Мэтью Томас - Мы над собой не властны

— Не Рождество, — сказал Эд.

— А что тогда?

— Наша годовщина. — Он вытянул вперед руку с обручальным кольцом. — На Новый год.

— Эдмунд, свадьба была двадцать второго января.

— А познакомились мы в Новый год.

Эйлин притихла. Она представила себе встревоженный взгляд, каким их встретит Тесс. Взгляд, в котором отчетливо читается благая мысль: «Зачем ты вообще выпустила его из дому?»

Эд устало откинулся на спинку сиденья.

— Надо возвращаться, — сказала Эйлин. — Все за нас беспокоятся.

Подъезжая к дому, Эйлин взглянула на Эда. Он вертел в руках бумажник:

— Все равно у меня денег с собой не было...

Эйлин перестала класть ему деньги в бумажник. И кредитные карточки вынула, чтобы кто-нибудь их не стащил.

Она развернулась и поехала в торговый центр. Остановила машину возле универмага «Мейсис». Порылась в собственном кошельке — там среди однодолларовых бумажек лежала сотня.

Эйлина знала: мужчине тяжело принимать деньги от женщины. Еще живя дома, когда отец ушел на пенсию, она всеми силами старалась как можно дольше не подвергать его этому испытанию. Эд протянул ей бумажник, и Эйлин сунула туда сложенную стодолларовую бумажку коротким точным движением, словно делала укол.

В магазине Эйлин сказала, что подождет в отделе сумок, и Эд пошел дальше один. Эйлин наблюдала издали, как он о чем-то спросил продавщицу, и та указала на эскалатор. Эд поехал вверх, держась обеими руками за резиновый поручень, будто на палубе корабля. Эйлин последовала за ним. Эд вошел в отдел женской одежды. Эйлин со страхом представила, как он хватает одно платье за другим, но Эд шел медленно, словно большой кот, подкрадывающийся к добыче. Вещи внимательно рассматривал, не прикасаясь, и наконец остановился у дальней стены. Эйлин притворилась, что перебирает платья на ближайшей стойке. К Эду подошла продавщица, но он только отмахнулся. Будто прочтя мысли Эйлин, отвернулся от неказистых платьев и перешел к следующему ряду. Окинул быстрым взглядом весь выбор нарядов и взял в руки одно платье из переливчатой ткани. Изысканный крой, элегантный фасон. Эд отчаянно замахал продавщице, держа платье перед собой, точно знамя на параде.

Далее последовал непонятный разговор между Эдом и продавщицей. Он совал ей бумажник, тыча пальцем в то отделение, где обычно лежат кредитные карточки. Девушка смотрела с сомнением. В конце концов Эд забрал бумажник, вынул оттуда листок и протянул ей.

Продавщица, кивнув, принесла другое точно такое же платье. Должно быть, Эд записал на листочке размер. Трудно даже представить, сколько сил он потратил, чтобы вспомнить цифры. А размер вряд ли подойдет — ведь Эйлин теперь носит десятый.

Когда Эд приблизился к кассе, Эйлин вдруг сообразила, что платье, скорее всего, стоит намного больше ста долларов. Она бросилась к Эду. Конечно, он рассердится, но сейчас не до того. Эйлин тронула его за плечо. Он дернулся и вскрикнул, а узнав Эйлин, принялся повторять ее имя в лихорадочном волнении, весь в бессильном жару.

— Надо же, как мы с тобой нечаянно встретились! — сказала Эйлин.

— Посмотри, тебе нравится? — спросил он.

Девушка, состроив умильную гримаску, показала платье.

— Очень красивое, — сказала Эйлин, быстро глянув размер: восьмой.

Эд почти угадал.

— Ты мне нравишься в синем, — сказал он.

У Эйлин сердце сжалось от этого бесхитростного признания. Он, кажется, совсем не обиделся, что она пришла ему на помощь, — просто хотел ее порадовать, и только. У него больше не осталось ни самолюбия, ни гордости. Зато он стал мягче.

— Мы расплатимся вот этим.

Эйлин протянула продавщице кредитную карту раньше, чем Эд успел взять с прилавка свой бумажник. Девушка отдала ей карточку с размером. Там было написано: «Размер Эйлин», а дальше большая цифра «6», зачеркнутая, и рядом «8». Дождавшись, когда Эд отвернется, Эйлин зачеркнула восьмерку и рядом написала «10», стараясь как можно точнее копировать почерк Эда. Как-нибудь потом она вернется в магазин и обменяет платье. Бумажку Эйлин снова положила в бумажник Эда, а сотню вернула к себе в кошелек. Незачем Эду ходить по городу с такой крупной купюрой.

Магуайры и Коукли в этом году не смогли приехать. У них нашлись веские причины: Коукли давно уже собирались съездить в Аризону, навестить брата Синди, а у Фрэнка племянница в штате Мэн недавно родила. И все-таки Эйлин было обидно, что друзья не постарались найти возможность с ними увидеться. В последнее время они словно не знали, как себя вести с Эдом. Женщины осторожничали, а мужчины болтали без умолку, но как-то безлично. Должно быть, они обрадовались, что есть предлог уклониться от встречи. Она словно перешла из разряда обычных жен в ту разреженную среду, где обитают соломенные вдовы.

До часу ночи они с Тесс в поте лица занимались мытьем посуды. Эйлин уже начала надеяться, что праздник обойдется без происшествий, и тут Эд, проснувшись, вышел из спальни. Он стал метаться по коридору верхнего этажа, крича и дико размахивая руками. Эйлин никак не могла его успокоить. Гости один за другим бросили притворяться спящими и выползли из своих комнат: Пат и Тесс, их девочки и тетя Марджи — она тоже решила остаться до утра. Пат в роли сильного мужчины рвался вмешаться, но Эйлин его остановила и с помощью Тесс загнала Эда в спальню.

Утром никто азартно не срывал обертки с подарков. Полусонные девочки раздали их всем, словно это была пустая формальность. Эйлин столько сил положила, стараясь поддерживать ритуал рождественского утра с тех пор, как Коннелл вырос. Она и теперь сделала попытку внести оживление, но не нашла отклика у невыспавшихся девчонок. За завтраком они тоже сидели скучные, грели руки о чашки с кофе, а горы еды так и остались нетронутыми. «Правильно Коннелл не приехал», — подумала Эйлин.

Выбрасывая в мусорное ведро яичницу-болтунью, она приняла решение: устроить еще хотя бы одно настоящее Рождество, со всеми полагающимися украшениями и церемониями. На будущий год она обязательно укрепит на верхушке елки большую зеленую звезду. В этот раз она побоялась лезть на верхнюю ступеньку стремянки, а Эда теперь не попросишь. Когда приехал Пат, для него нашлись другие задачи. Про звезду Эйлин просто забыла. А когда сидела за праздничным столом, терзаясь беспокойством, как бы Эд ее не опозорил, пустая верхушка елки, стоявшей в маленькой комнате, не давала Эйлин покоя, хоть ее и не было видно из столовой. Эйлин видела ее мысленным взором. Она не понимала раньше, как важна была эта звезда для создания рождественской атмосферы. При свечах звезда мерцала таинственным изумрудным светом и словно притягивала к себе. Надо, чтобы на будущий год Коннелл все-таки приехал и помог ей установить звезду. После этого пусть больше не приезжает, если ему не хочется. Эйлин в лепешку расшибется, но устроит такое идеальное Рождество, что этого ей хватит на всю оставшуюся жизнь.