Николь Бернье - Незавершенное дело Элизабет Д.

Кейт почувствовала, как полыхнуло жаром лицо. Элизабет была права; она никогда не думала о том, как другие воспринимают те или иные ее комментарии. Ей вдруг вспомнилось давнее письмо от одной зрительницы, писавшей о духе легкомыслия в ее телешоу. Оно уже несколько лет лежало дома, в верхнем ящике письменного стола. « Пусть сама попробует готовить, когда под ногами путаются несколько малышей, вот тогда и посмотрим, как у нее «все получится »». Грозный, обвинительный голос из будущего. Некоторые трудности прошли незамеченными, так что делать предположения опасно.

Прошел первый день рождения Джоны. Утром Элизабет побывала с ним в Аквариуме, а вечером прилетел Дейв – как раз к торту. Джона перепачкался глазурью, вопя от радости, и уснул, икая от переизбытка сахара и внимания.

21 марта 1997 года

Кейт согласилась присмотреть за Джоной, так что я смогла сходить к дантисту и поставить пломбу. Крис в Европе, просматривает какой-то отель, Дейв вернется только в понедельник, вот она и пригласила меня пообедать. Приготовила мясные пирожки, налила вина, и мы славно поужинали, пока Джона и Джеймс пищали да катали свои бутылочки на полу.

Ей обо всем есть что сказать, просто энциклопедия текущих событий. Стоит у стола, готовит эти свои сковородочки для пирогов и одновременно произносит целую речь на тему мяса клонированных животных в продовольственном обеспечении будущего. «Лет через пять Джона и Джеймс уже будут пить молоко от клонированных коров, – она раскатывает тесто, и волосы качаются у нее под подбородком, – и, кто знает, может быть, у них и половая зрелость наступит в восемь лет». В углу кухни телевизор, новостной выпуск Си-эн-эн, и о чем бы ни шла речь, будь то вылазка террористов в Тель-Авиве или сообщение об украденных нацистами предметах искусства из парижских музеев, она все это уже знает, обо всем слышала. Я слушала ее отзывы о французской и международной художественной элите, потягивала пино-нуар, облизывая онемевшие от новокаина губы, и старалась подавать умные реплики. Кейт прошлась и насчет постоянных разъездов Криса, упомянув заодно некоторые места, в которых успела побывать «в былые деньки». Ко Самуи. Гоа. Я о Гоа никогда и не слышала. Кивала и не знала, как быть: то ли посочувствовать – вот такие уж у нас непоседливые мужья, – то ли поделиться своими впечатлениями об экзотических уголках. Потом рассказала, что Дейв, когда мы еще только встречались, брал меня с собой на Гавайи. «Мило», – сказала она и посмотрела так, словно я назвала Гэри, штат Индиана.

На работе возникла пауза, и я начала красить комнату Джоны. Скоро там будут джунгли. Чтобы работать по ночам, переношу его в нашу комнату. Утром, видя на стенах новых животных, малыш тычет в них с такой силой, что пальчик сгибается.

В Бей-Хилл сегодня второй тур. Дейв пришел вторым, за Пейном Стюартом. Позвонил несколько минут назад: «Если так пойдет и дальше, летом сможем переоборудовать кухню».

3 июля 1997 года

Обновление моей кухни – главная тема в группе. Рассуждаем о холодильниках, плитах, керамической плитке, а я так устала, что кричать хочется. Они бы ужаснулись, узнав, что мне на все это наплевать. Ужаснулся бы и Дейв, возомнивший, что сделал подарок века, когда преподнес перевязанные ленточкой брошюры. Дело не в том, что я потеряла интерес к кухне. Я только хочу, чтобы все закончилось и об этом не надо было больше говорить. Удивительно, но тот факт, что муж «подарил» мне кухню и мы теперь присматриваемся к шикарным плитам и прочим штукам, похоже, поднял наш социальный статус. Когда рейтинг Дейва был не так высок, его работу считали каким-то ремеслом, полезным приложением, как будто при необходимости он всегда мог починить их туалет. Но недавно Бриттани отозвалась о нем как о «профессиональном спортсмене». Я чуть не подавилась кофе.

Потом Лесли заговорила о стэмфордском пожаре, и эта тема была, наверно, единственной, обсуждать которую мне хотелось еще меньше, чем свою кухню. Тем, кто не смотрел вечерние новости, пришлось услышать – во всех ужасных подробностях – про оставшуюся с детьми мать, про выпавшего из окна ребенка, про несчастного отца, бывшего в это время на работе. Меня саму вчера это просто разбило – при беременности на такое реагируешь особенно остро. Дейв забрался в постель и включил видеозапись свадьбы, которую сделали его приятели. Хотел меня ободрить, а получилось только хуже – я никак не годилась на роль невесты-девственницы, да и облегающее свадебное платье не добавляло настроения. Когда именно мы потеряли нашего первенца? Может быть, в тот медовый месяц? Может быть, даже в ту ночь. Но глядя на экран в этот раз, я грустила не о нем, а о себе тогдашней, понятия не имевшей, что ждет впереди, и считавшей, что все в жизни уже определено. Верившей, что такое возможно.

Бриттани же нанесла и последний удар. «Да, да, ужасно… бедняжки… мать нашли в кладовке с двухлетним малышом…» Кейт сидела у окна и вроде бы не слушала, но, взглянув на нее, я увидела, что она плачет, изо всех сил стараясь скрыть это от других. Потом подхватила на руки Джеймса, пробормотала что-то насчет кота Реган и аллергии и, извинившись, ушла.

4 сентября 1997 года

Сегодня днем к нашей двери подошел какой-то мужчина в черном костюме, белой рубашке и голубом галстуке. Он показал жетон, и я открыла дверь. Он сказал, что служит в ФБР и проверяет одного из моих соседей, которому предстоит занять высокий государственный пост. Спросил, можно ли ему войти и задать несколько вопросов.

Джона сидел в манеже в соседней комнате. В городе я бы никогда никого не впустила, но теперь я – мамочка в пригороде. Здесь полагается быть доверчивой и беззаботной. Я спросила себя, что бы сделала Кейт? Был ли он у нее? Попросила показать удостоверение. Это недолго, сказал он. Минут пять, не больше. Мы можем где-нибудь сесть?

Я провела его к обеденному столу, и агент спросил о Рое Гиннисе, адвокате, живущем через улицу. Потом попросил стакан воды и стал задавать разные вопросы, ответов на которые я не знала: чем Гиннис увлекается, когда приходит и уходит, видела ли я его пьяным, не делал ли он каких-либо крупных покупок в последнее время и не замечала ли я каких-то других признаков расточительности?

В манеже расплакался Джона. Я поднялась и дала ему бутылочку, а когда вернулась, гость стоял у окна. Он сказал, что закончил и что ко мне, возможно, заглянут из Секретной службы, и ушел.

Когда я вечером по телефону рассказала о госте Дейву, он жутко рассердился: «Что ты сделала? Впустила его в дом, когда была одна с ребенком? Да он мог быть кем угодно, мог напасть на тебя, обчистить дом. Ты уже оставляла Джону одного где-нибудь?» Я не призналась, что оставляла.