Элисон Уэйр - Брачная игра

– У меня нет законных оснований лишать ее прав, – возражала Елизавета.

– В таком случае заключение Марии тоже незаконно.

– Ее заключение – необходимая мера! Но я не позволю, чтобы с головы Марии упал хотя бы один волос.

– Хорошо, ваше величество, – зашел с другого бока Бёрли. – Если вы не желаете поступать с Марией по английским законам, покажите пример вашего законопослушания относительно герцога Норфолкского.

Елизавета уже собиралась открыть рот и возразить и вдруг поняла, что не осмеливается это сделать. Она и так чрезмерно давила своей властью, спасая Марию. Теперь ей придется бросить герцога Норфолкского на растерзание волкам.

– Принесите мне приговор, – глухим, не своим голосом распорядилась Елизавета.

Когда приговор оказался на столе, королева дрожащей рукой подписала.

Всю ночь она не сомкнула глаз.

Елизавета клялась, что ее нога никогда не ступит в пределы Тауэра. Это было страшное место, где творились страшные дела, только чудом не затянувшие в свой водоворот и ее. Однако герцог Норфолкский был ее родственником, и она сознавала ответственность перед ним. Елизавете хотелось сделать хоть что-то, хоть как-то облегчить свою совесть за подписанный смертный приговор. Она решила удостовериться, что ее приказы выполняются. На следующий день, сама не своя от ужаса и чувства вины, Елизавета позвала к себе Роберта.

– Хочу, чтобы ты поехал со мной в Тауэр. Сейчас, – сказала она.

– Бесс, ты никак спятила? – взорвался Роберт, от изумления забыв про придворный этикет. – И потом, его казнят только завтра.

– Я не собираюсь присутствовать на казни. И видеться с Норфолком я тоже не намерена… Робин, сама не знаю почему, но мне захотелось удостовериться, что все сделано в надлежащем порядке.

На этот раз не будет гроба из вяза наподобие того, в который положили обезглавленное тело ее матери. И заказа на гроб пока не поступало.

– Ты только расстроишься, – пытался отговорить ее обеспокоенный Роберт. – Давай я схожу вместо тебя.

– Нет, Глаза мои, я должна туда пойти, – упорствовала Елизавета. – Я правлю уже четырнадцать лет. Все эти годы Господь уберегал меня от необходимости отправлять людей на плаху. Долг совести надо платить.

– Хорошо, – согласился Роберт. – Я поеду с тобой. Только не говори, что я тебя не предупреждал.

Был теплый июньский день, но они оба надели плащи с капюшонами. В Тауэр королева отправлялась инкогнито и не захотела брать с собой никого из фрейлин. Покинув Уайтхолл, они поехали на юг. Добравшись до постоялого двора близ Челси, оставили там лошадей, наняли лодку и переплыли на другой берег. Ошеломленному лодочнику велели ждать у Лестницы королевы – специального входа в Тауэр, предназначенного для королевских особ. Елизавета с Робертом зашли в караульное помещение. Королева села на скамью, вспоминая годы правления другой Марии – к счастью, ныне покойной, – свой арест и заключение в Тауэр. Констебля заранее предупредили о появлении Елизаветы. Он явился в сопровождении отряда гвардейцев, готовый отсалютовать по всем правилам и вообще встретить королеву так, как требовал устав.

– Господа, обойдемся без церемоний, – бросила им Елизавета.

Она поднялась по ступеням, где когда-то сидела под проливным дождем, отказываясь входить в крепость. Боялась, что уже оттуда не выйдет. А сейчас она обрекала Норфолка на участь, которой страшилась сама.

– Где содержится герцог? – спросила Елизавета.

– В Колокольной башне, ваше величество, – доложил констебль.

– Его хорошо кормят? Условия приличные?

– Да, ваше величество. – Бесстрастное лицо констебля ничем не выдавало его отношение к этому странному визиту.

– Позаботьтесь, чтобы его последний обед был сытным и разнообразным. И приведите к нему священника для исповеди, – распорядилась королева. – Гроб уже заказали?

– Да, ваше величество. Из крепкого дуба.

– Хорошо. После казни похороните герцога в часовне.

Она кивнула в сторону часовни Святого Петра в веригах. Там были похоронены жертвы многих казней.

– Положите его рядом с родственниками: королевой Анной, моей покойной матерью, и Екатериной Говард. Перед алтарем.

– Будет исполнено, ваше величество.

– Топор… острый?

– Палач точил его все утро.

– Палачу скажи, чтобы делал свое дело быстро и чисто. Чем быстрее, тем лучше.

– Я передам ему приказания вашего величества.

– Если все вы любите свою королеву, исполните так, как я сказала, – с жаром произнесла Елизавета. – Не хочу, чтобы страдания герцога оставались на моей совести. А теперь оставьте нас. Лодочнику вели ждать.

Они с Робертом немного прошлись. Миновали Речные ворота, через которые во время правления прежних Тюдоров в Тауэр входило много узников. В годы правления Елизаветы их число заметно сократилось.

– Как же я ненавижу это место, – прошептала она.

– И я, – сказал Роберт.

Поглощенная мыслями о матери и Норфолке, Елизавета начисто позабыла, что Роберт с отцом и братьями тоже были заключены в Тауэр. Его отца и младшего брата Гилфорда казнили на Тауэр-Хилл, а Роберт и остальные братья провели в застенке несколько мучительных месяцев. Заключение настолько подорвало здоровье его старшего брата Джона, что бедняга умер сразу после освобождения.

– Если зайдешь в Бошанскую башню, увидишь на стене наши художества, – хрипло произнес Роберт. – Мы с братьями вырезали фамильный герб. Там есть и имя Джейн. Его вырезал Гилфорд.

– Бедная Джейн Грей, – вздохнула Елизавета и содрогнулась. – Идем отсюда. Слава богу, мы можем уйти по своей воле, а не так, как при Марии. Меня и тогда ужасал Тауэр. Столько лет здесь не была, но ужас никуда не исчез.

– Говорил тебе, не надо сюда ехать, – упрекнул ее Роберт.

– Я должна была это сделать. Норфолк – первый, кого обезглавят по моему приказу. Молю Бога, чтобы он стал и последним.

В утро казни Елизавета снова поглядывала на свои часики, закусив губу и меряя шагами спальню. Внезапно до ее слуха донеслись пушечные выстрелы. Пушки, стрелявшие со стороны Тауэрской верфи, возвестили о казни герцога Норфолкского. Эти пушки стреляли и тридцать шесть лет назад, когда казнили ее мать. Охваченная раскаянием и ощущением бессмысленности случившегося, Елизавета упала на колени. В таком состоянии ее и нашел Роберт. Услышав пушки, он поспешил к королеве. Встав рядом, он обнял ее и прижал к себе. Плечи Елизаветы вздрагивали от рыданий. Роберт хотел, как раньше, погладить ее по волосам, но пальцы ощутили лишь мертвые волосы парика. Тогда он прижался щекой. Глаза его самого тоже были мокрыми, и не только из-за казни Норфолка.

Переговоры о браке с герцогом Алансонским продолжались. Елизавету всерьез беспокоили два вопроса, которые она намеревалась обсудить со своими министрами. Первым был слишком юный возраст герцога, а вторым – опасение Елизаветы, что Франция пытается втянуть ее в войну с испанским герцогом Альбой, которого король Филипп вместе с небольшой, но отборной армией послал в Нидерланды – вырывать с корнем протестантскую ересь. Франция не питала симпатии ни к голландским, ни к французским протестантам. Последних называли гугенотами. Но Екатерину Медичи, наравне с Елизаветой, пугала перспектива увидеть испанскую армию у своего порога. Елизавета, как всегда, тянула время, а ее советники делали все, чтобы нынешние брачные переговоры не постигла участь прежних.