Рейчел Джойс - Операция «Перфект»

– Не хотите ли выпить чаю или кофе? – спросила Дайана, протягивая Беверли меню в кожаной обложке.

– А чего-нибудь покрепче здесь не подают? – Беверли явно хотела пошутить, но никто не засмеялся, даже не улыбнулся, никто не сказал: «Нет, не подают, как насчет кофе?», и Беверли так жутко покраснела, что ее лицо стало почти багровым.

– Нет-нет, спасибо, я уже ухожу, – сказала она, но почему-то не встала и не ушла, а вдруг спросила: – Полагаю, у всех вас тоже есть дети, как и у Дайаны?

Матери дружно потянулись к своим чашкам и негромко прожурчали в ответ что-то вроде «да, есть» и «один» или «двое».

– И я полагаю, все они учатся в школе «Уинстон Хаус»? – Она явно старалась быть дружелюбной.

Да, разумеется, сказали матери, словно больше и учиться-то было негде.

– Это очень хорошая школа, – продолжала Беверли, – если, конечно, можешь себе ее позволить. Прямо-таки расчудесная школа. – И она снова огляделась, словно вбирая в себя глазами тонкие хрустальные бокалы, официанток в аккуратной черно-белой форме, крахмальные скатерти. – Жаль, правда, что в этом магазине не выдают марки «Грин Шилд» [41], – сказала она. – Если б выдавали, я бы только сюда и ходила.

Она засмеялась, но каким-то неприятным, дерзким смехом, по которому можно было догадаться, что она отнюдь не считает смешным ни себя, ни то положение, в котором оказалась. Дайана тоже рассмеялась, но у нее смех был искренним, обращенным к остальным и как бы говорившим: «Ну разве она не прелесть?»

– Но не всегда можно получить то, чего хочется, – прибавила Беверли.

Андреа наклонилась к Диэдри и, прикрывая рот ладошкой, спросила тихонько (хотя Байрон все равно отлично ее слышал, а значит, наверняка слышала и Беверли):

– Она что, из «Хауса»? Наверное, из обслуги?

Повисла неловкая пауза. Беверли так прикусила нижнюю губу, что та побелела, но глаза ее пылали огнем.

– Беверли – мой друг, – нарушила тишину мать Байрона.

Ее слова словно вдохнули в Беверли жизнь. К великому облегчению Байрона, она вспорхнула со стула, но, похоже, совершенно забыла о своей шляпе и тут же на нее наступила. Мать нового ученика хмыкнула, подавляя смешок, но Беверли ничуть не смутилась. Она как ни в чем не бывало подняла шляпу, напялила ее на голову и даже прихлопнула для надежности. Увы, шляпа совершенно лишилась прежней изящной небрежности, широкие поля безнадежно обвисли. Андреа, переглянувшись с матерью нового ученика, усмехнулась, а следом за ней ехидно заулыбалась и Диэдри.

– Ну, всем до свидания, – пропела Беверли. – Очень приятно было познакомиться.

Ответили ей лишь некоторые.

– До свидания, рада была снова вас повидать, – сказала Дайана, пожимая Беверли руку.

Беверли уже собиралась повернуться и уйти, но тут, словно что-то вдруг вспомнив, сказала:

– Между прочим, у нас хорошие новости: Джини идет на поправку.

Женщины сразу встрепенулись и снова уставились на нее – так они могли бы смотреть на прохудившуюся водопроводную трубу, понимая, что с ней явно нужно что-то сделать, но только с помощью платного работника, а не своими руками.

– Да! Джини – это моя дочка. Она первый год в школе. Не в «Уинстон Хаус», конечно, а в нашей, местной. Она немного пострадала в результате одного несчастного случая. Ее машина сбила. А водитель даже не подумал остановиться. Но я ничего против этих людей не имею – они ведь все-таки потом к нам приехали. Да и у Джини ничего сломано не было. А это самое главное. С ней, в общем, ничего страшного не случилось, только кожа была сильно рассечена, так что пришлось даже накладывать швы. Правда, всего два. Да, два. Только и всего.

Байрон почти физически ощущал, какую неловкость теперь испытывают сидевшие за столом женщины. Они ерзали на стульях, украдкой переглядывались, то и дело посматривали на часы. Сам же Байрон просто ушам не верил. Он даже решил, что, наверное, заболел, а значит, все это ему просто послышалось. Он украдкой глянул на Дайану и был вынужден тут же отвести взгляд – лицо матери в эту минуту было настолько опустошенным, словно и внутри у нее ничего не осталось. Господи, подумал Байрон, когда же эта Беверли, наконец, заткнется? Но слова так сыпались у нее изо рта:

– Она еще немного прихрамывает, но дело уже идет на поправку. И с каждым днем ей становится все лучше и лучше. Я ей все время твержу: «Будь осторожна!» Только она не слушается. В пять лет все, конечно, по-другому воспринимается. Если бы со мной такое случилось, я бы точно лежала пластом, а может, и в инвалидном кресле каталась. Но вы же знаете, что такое малыши, их же не остановишь! – Беверли быстро посмотрела на часы и удивилась: – Ой, времени-то сколько? – На запястье у нее болтались дешевые часики «Таймекс» на потертом матерчатом ремешке. – Мне давно пора. Надеюсь, Дайана, мы скоро увидимся, правда? – И она с таким вызовом прошествовала через весь ресторан, что чуть не столкнулась с официанткой, вынырнувшей ей навстречу с полным подносом.

– Вот это персонаж! – вырвалось у Андреа. – И где вы только ухитрились с ней познакомиться, Дайана?

Впервые за это время Байрон повернулся к матери лицом. Она сидела, так напряженно выпрямившись, словно испытывала некую сильнейшую внутреннюю боль и боялась хотя бы слегка пошевелиться.

– На Дигби-роуд, – тихо ответила она.

Байрон никак не ожидал, что она вот так, запросто, это выдаст. Вид у нее был такой, словно она вот-вот все расскажет и во всем признается. За столом вновь воцарилось молчание, и Байрон понимал, что все это необходимо немедленно прекратить, а потому принялся жалобно ныть, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой:

– Зуб, мама! Ужасно болит! Просто сил нет терпеть!

Дайана поспешно схватила сумочку, встала и решительно сказала:

– Идем, Байрон. Расплатимся у выхода. И, между прочим, Андреа, – казалось, она вновь сошла с той тропы, на которой ей следовало находиться, и решила идти своим путем, – не стоит говорить, что у вас диван цвета «ниггер».

– Но, дорогая, это же просто выражение такое. Я никого не хотела обидеть.

– И тем не менее обидели. Это звучит весьма оскорбительно. Следует осторожнее выбирать выражения.

И, крепко сжав руку Байрона, Дайана буквально поволокла его прочь, оглушительно цокая каблучками по мраморному полу. Оглянувшись, Байрон успел заметить на лице Андреа отчетливую тень угрозы, остальные просто сидели, разинув рты, и были явно шокированы случившимся. «Зря я отдал этой Беверли свой стул, – думал Байрон. – Зря Дайана не смолчала насчет слова «ниггер». Если уж ей хотелось разозлить кого-то из матерей, то в лице Андреа она, похоже, выбрала наихудшего, самого опасного врага».

Они обыскали весь отдел подарков, но Беверли нигде не было.