Рейчел Джойс - Операция «Перфект»

– Похоже, это частный дом, а я-то думал, что она – профессиональный психиатр.

– Она и есть профессиональный психиатр, – кивает Пола. – Просто она – приятельница одной моей приятельницы, потому и согласилась на первый раз проконсультировать Джима бесплатно. На самом деле она просто потрясающая! И занимается самыми разными вещами, включая исцеление от всяких фобий. Между прочим, она даже вечеринки устраивает. Подготовка у нее всесторонняя.

Женщина-психиатр, согласившаяся проконсультировать Джима, оказывается дамой весьма плотного сложения с густыми седыми волосами и стрижкой «каре», волосы со лба она убирает «лентой Алисы» [37]. На ней удобные изящные туфли, узкие эластичные брюки, свободная блуза и пестрый шарф оптимистичных тонов. В ее присутствии Пола и Даррен начинают вести себя, как дети в присутствии строгого учителя: Пола смущенно накручивает на палец розовый локон, а Даррен что-то бормочет, не поднимая глаз.

– Кто из вас ко мне? – строго спрашивает седая дама, обводя глазами всех троих.

Пола и Даррен тут же указывают на Джима, и он тоже опускает голову.

Дама предлагает Поле и Даррену пока посидеть на кухне, но Даррен говорит, что лучше они на улице подождут.

В доме пахнет чистотой и чем-то стерильным, вроде лимонного дезинфектанта, в узкой прихожей так темно, что Джим практически на ощупь пробирается следом за хозяйкой. Она указывает ему на открытую дверь слева и просит войти первым. Он оказывается в маленькой комнате, аккуратно прибранной и ярко освещенной, там нет ни стульев, ни картин на стенах, а только огромный книжный шкаф, на верху которого сидит гипсовый Будда.

– Садитесь, пожалуйста, – говорит Джиму психиатр и, слегка отставив одну ногу, мгновенно плюхается задом на пол – звук такой, словно кабина лифта рухнула вниз. Оказывается, шлепнулась она не на пол, а на подушку с фасолью и затычкой из полистерена.

– Вам помочь? – спрашивает она, поднимая на него глаза.

Джим тоже пытается осторожно сесть на такую же подушку, лежащую напротив седой дамы, но у него возникают сложности с ногами. Если он попробует скрестить ноги, как это сделала она, то, скорее всего, никогда больше не сможет ходить. Вытянув перед собой загипсованную ногу, он сгибает здоровую ногу в колене и пробует присесть на ней, но это ему не удается: нога подгибается, и он тоже с грохотом плюхается на пол, угодив, к счастью, прямо на подушку с фасолью. Теперь руки и ноги у него нелепо торчат в разные стороны, и он совсем не уверен, что впоследствии ему удастся снова подняться.

– Чем я могу помочь вам, Джим? – спрашивает психиатр.

Поскольку стул ему найти так и не удалось, он просто не знает, что на этот вопрос ответить. Он замечает, что на женщине зеленые носки. Но не ярко-зеленые, какие надела бы Айлин, а вполне приличные, приглушенных тонов.

– Ваши коллеги говорят, что вы стали жертвой жестокого преступления и, насколько я поняла, не хотите выдвигать против вашего обидчика никаких обвинений. Вот об этом, по-моему, и стоит поговорить.

– Это была п-п-просто с-с-с…

– Случайностей не бывает. Все случается по некой причине, и причина эта глубоко внутри нас. И нам с вами, Джим, сегодня нужно вытащить эту причину наружу. Я понимаю, вас это немного пугает, но я здесь именно для того, чтобы вам помочь. Я хочу, чтобы вы поняли: вы не одиноки. И эту трудную задачу мы с вами будем решать вместе. – Она слегка улыбается и, прищурившись, сообщает: – А у вас хорошая аура. Вы это знаете?

Джим признается, что про свою ауру ничего не знает. Но в данный момент его куда больше беспокоит здоровая нога – она совершенно затекла, и теперь ее колет, точно иголками.

– Почему вы заикаетесь?

Джим мгновенно краснеет, чувствуя, что жар заливает ему не только лицо, но и спину, плечи, руки. Женщина-психиатр терпеливо ждет ответа, но он не может ответить, в тишине слышится лишь ее слегка затрудненное дыхание.

– Насколько мне подсказывает опыт, – говорит она, – люди всегда начинают заикаться по какой-то причине. Какие чувства мешают вам говорить об этом? О чем вы не можете заставить себя рассказать?

Есть множество вещей, о которых Джим ни с кем говорить не может. Несмотря на то что в «Бесли Хилл» ему всячески старались помочь. Предлагали различные упражнения, помогающие сосредоточиться и пробудить мыслительную активность, давали всевозможные подсказки, помогавшие выговаривать разные слова. Он много раз пытался разговаривать перед зеркалом с собственным отражением. И старался воспринимать каждую фразу зрительно. И откашливаться пытался, чувствуя, что застрял на каком-то слове. Но ничего не помогало. Лечение электрошоком вряд ли могло вызвать подобные последствия – на этом сошлись все врачи. И Джим понимал, что они, должно быть, правы, они ведь профессионалы. Однако через какое-то время после последней «процедуры» его рот словно забыл, как артикулировать слова.

Впрочем, сейчас не время для воспоминаний. До него снова доносится голос женщины-психиатра. Она указывает на себя, сжимает кулаки и делает вид, что собирается его избить. Правда, получается у нее плоховато.

– Представьте себе, – говорит она, – что я и есть ваш обидчик. Что бы вы хотели мне сказать? Не бойтесь, говорите. Стыдиться тут нечего. Я спокойно выслушаю все, что угодно.

Но больше всего Джиму хочется сказать, что это был просто несчастный случай. А еще ему бы хотелось сказать: «Послушай меня, Айлин…»

– Джим, я женщина. И в своей работе опираюсь прежде всего на собственную интуицию. Вот я смотрю на вас и понимаю: это ведь был не просто несчастный случай, тут все гораздо сложнее.

Он медленно кивает. Лгать он не в состоянии.

– А почему вам так кажется? Почему вы считаете, что это слишком сложный вопрос?

Джим пытается сказать, что и сам толком этого не понимает.

И женщина-психиатр объявляет, что случай действительно сложный, ей трудно разобраться, и Джим должен ей помочь.

– Ваша обидчица наехала вам на ногу. Но задерживаться не стала. Мало того, насколько я знаю, вы даже крикнули ей, чтобы она поскорей уезжала. Вы не хотели, чтобы она вам помогла? Я права?

Джим пытается сказать «да», но даже это слово никак не выговаривается.

– Итак, почему же вы хотели, чтобы она поскорей уехала? Почему выбрали роль жертвы? Вы могли бы, например, накричать на нее, заставить ее понять, что она причинила вам сильную боль. Что случилось, Джим? Почему вы не сумели ей этого сказать?

Тишина звенит, как стекло. Мысли Джима улетают в далекое прошлое, и это все равно что рывком отворить двери и увидеть то, что давным-давно благополучно хранилось под семью замками. У него перехватывает горло. Сердце бешено колотится. Он старается ни о чем не думать и тщетно пытается прогнать воспоминания, чтобы голова стала совершенно пустой. Он слышит, как за окном смеются Пола и Даррен. Слышит негромкий свист ветра. И украдкой сжимает в кармане заветный брелок для ключей, надеясь, что тот ему поможет.