Борис Гайдук - Плохие слова

— Да, во всем этом есть своя мистика, — задумчиво сказал Крысин. — Ладно, без стакана здесь точно не разберешься. Давай!

После очередного стакана Крысин несколько минут пристально следил за перемещением по противоположной стене небольшого рыжего таракана.

— А ведь голова на блюде — это, Толян, настоящий библейский символ! Даже, не побоюсь этого слова, архетип, — сказал он. — А ты у нас, если вдуматься, царь Ирод.

— Сам ты Ирод! — вяло отмахнулся стихийный атеист Петухов.

— Не скажи! — энергично воскликнул Крысин.

Петухов вздохнул.

Когда Крысин начинал свое «не скажи», лучше было ему больше не наливать. Или же наоборот, поить ускоренно, чтобы побыстрее проскочить этап полемического задора и вступить в фазу вселенской любви, вербальной приметой которой была фраза: «Старик, ты — настоящий!» Но до этой стадии водки не хватит, а о том, чтобы куда-то идти, не было и речи.

— Лично я вижу в этом напоминание о нашей загубленной душе. Суровое, жестокое, может быть, даже последнее в жизни, но напоминание. Причем и тебе, и мне. Нам обоим. Об этом ты думал?

— Нет, — признался Петухов.

Опьянев, он начал снова смутно надеяться, что, если заснуть и проснуться, голова как-нибудь исчезнет из холодильника сама собой.

— А вот я — думаю. И знаешь, что я еще думаю?

— Что?

— До тех пор, пока мы не разгадаем эту загадку, нам вообще нельзя ее трогать. Пусть она так и лежит, а мы…

— Вот уж хрен! — немедленно отозвался Петухов. — Если хочешь, бери ее себе и там разгадывай! Принц, бля, датский! Я в холодильнике продукты держу. А не разные левые бошки.

— Я тебе больше скажу, это печать избранности, — продолжал, не слушая Петухова, Крысин. — Знак свыше…

— Валера! — перебил его Петухов. — Можно я тебя об одной вещи попрошу? Можно?

— Ну.

— Открой холодильник.

— Зачем?

— Ну, открой, открой.

— Ну вот, открыл. И что дальше?

— Посмотри на нее еще раз. Видишь, она мертвая, отрезанная, она вся в крови. Видишь?

— Ну да.

— Еще разок посмотри. Это же убийство, Валера! А ты какую-то ахинею несешь. Посмотри, посмотри.

— Да, полная хрень, — успокоился Крысин. — А вот ты мне скажи, что, если бы это была не моя голова, а, скажем, твоя?

— Не-не. Голова, Валера, точно твоя.

— Ладно, моя. Но предположим. Так вот, ты бы тогда смог ее взять и выкинуть? Или, к примеру, в парке закопать? А?

Петухов наморщил лоб, пытаясь представить свою окровавленную голову в холодильнике.

«Хорошо все-таки, что голова не моя, а Валеркина, — мелькнула утешительная мысль, — ему, конечно, сейчас нелегко. Полный, можно сказать, диссонанс».

— Ну, что бы ты сделал? — допытывался Крысин.

— Не знаю, — неуверенно произнес Петухов. — Может быть, я бы ее куда-нибудь вынес, спрятал, но так, чтобы в случае чего можно было найти.

— Найти? За каким хреном?

— Мало ли…

— На запчасти, что ли?

— Не знаю…

— Ну, ты, Толя, и мудак! — радостно захохотал Крысин. — Ну, ты идиот! Чтобы в случае чего найти! Ой, не могу! А-ха-ха! В жизни такого идиота не видал!

Петухов хотел было обидеться, но, вспомнив, что у Крысина диссонанс, великодушно обижаться не стал.

— Ладно, давай еще по одной, — примирительно сказал Крысин и снова заглянул в холодильник. — Эй, землячок! Пить будешь?

— Валера! — испугался Петухов. — Ты бы так не шутил, а? Берлиоз хренов!

— Что, страшно? — развеселился Крысин. — Боишься, что выскочит? За нос укусит? Ладно, землячок, извини. Тебе больше не предлагаю. Ты свое уже отпил, как я вижу.

— Я тоже сегодня последний день пью, — вставил Петухов.

— Да ладно, — махнул рукой Крысин. — Твоих «последних дней» на високосный год хватит. Ну, давай! За упокой, что ли.

— За чей упокой, дурак?

— А хрен его знает! — Крысин бесшабашно опрокинул стакан.

Поискав глазами закуску, Крысин спросил:

— Хлеб тоже кончился?

— Ну да.

— Бляха, надо хоть чего-нибудь пожевать. А то мы с тобой сейчас наквасимся с утра пораньше. Попробую-ка я у моего братана кусок колбасы стырить.

— Я не буду! — замахал руками Петухов. — И тебе не советую.

Крысин полез в холодильник.

— Не, я, пожалуй, тоже не буду. Слушай-ка!

— Чего?

— А это, случайно, не муляж?

— Да вроде нет. Я его пальцем трогал. И ножом тоже, там на щеке царапинка осталась.

— Не скажи! — бодро отозвался Крысин. — Сейчас вся эта костюмерия очень сильно продвинулась. У тебя каких-нибудь театральных знакомых нет?

— Вроде нет. Михеич разве что, он на киностудии вахтером. Только я не пил с ним почти месяц. Да и вообще, как это возможно? Дверь заперта была! Окна все целы.

— Да, задачка.

— Слушай, Валера! — пришла к Петухову шальная мысль. — А это, часом, не ты мне ее подложил? Типа подшутить решил? А?

— Ты что?! — оскорбился Крысин. — Надо же такое подумать!

— Да, верно, — отыграл назад Петухов. — Ты сам чуть не обосрался, когда ее увидел.

— Кто? Я? Не скажи!

— Это ты сейчас такой смелый.

— Я всегда смелый. Короче, давай по последней, и будем принимать волевое решение.

Петухов разлил остатки водки.

— Ну, — провозгласил он. — За то, чтоб нам из всего этого говна выпутаться!

— Не вопрос! — самоуверенно сказал Крысин.

После водки Петухов смотрел на все происходящее более спокойно.

«Как Валерка скажет, так и сделаем, — благодушно думал он. — Его голова, в конце концов».

Крысин закурил.

— В принципе я чувствую себя нормально, — сказал он. — И эта, вторая голова, мне на хрен не нужна. Тем более что она уже прижмурилась. Правильно?

— Ну да.

— Вот. Это пункт первый. Теперь второй. Если мы сейчас пойдем и выкинем ее, а после этого еще хорошенько вмажем, то завтра как пить дать это необычайное приключение покажется нам тривиальной белой горячкой.

Петухов кивнул. В логике мышления Крысину не откажешь. Белая горячка — сущий пустяк по сравнению с головой на блюде.

— И никому об этом не болтать, — добавил Петухов.

— Бесполезно, — махнул рукой Крысин. — В такую хиромантию все равно никто не поверит. Скажут — допились до чертей.

— Смотри, Валера, тебе решать. Она тебе точно не нужна?

— На хрена она мне? На холодец?

— Тьфу, дурак!

— Сам дурак.

— Да, вот еще что. Ты, когда ко мне шел, ничего подозрительного не заметил?

— Это чего, например?

— Ну, крови там, трупа…

— Нет, ничего такого не было. Я, правда, не особенно по сторонам смотрел. Если и был возле дома труп без головы, его бы давно уже увезли. Так что не ссы.

— Ладно. А куда мы ее понесем?

— Посмотрим. В канализационный люк закинем, и все дела.

— Может, лучше закопать?

— Чтобы ночью обратно не приползла? Тогда уж и осиновый кол в нее надо воткнуть. У тебя осина есть?

— Откуда у меня осина?

— Правильно. И серебряной пули у тебя, конечно, тоже нет.