Мишель Фейбер - Книга странных новых вещей

— Тут нечего извинять. Все равно что просить прощения за гравитацию или за свет. Господь просто здесь, признаём мы Его или нет.

Она потрясла головой и откусила еще кусок.

— На секунду я подумала, что вы сравниваете себя с силой тяжести или со светом.

Он моргнул:

— Иногда я плохо формулирую мысли. Просто я сейчас переживаю…

Воспоминание о гневе Би промелькнуло у него в голове, как инфекция. Он подумал, что может потерять сознание.

— У меня есть проблемы, как у всех нас.

— Надеюсь, что вы их разрешите, — сказала Манили. — Вы хороший парень.

— Сейчас я себя чувствую не так уж хорошо.

Она осчастливила его сестринской улыбкой:

— Эй, вам полегчает. Это все чувства. Скорее, даже химия. То плохо, то хорошо — цикл. Проснетесь однажды утром, и все будет выглядеть иначе. Уж вы мне поверьте.

— Спасибо за поддержку, — сказал Питер. — Но когда возникает проблема, к которой надо отнестись серьезно, то нельзя… невозможно остаться равнодушным. Мы все за что-то ответственны. Мы должны постараться все исправить.

Манили отхлебнула последний глоток сои и поставила стакан.

— Что-то случилось дома?

— Дома? — Питер с трудом сглотнул.

— Когда я психую по поводу того, что не в моей власти изменить, — сказала Манили, — то я вспоминаю древний стих. Кажется, ему тысяча лет уже. Вот такой: «Дай мне терпение принять то, что я не в силах изменить, дай мне силы изменить то, что возможно, и дай мне мудрость научиться отличать первое от второго».

— Это написал Рейнгольд Нибур [23] Рейнгольд Нибур (1892–1971) — американский теолог-протестант немецкого происхождения. Цитируется его «Молитва о душевном покое». , — сказал Питер. — Только, вообще-то, у него было: «Господи, дай мне…».

— Может, и так, но большой разницы нет. — Она смотрела на него спокойно, будто видела его насквозь с его педантичностью. — Не слишком истязайте себя из-за домашних неурядиц, Питер, ваш дом теперь здесь.

— Я скоро уеду, — запротестовал он.

Она пожала плечами:

— Все равно.

Питер несколько часов промыкался вокруг базы. Он даже подумывал, не отправиться ли пешком к оазианскому поселению. Сколько времени это займет? Неделю, наверно. Безумная идея, идиотская. Нужно дождаться ответа Би. Она, наверное, спит сейчас. И будет спать еще долго. А им следовало бы спать вместе. Им нельзя быть порознь. Никакие слова не заменят этой близости, когда они лежат рядом. Теплая постель, гнездышко животной интимности. Слова можно исказить, а любовное содружество рождает доверие.

Он вернулся в квартиру, поработал над пересказом Библии и захандрил.

Волнами накатывали то лютый голод, то тошнота и рвотные позывы. Прошло еще несколько часов. Наконец, тщетно проверив Луч раз сто, он был избавлен от страданий.

Дорогой Питер!

Нет времени писать длинное письмо, поскольку я собираюсь на похороны, но я все еще очень злюсь и негодую на тебя. И тем не менее специально проверяю опечатки, чтобы ты не обвинил меня в пьянстве. На самом деле я почти отрезвела после этого твоего предложения, чтобы я переквалифицировалась в безработную сельскую домохозяйку!

Извини, я понимаю, что сарказм здесь мало поможет.

Я напишу опять, когда вернусь с похорон. Хотя, может, мне придется побыть с Шейлой сначала. Она сейчас просто в аду.

Я люблю тебя даже в твоем безумии.

Он ответил немедленно.

Дорогая Би,

мой дух воспарил, когда я услышал (прочел) твое признание в любви. Весь день у меня все из рук валилось — так я горевал по поводу наших разногласий. Ты гораздо важнее для меня, чем моя миссия. Хотя ты была немногословна, из твоего письма ясно, что Билли Фрейм покончил с собой, несмотря на всю заботу, которую мы проявляли, и на твои недавние попытки предложить ему поддержку. Я все еще вижу его таким, когда он был ребенком и лучился гордостью за картину, которую он и другие дети нарисовали для нас. Бедная Шейла. Я могу только представить, в каких она страданиях. Уже факт, что ты употребила слово «ад», чтобы отметить нечто другое, чем вечная разлука с Господом, говорит само за себя лучше всяких слов.

Прости меня, если ты восприняла мое предложение переехать в пригород как заговор с целью сделать тебя безработной деревенской домохозяйкой. Я уверен, что там полно работы, — вероятно, найдется работа и для медсестры, менее ужасная (вероятно), чем твоя сейчас. Я ведь тоже не предлагал, что и сам буду проводить жизнь, рубя дрова или выращивая овощи (хотя здесь я стал вполне успешным фермером). Там может оказаться церковь, а ей может понадобиться пастор. Но какие бы возможности для работы там ни оказались, мы все оставим в руках Господа.

Я глубоко сожалею о том, что так легкомысленно говорил о Грейнджер и Манили. Да, они женщины, но моя роль в их жизни чисто наставническая — или могла бы стать таковой, если бы они открылись Божьей благодати, чего, скорее всего, не произойдет. Манили вот только что сообщила мне в уклончивой форме, что ей это неинтересно.

Слова — это моя профессия, но я не всегда пользуюсь ими с умом, и они не всегда лучший путь уладить недоразумения. Как мне хочется просто обнять тебя и утешить. Я часто подводил тебя в прошлом, даже хуже, чем сегодня, но мы все преодолевали вместе, потому что мы любим друг друга. Любовь зиждется на общении, но есть у нее и другой фундамент — то, что почти невозможно описать: она стоит на чувстве справедливости, когда мы с тобой рядом, это единственное чувство, которое связывает нас, когда мы общаемся с людьми, нам не близкими. Я скучаю по тебе очень сильно, любимая.

Шлю тебе всю мою любовь,

— То, что вы просите, будет не так уж легко пробить, — сказала ему Грейнджер чуть позже.

— Но возможно?

Простодушие вопроса раздражило ее.

— Все возможно, если приложить достаточно усилий и средств.

— Я не хочу создавать лишних проблем для СШИК, — сказал он, — но это очень важно для меня.

— Почему бы просто не возвращаться на базу чаще? И здоровью не повредит.

— Это не сработает. Оазианцы живут в собственном темпе, и я должен жить среди них, разделять их обычаи. Не могу всякий раз впархивать к ним и тут же уноситься. Но если у меня там будет Луч…

— …то мы рискуем вас не увидеть вообще.

— Ради Бога! Моей жене нужна поддержка. Я скучаю по ней. И если получится сделать так, чтобы Луч работал в поселении, наверняка же это окажется полезным и еще для чего-нибудь. Когда он там появится.

Грейнджер сощурилась. Он запоздало сообразил, что не спросил ее о ней самой, никаких вежливых вступлений, прежде чем прижать ее своим требованием.

— Я посмотрю, что смогу сделать, — сказала она.

Дорогой Питер, — прочел он, как только вернулся , — я предпочла бы, чтобы ты предложил вернуться ко мне, домой, вместо того чтобы напомнить о нашем доходе в том случае, если ты останешься на Оазисе. Да, я знаю, что для СШИК было невероятно трудно и дорого пригласить тебя. Если бы ты сказал, что хочешь вернуться немедленно, я, возможно, стала бы тебя отговаривать.