Ингеборг Бахман - Малина

Я: (tempo giusto) Я больше себя не жалею.

Малина: Этого я и ожидал, по меньшей мере, это уже надежный результат. Кто стал бы плакать по тебе, по кому-то из нас?

Я: Но плакать по другим — зачем люди вообще это делают?

Малина: И это тоже должно прекратиться, ведь другие столь же мало заслуживают того, чтобы по ним плакали, как ты заслуживаешь, чтобы я плакал по тебе. Какой тебе был бы прок, если бы тогда кто-нибудь в Тимбукту или в Аделаиде стал оплакивать девочку в Клагенфурте, заваленную обломками, лежавшую на земле под деревьями возле озера, когда над городом на бреющем полете проносились штурмовики, а потом вдруг увидевшую вокруг себя первых убитых и раненых. Так что не плачь по другим, они заняты тем, чтобы защитить свою жизнь или быть стойкими в часы перед убиением. Им не нужны слезы made in Austria. Кроме того, плачут позднее, в дни мира — ведь так назвала ты однажды это время, — плачут, сидя в удобном кресле, когда не гремят выстрелы и не полыхают пожары. Голодаешь, бывает, и в другие времена, на улице, среди упитанных прохожих. Пугаешься только в кино, во время дурацкого показа ужасов. Мерзнешь не зимой, а летним днем у моря. Где это было? Где тебя сильней всего пробирал озноб? Ведь это было в солнечный, редкостно теплый октябрьский день, у моря. Так что можешь перестать беспокоиться о других или беспокоиться без конца. Все равно ничего не изменишь.

Я: (piu mosso) Но если невозможно ничего сделать, ничем нельзя посодействовать, что-то все-таки надо предпринять? Ведь было бы бесчеловечно ничего не делать совсем.

Малина: Вносить спокойствие в беспокойство. Беспокойство в спокойствие.

Я: (dolente, molto mosso) Когда же наконец наступит время и мне удастся этого достичь, когда мне удастся одновременно и делать что-то и больше ничего не делать? Когда наступит такое время, что я найду для этого время! Когда наступит время не ошибаться больше в оценках, не бояться и не страдать попусту, не вдумываться бесцельно, не задумываться беспрестанно и бесцельно! (una corda) Я хочу понемногу выпутаться из этих мыслей, (tutte le corde) Это верно?

Малина: Если тебе угодно.

Я: Не задавать тебе больше вопросов?

Малина: Так ведь это тоже вопрос.

Я: (tempo giusto) Ступай еще поработай до ужина, я тебя позову. Нет, готовить я не буду, зачем мне тратить на это время. Я хотела бы куда-нибудь пойти, куда-нибудь недалеко, в маленький кабачок, куда-нибудь, где шумно, где едят и пьют, чтобы я еще раз воочию увидела мир. К «Старому Хеллеру».

Малина: Располагай мною.

Я: (forte) Мне еще предстоит тобой располагать. Тобой тоже.

Малина: Дорогая моя, давай этого дождемся!

Я: Дело тем и кончится, что я смогу располагать всем.

Малина: Это мания величия. Так ты только будешь бросаться из одной мании в другую.

Я: Нет. (senza licenza) Действие станет бездействием, если все и дальше пойдет так, как ты мне показываешь. Тогда это будет уже не растущая, а убывающая мания.

Малина: Нет. Ты вообще вся растешь и, если перестанешь взвешивать, перестанешь взвешиваться, будешь расти все больше и больше.

Я: (tempo) Что может расти, когда силы иссякли?

Малина: Растет испуг.

Я: Стало быть, я тебя пугаю.

Малина: Меня нет, но себя — наверняка. Этот испуг порождает истина. Но ты сможешь наблюдать за собой. Наблюдать почти безучастно, ибо тебя уже здесь не будет.

Я: (abbandonandosi) Почему меня здесь не будет? Нет, я тебя не понимаю! Но тогда я совсем ничего не понимаю… Значит, я должна сама себя устранить!

Малина: Потому что принести себе пользу ты можешь, только причинив себе вред. Это начало и конец всякой борьбы. Ты теперь достаточно себе навредила. Это будет тебе очень полезно. Тебе, но уже не той.

Я: (tutto il clavicembalo) Ах! Я другая, ты хочешь сказать, что я еще стану совсем другой!

Малина: Нет. Какая чепуха. Ты — это точно ты, и этого тебе уже не изменить. Но одно «я» томится, а другое действует. Ты же больше действовать не будешь.

Я: (diminuendo) Действовала я всегда неохотно.

Малина: Но все-таки действовала. И позволила совершать действия с тобой, и подвергать тебя воздействию, и оказывать тебе содействие.

Я: (non troppo vivo) Этого я тоже никогда не хотела. Я не совершала никаких действий даже против моих врагов.

Малина: Ни один из твоих врагов никогда тебя не видел, этого ты не должна забывать, и ты никогда не видела ни одного из них.

Я: В это я не верю, (vivacissimamente) Одного я видела, он меня видел тоже, но все еще не в истинном свете.

Малина: Что за странная претензия! Ты еще хочешь, чтобы тебя видели в истинном свете? И твои друзья, может быть, тоже?

Я: (presto, agitato) Перестань, кто хоть когда-нибудь в это верил, у человека нет друзей, время от времени, возможно, да, на какой-то миг! (con fuoco) Но враги у него есть.

Малина: Возможно, и этого нет… и этого нет.

Я: (tempo) Есть, я знаю.

Малина: Это вовсе не исключает того, что враг у тебя перед глазами.

Я: Тогда им должен быть ты. Но это не ты.

Малина: Тебе надо перестать бороться. Против чего бороться? Теперь тебе надо не идти вперед или назад, а научиться бороться по-другому. То будет единственный вид борьбы, который тебе дозволен.

Я: Но я ведь уже знаю как. Наконец-то я нанесу ответный удар, ибо я обретаю почву под ногами. В последние годы почва у меня расширилась.

Малина: И это тебя радует?

Я: (con sordina) Что ты сказал?

Малина: Какая прелестная манера всякий раз отвечать вопросом на вопрос. Ты должна оставаться на месте. Это должно быть твое место. Не пробивайся вперед и не отходи назад. Тогда на этом, единственно подобающем тебе месте, ты победишь.

Я: (con brio) Победишь! Кто здесь еще говорит о победе, когда потерян знак, под которым можно было победить.

Малина: Но речь по-прежнему идет о победе. Она тебе дастся без малейших ухищрений и без насилия. Только победишь ты не с помощью твоего «я», но…

Я: (allegro) Но?.. Вот видишь!

Малина: Ты сделаешь это не с помощью твоего «я».

Я: (forte) Чем мое «я» хуже других?

Малина: Ничем. Всем. Ибо ты способна делать только бесполезные вещи. Вот что непростительно.

Я: (piano) Даже если это непростительно, я хочу по-прежнему разбрасываться, заблуждаться, запутываться.

Малина: То, что ты хочешь, больше не имеет значения. На твоем настоящем месте хотеть тебе будет уже нечего. Там ты станешь настолько собой, что сможешь отказаться от своего «я». Это будет первое место, где кому-то удастся исцелить мир.

Я: И начать это должна я?

Малина: Ты уже все начинала, так что должна начать и это. Ты все и прекратишь.

Я: (pensieroso) Я?

Малина: Тебе все еще нравится произносить это «я»? Ты все еще его взвешиваешь? Так определи же его вес!

Я: (tempo guisto) Но я только-только начинаю его любить.

Малина: И насколько сильно, по-твоему, ты сможешь его любить?

Я: (appassionato е con molto sentimento) Очень сильно. Даже слишком сильно. Я буду любить его, как ближнего своего, как тебя!