Дэвид Николс - Мы

Конечно, это не было настоящим свиданием. Просто двое усталых путников, ищущих временную отраду в обществе друг друга. Так вот, распаковывая новую рубашку и причесываясь, я неожиданно понял, что уже без малого двадцать лет не обедал в обществе любой другой женщины, кроме жены. И вообще, все это было настолько странно и непривычно, что я твердо решил не зацикливаться на предстоящем свидании и посему выбрал маленькую тратторию без особых затей, которую приметил, нарезая круги по городу: симпатичный, но функциональный ресторанчик, без особых затей — разных там красных свечей и цыганских скрипок.

В отличие от меня, Фрея отнеслась к мероприятию со всей серьезностью, явно приложив определенные усилия. Она ждала меня в холле, неброско, но умело накрашенная, в обтягивающей юбке и кремовой атласной рубашке по типу мужской, которую с полным правом можно было назвать блузкой. Вид свежий, здоровый, вполне аппетитный, и все же мне инстинктивно захотелось застегнуть ее блузку на верхнюю пуговицу. Неужели я единственный мужчина в мире, который не раздевал, а одевал женщину глазами?

— Прифе-е-ет! — С целью поскорее найти общий язык я постарался растянуть столь непростое слово на скандинавский манер.

— Добрый вечер, Дуглас.

— Отлично выглядите, — отпустил я неловкий комплимент.

— Благодарю. А мне очень нравятся ваши туфли. Они такие необычные и яркие!

— «Уличный стиль». Наиболее подходящий термин, по-моему.

— Вы что, играли в баскетбол?

— На самом деле туфли предназначены для ходьбы, но они прилипли к моим ногам, точно какой-то инопланетный паразит, и теперь это единственное, что я могу носить.

— А мне нравится, — сказала она, непринужденно положив руку мне на плечо. — Вы в них смотритесь очень даже стильно.

— Я оставил свой скейтборд снаружи. — Я взял ее за руку и поковылял в сторону двери, навстречу теплому, влажному вечеру, который иногда почему-то называют томным.

Мы направились на восток, через sestiere Кастелло — кончик хвоста рыбины, — пробираясь по боковым улочкам и наслаждаясь ощущением сопричастности, доступным лишь бывалому путешественнику, который переживает момент истины, когда обыкновенные туристы возвращаются в автобусы или на круизные суда.

— Надо же, вам больше не нужна карта!

— Нет, я практически стал местным жителем.

Мы вышли к внушительным воротам Арсенала, с настоящими бойницами в стенах, точь-в-точь как у игрушечного форта. Я читал об этом в путеводителе.

— Грандиозным нововведением венецианцев было массовое производство стандартных частей для судов. Именно здесь венецианские корабельщики поразили воображение французского короля Генриха Четвертого, сумев построить целый галеон…

— За время, ушедшее на королевский ужин, и вот так зародилась современная производственная линия, — продолжила за меня Фрея. — Только, по-моему, это был Генрих Третий. У нас с вами один и тот же путеводитель.

— Боже, я просто старый зануда! — вздохнул я.

— Вовсе нет, я точно такая же. Мне кажется, тяга к самообразованию — это прекрасно. Но, возможно, она приходит только тогда, когда у вас появляются дети. Мы с мужем, с бывшим мужем, до одурения таскали наших девочек по древним развалинам, смиренным кладбищам и пыльным галереям. «Вот это могила Ибсена, а это Сикстинская капелла… Смотрите! Смотрите! Смотрите!» А им, бедняжкам, хотелось пойти на пляж, пофлиртовать с мальчиками. Теперь, когда девочки выросли, они начали ценить прекрасное, но тогда…

— Именно так мы и хотели провести лето. Мы с женой собирались поводить нашего сына по всем самым знаменитым европейским галереям.

— А в результате?

— Сын оставил записку и сбежал с аккордеонисткой. Жена в Англии, строит планы развода.

— Я дико извиняюсь, но это действительно не самый удачный отпуск, — рассмеялась Фрея.

— Вы абсолютно правы.

— Ну что может быть еще хуже?

— А акулы в лагуне водятся?

— Мне не следовало смеяться. Простите. Нет ничего удивительного, что вы так расстроены. Но я постараюсь сегодня не сыпать вам соль на раны. — Фрея взяла меня за руку, и в ту же самую секунду, словно она включила сигнал тревоги, зазвонил мой мобильник.

— Алло?

— Привет. Ты где?

— О, иду по улице. Как всегда.

— Значит, никаких новостей.

— Пока еще нет. Но я уже на подходе. Простите, я на минуточку , — прошептал я Фрее и махнул рукой, чтобы она шла вперед.

— Что значит «на подходе»?

— Это значит, что у меня есть хорошая зацепка. Сеть затягивается.

— Ты изъясняешься совсем как частный детектив.

— На мне сейчас темный макинтош. Вовсе нет.

— А вот и да. Тогда скажи.

— Скоро узнаешь.

— Получил от него какие-нибудь известия? Говорил с ним?

— Всему свое время.

— Но почему ты не хочешь сказать?

— Доверься мне. У меня есть материальное подтверждение, что он жив и здоров.

— Тогда, может, мне стоит прямо сейчас взять билет на самолет?

— Нет! Нет, я ведь сказал, что привезу его домой.

— Дуглас, прошло уже пять дней, и я действительно хочу быть в курсе.

— Вот когда все прояснится, тогда и узнаешь.

В трубке повисла длинная пауза.

— Мне кажется, тебе пора возвращаться в Англию.

— Вернусь, как только его отыщу.

— Сдается мне, что ты не слишком-то усиленно его ищешь, так?

Почувствовав совершенно иррациональный приступ паники, я повернулся спиной к Фрее, терпеливо ждавшей меня у следующего моста.

— Нет, не так. Я как раз занимаюсь поисками.

— Я имела в виду совсем другое. Ты явно занимаешься чем-то не тем.

Нам налево или направо? — спросила Фрея языком жестов.

— Я как раз собирался перекусить. Можно перезвонить тебе позже? — сказал я и беззвучно прошептал: — Еще минуточку .

— Ох… Ну ладно. Я надеялась, что мы сможем поговорить, но если тебе некогда…

— Я уже занял столик, вот-вот принесут еду. Нет, не еду, меню. Вот-вот принесут меню.

— А ты вроде говорил, что идешь по улице.

— Ну, шел, а теперь сижу за столом. Терпеть не могу говорить в ресторанах по телефону — это дурной тон. Официант уже бросает на меня косые взгляды. — Похоже, тут я слегка переусердствовал, поскольку буквально услышал, как Конни нахмурилась.

— А ты сейчас где?

— Я в Кастелло, около Арсенала. Сижу на террасе, а рядом стоит официант. Если хочешь, могу послать тебе фото.

Снова долгая пауза, длившаяся, казалось, целую вечность, и трагический шепот Конни:

— Дуглас, я за тебя беспокоюсь. Мне кажется, ты, возможно…

— Все. Мне пора, — отрезал я, дав отбой. Прежде я никогда не позволял себе вешать трубку во время разговора с Конни. Затем, к собственному удивлению, я выключил телефон и бодро захромал в сторону Фреи. — Прошу прощения. Конни — моя жена.