Дарья Мийе - Как жить с французом

— Дуся-я-я! — изо всех сил шипела она. — Прости, что отвлекаю, но, похоже, это что-то ОЧЕНЬ СРОЧНОЕ! Он в третий раз звонит. Уже неудобно трубку бросать!

— Алё! — напряженно сказала я в телефон.

— Сдясвуйте! — ответил смутно знакомый голос с чудовищным акцентом. — Позлаляю!

— Спасибо, — растерялась я. — А кто это?

— Э-э-э… как есть мою пиццу, так Мигель-Мигелито, а как без пиццы, так не узнает! — затараторил голос уже на искаженном французском.

— Мигель! Привет! — воскликнула я. — Прости, я просто не ожидала тебя услышать!

— Я тоже, признаться, хотел завтра позвонить с поздравлениями… Но тут, понимаешь, такое дело, не терпящее отлагательств. У меня сидит клиент, он пьет уже четвертый кофе в ожидании, что я до тебя дозвонюсь. Он хочет твою картину! Купить!! За сто евро!!! Ту, где я гребу от Кубы!!!!

Я потеряла дар речи. Кто-то хочет купить альбомный лист, раскрашенный цветными карандашами, за сто евро! Обалдеть!

— Ну а ты что? Продай! За двести!

— Я сказал, что продам, только если ты нарисуешь мне вторую такую же.

— Нарисую-нарисую, продавай! — воскликнула я.

— Точно нарисуешь? Ну смотри, двести евро тебя ждут.

И он повесил трубку, прежде чем я успела что-то возразить.

Когда после первой, московской, свадьбы мы обходили зал ресторана, чтобы найти все потерянные в плясках и драках вещи, то обнаружили мешок всякой всячины, которую предполагалось раздать гостям за победы в конкурсах. Всякую всячину мы с мамой скупали целую неделю перед торжеством, а конкурсы предварительно обсудили с тамадой — тем импозантным мужчиной, который весь вечер от безделья грустно потягивал виски в углу у шоколадного фонтана. Он был очень профессиональный тамада, с рекомендациями, но даже ему оказалось не под силу вырвать у моих друзей право слова. На французской свадьбе никто не порывался утомлять народ речами. Все ели, пили, смеялись и обсуждали свои новости. Немногочисленные русские гости растерянно озирались по сторонам и тихо тостовали между собой. Я терпела вплоть до баранины. После баранины, я знала, начнется праздношатание. Поэтому, когда баранина появилась, поигрывая бликами на ребрышках, я решительно отставила блюдо. Мне не терпелось рассказать всем, какой Гийом чудесный и как мне с ним повезло.

Головы присутствующих обернулись на стук вилки по бокалу.

— Вы не уделите мне минуточку внимания? Это я, новобрачная, мы не со всеми из вас знакомы… Но все равно спасибо, что пришли! Для некоторых, я знаю, это было непросто.

Я обвела благодарным взглядом моих друзей, для которых это путешествие в безвестный городок на юге Франции стало чередой испытаний, преодолевать которые приходилось с разговорником и кредитной карточкой. Инна и Никита. Настя и Миша. Оля и Женек. Оля и Мила. Лиля и Боря. Алла и Лоренцо. Лена. Алеся. Барбара. Моя маленькая, но непобедимая армия.

Я также задержала взгляд на Людмиле с большущим пузом. Они с Рафаэлем помирились, да так, что боялись разродиться по пути в Прованс. Она подмигнула мне и сделала поторапливающий жест рукой: судя по гримасе, ей не терпелось отлучиться в туалет.

— Знаете, на русских свадьбах много говорят. Говорят даже больше, чем едят. Но не бойтесь, вам не придется что-то придумывать, я сама все скажу. Я очень рада, что мне представился шанс еще раз ответить «Да!» моему мужу. Потому что в первый раз у меня, честно говоря, не было времени как следует подумать.

В зале раздались смешки. А я была серьезна как никогда.

— Зато теперь я точно знаю, что выхожу замуж за лучшего мужчину на свете. За прошедший год мы столько всего вместе сделали впервые и еще больше не сделали, но напланировали! Есть объективные причины быть вместе еще как минимум год. Сегодня это действительно «Да!», полноценное «Да!», «Да!», сказанное со всей ответственностью.

Я посмотрела на Гийома, его глаза светились благодарностью и любовью.

— Мне бы хотелось говорить тебе «Да!» каждый год, — сказала я нежно.

— При таком скоплении народу это слишком дорого обходится, — смущенно ответил он и улыбнулся. — Но я обещаю каждый год этого числа спрашивать, хочешь ли ты быть моей женой.

Такая форма брачной клятвы меня вполне устраивает. Главное — ничего не планировать на всю жизнь. И любую перемену воспринимать как перемену к лучшему. Это то, чему меня научили отношения с Гийомом. Это то, чему я пытаюсь научить самого Гийома.

Чтобы состоять в гармоничных отношениях с французом, надо научиться виртуозно делать две вещи — пить аперитив и вести бюджет за месяц. Я не даю себе поблажек. Каждого тридцатого числа сажусь с ворохом чеков напротив компьютера (очень современного компьютера, которому, правда, пришлось вручную приклеить обозначения русских букв на клавиатуру) и методично заполняю ячейки экселевской таблицы циферками. Вероятно, у меня случается много огрехов в статистике, ведь чеки часто написаны иероглифами, которых я не понимаю. И курс сингапурского доллара приходится пересчитывать в евро и в рубли.

Друзья спрашивают: как там, в Сингапуре? Есть ли жизнь? Я им отвечаю — не знаю. Это вероятно, но лично мной не проверено. Моя жизнь осталась аккуратно размазана между Москвой и Парижем: утром читаю завтрашние материалы в печать, в обед рисую к ним иллюстрации, вечером подправляю картинки на компьютере, перед сном рассылаю по редакциям. С разницей во времени они как раз успевают встать на полосы к моменту отправки в типографию. У меня день почти прошел, а в Европе этот же самый день только начинается, и это ощущение победы над временем сводит с ума. Я часто путаюсь в числах, но преимущественно живу завтрашним днем. Забрасываю лассо. Разделяю свет и тень. Размахиваю волшебной палочкой. Существую в иллюзорном мире с кондиционером, посудомоечной машиной и домработницей. Возможно, там, за окном, люди ходят на головах. Возможно, там вместо машин летают космические шаттлы. Гийом рассказывает, что в некоторых кварталах с удовольствием едят жареных червяков, а в других уже полностью перешли на питательные пилюли. Говорит, он начал привыкать. Предлагает даже справить свадьбу по сингапурскому обычаю — с рисом и карри. Все равно здесь жить ближайший год — на столько рассчитана его «длительная командировка».

Каждый день в пять вечера делаю себе аперитив. Правда, кир пришлось заменить на воду с сиропом из тростникового сахара, потому что вино здесь либо новозеландское, либо баснословно дорогое, а о существовании черносмородинного ликера никто не знает. Да что там, существование самой черной смородины под сомнением. Есть и еще одна причина исчезновения кира из рациона: через семь месяцев у нас в семье ожидается прибавление. Возможно, у нового члена семьи будет целых три паспорта, если только гражданство дается по факту рождения на земле Сингапура. Хотя плюсы и минусы этого мне еще предстоит изучить на соответствующих юридических форумах.