнью королевы. Они попеременно поили ее с ложки горячей водой. Ничего другого она пить не могла – о еде не было и речи… В день святого Георгия Елизавета повелела наградить Бёрли орденом Подвязки, поручив Роберту провести церемонию. На церемонии оба стояли мрачные и с тяжелым сердцем.

Бывшие соперники, Роберт и Сесил незаметно сдружились. Они часто переписывались, бывали друг у друга дома, и хотя полного согласия между ними по-прежнему не наблюдалось, им нравилось работать вместе. Их объединяла любовь к королеве, протестантская вера и преданность Англии.

Оба благодарили Бога, когда болезнь отступила. Оба не могли сдержать слез, когда королева встала с постели и заняла свое обычное место за столом заседаний.

– Мои любезные лорды, почему у вас такие кислые физиономии? – в шутку отчитала их Елизавета. – Я чуточку отравилась несвежей рыбой, только и всего.

– Ваше величество, я рад, что вы снова в состоянии шутить, – сказал Бёрли. – Но сейчас я выражаю общее мнение. Ваша болезнь всерьез испугала всех, кто вас любит. Что, если бы вы вдруг умерли? Вопрос преемственности так и не решен. Враги воспользовались бы этим и снова ввергли бы Англию в пучину католицизма. И тогда…

– Кажется, я обещала вам подумать насчет брака с герцогом Алансонским, – перебила его Елизавета.

Ей не хотелось дальше слушать о бедах, которые выпали бы на долю Англии, если бы Господь в этот раз решил призвать ее к себе. Она достаточно наслушалась подобных разговоров, когда болела оспой.

– А пока вы обдумываете свой брак с герцогом, убедительно просим вас созвать парламент, дабы решить, как нам упредить возможные новые заговоры Марии Стюарт против вас. В народе ее очень не любят. Пока эта дьяволица жива, у вас есть все основания бояться за свою корону. И мы, ваши верные подданные, тоже не можем быть спокойны за нашу жизнь.

– Хорошо, я созову парламент, – согласилась Елизавета.

Но никакие призывы и доводы не могли заставить ее подписать смертный приговор герцогу Норфолкскому.

– Скончался наш лорд-казначей, – с грустью сообщила Роберту Елизавета.

Она всегда помнила доброту Уильяма Полета, маркиза Виндзорского. Когда по приказу сестры ее заключили в Тауэр, этот человек один из немногих отнесся к ней по-доброму.

– Да упокоит Господь его душу, – сказал Роберт. – Благородный был человек.

– Глаза мои, я хочу, чтобы ты занял его место.

– Мне… стать лордом-казначеем? – Роберт был удивлен и обрадован. – Бесс, это большая честь. Но у меня нет ни знаний, ни опыта. Боюсь, я умею лишь тратить деньги. Такая должность лучше бы подошла для Бёрли. Он этого заслуживает.

– Тогда я назначу его, – согласилась Елизавета. – Это быстро излечит его от подагры.

За всю весну, полную тревоги и страхов, королева лишь раз почувствовала воодушевление. В мае парламент собрался для обсуждения списка преступлений Марии Стюарт.

– Отрубить ей голову, и больше не будет головной боли у нас! – единодушно требовали обе палаты парламента.

– Я этого не сделаю! – закричала Елизавета.

Она была на грани истерики. Казнь королевы создала бы невероятно опасный прецедент. Стоило Елизавете подумать о казни Марии Стюарт, как перед ней вставали призраки ее матери, Екатерины Говард и Джейн Грей – трех королев, чья жизнь оборвалась на плахе.

– Парламент должен принять закон, лишающий Марию всех прав на английский престол, – распорядилась Елизавета. – И пусть ее предупредят: еще одна попытка заговора против меня окончится ее смертью.

Палаты возражали:

– Марию уже предупреждали. Она не вняла предупреждениям. Теперь с ней надо говорить на языке топора.

Елизавета и здесь проявила завидную твердость:

– Честь не позволит мне казнить иноземную королеву. Мария не подпадает под английские законы.

Парламент не отличался такой щепетильностью. Там жаждали крови:

– Если ее величество не казнит эту мужеубийцу, эту изменницу высочайшей пробы, эту шотландскую Клитемнестру… тем самым наша королева оскорбит не только свою совесть, но и самого Господа Бога!

За этими смелыми и драматичными словами последовала петиция, являвшая собой крик протеста всех добропорядочных подданных против излишне милосердной натуры Елизаветы.

– Я не умерщвлю птичку, которая пала к моим ногам, спасаясь от ястреба, – заявила Елизавета. – Честь и совесть запрещают мне это делать! В равной степени я не желаю провоцировать возмездие среди католических союзников Марии.

В конце концов, после многочисленных словесных стычек и приступов королевской ярости, парламент составил закон, лишающий Марию Стюарт всех притязаний на английский трон. С этого момента любое упоминание ее в качестве преемницы Елизаветы и любая попытка поддержать притязания Марии считались преступлением. Когда закон принесли королеве на подпись, Елизавета его отклонила.

– Бесс, ты делаешь ей поистине королевский подарок, – бушевал Роберт.

Все эти дни он был настолько взбудоражен, что его лицо привыкли видеть красным и даже багровым от злости.

– Я в отчаянии! – стонал Бёрли. – Ваше величество, как вы можете быть настолько снисходительны, когда наши шпионы сообщают тревожные вести? Король Филипп и папа римский намерены свергнуть вас и посадить на ваше место Марию. Что тогда будет со всеми нами?