Наталия Терентьева - Училка

— А-а-а… А вы за границей были?

— Были. Много раз.

Интересно, надолго ее хватит?

— Кру-уто-о-о… А почему вы кольцо не носите? Моя мама говорит, что самое лучшее украшение для женщины — это обручальное кольцо. У нее во-от такое толстое кольцо! — Девочка показала мне своими еще детскими пальчиками с веселыми голубыми ногтями кольцо шириной сантиметра два.

— Хорошо, — кивнула. — Не забудь сказать маме, что в четверг родительское собрание.

— Да-а-а… — протянула Неля, явно думая о чем-то другом. — А кто вам в нашем классе больше всех нравится?

Ну хватит, игра затянулась.

— А тебе кто в вашем классе больше всех нравится?

— Мне нравится Джастин Бибер… — нисколько не растерявшись, ответила девочка. — Он прико-о-ольный… Ой, извините.

— Минус один балл, — улыбнулась я.

Мне не было смешно. Мне было очень неприятно. Мне была неприятна эта девочка, которая неизвестно зачем села ко мне и лезла с неприличными вопросами. Мне были неприятны ее дешевые духи, навязчивые, сладкие, душные, мне было неприятно смотреть, как тщательно накрашено ее юное лицо. Зачем?

— Зачем ты так накрасилась, Неля?

— Я не накра-а-силась…

— Неля, иди посиди пока на своем месте, хорошо? А я почитаю план экскурсии.

— Я с вами посижу, можно? Мне здесь нравится.

Нет, не понимаю, не умею, другой мир, другой язык, другие ценности. Не читали те книги, которые читала я, и никогда их не прочитают. Они прочитают краткое содержание, кто куда пришел, кто женился, кто умер. Ответят на тесты, выбирая из ненормальных ответов самый логичный, я еще два года их буду готовить к этому — чтобы они наловчились выбирать верные ответы. Они не умеют говорить, не умеют думать, они умеют нажимать на предложенные им кнопки — в прямом и переносном смысле. А если эти кнопки убрать? Если убрать — понятно, пойдем в леса с дубинами.

А если никто уже никогда не уберет кнопки и всё будет, как будет? Если эти дети — первое поколение нового человечества? Не читающее книг, плохо говорящее, мыслящее картинками, в своих разговорах описывающее картинки, которые они видят. «А он пришел, такой, бухал всю ночь, такой весь, а я ему говорю: „Ты чё такой весь“, а он говорит: „А я бухал всю ночь“». Это беседа десятиклассниц. «Она такая стоит, вся такая, а я ей говорю: „Ты чё такая стоишь?“ А она мне говорит: „Ты чё смотришь?“ А я ей говорю: „Ты чё ваще?. Ты чё мне вчера написала „ВКонтакте?“ Я твои фотки ваще не лайкала, у меня другая тема!“» Это разговор моих семиклассниц-гимназисток, которые хорошо учатся. И я должна поставить им пятерки по литературе, по русской литературе в году. Я должна, пятерка — это показатель уровня школы. Все пятерки, сложенные вместе.

Мне плохо, мне нехорошо, невыносимо от этой огромной неправды на уровне — нет, вовсе не нашей школы — на уровне всей страны. Я не знаю, как с ней бороться. В одном, отдельно взятом классе? Но я должна готовить учеников к обязательным экзаменам. И я не должна учить их мыслить творчески. Я должна учить их мыслить по шаблону, по шаблону же и выражать эти мысли. Иначе их ответа — их собственного ответа может просто не быть в тестах. Там же варианты 1, 2, 3. Два — маразматических, один верный. Найди верный. И ты получаешь право стать маленьким винтиком большого механизма. Винтики должны быть одинаковыми, иначе их трудно закручивать… Что-то мне это до боли напоминает, разве нет? Одинаковые, ровные, привыкшие мыслить схемами винтики…

— А почему ваш муж не остался дома с детьми? Вам пришлось их с собой взять… — Неля заговорила снова.

— Потому что он помогает учителю моих детей, у нее проблемы.

— А! — Неля улыбнулась так, словно была в курсе настоящих проблем Юлии Игоревны, из-за которых наш бедный Игоряша вдруг почувствовал себя мужчиной.

Так, ну хватит.

Я прошла в начало салона, взяла микрофон, который предназначался в этом автобусе, очевидно, для экскурсовода.

— У всех есть телефоны, у кого-то, я вижу, и планшеты. Запишите темы сочинений.

— А сколько будет тем? — спросил кто-то, не высовываясь из-за высокого кресла.

— Сколько надо, столько и будет.

— А сколько сочинений писать?

— Два на выбор.

— Ба-ли-и-ин…

Конечно, Будковский.

— Семен, минус балл.

— Ну а как говорить-то?! Чё я сказал-то?

Убийственный аргумент. Просто у них нет в лексиконе другого. Они не хотят ругаться, они бы с удовольствием не ругались, но они иначе не умеют.

— Первая тема: «Вульгарность в одежде. Признаки, причины».

— Чё-о-о-о? — раздалось сразу несколько голосов.

— На примере какого произведения русской литературы? — прищурился Кирилл Селиверстов.

— На примере произведений Антона Павловича Чехова.

— А что, у него есть про это? Про то, как одеваются наши девочки?

— Кирилл, обобщать не надо! — вмешалась, наконец, Катя, которая до этого была поглощена моими близняшками.

— Мне приятно, Кирилл, что ты мгновенно проследил исток темы. Но исток истоком, а тема — вечная. Подумайте. Про наших девочек Чехов знать, разумеется, не мог. Но у него своих девочек таких вокруг хватало. Просмотрите пьесу «Три сестры», рассказы, повести.

— А у нас разве есть по программе в этом году пьесы?

— Есть. Программу составляю я. Дополняю необходимым.

— Блин… ну блин… вот блин… — звучало вокруг меня на разные голоса. Люди переживали. Уже хорошо. Ведь могли бы сказать: «Да пошла ты! Ничего мы писать не будем! И точка. Скачаем реферат про музей в Клину и отобьемся».

— Так, вторая тема: «Неэтичные вопросы в разговоре с малознакомым собеседником».

— Тоже на примере Чехова? — спросила Катя.

— Да. Поищите, посмотрите, как персонажи друг с другом разговаривают. Удивитесь, много интересного найдете, смешного.

— Отсто-ой… — громко вздохнул Слава.

— Минус один балл, Славка! — закричала Неля.

Многие засмеялись.

— И третья. «Словесные формы выражения негативных эмоций у героев Чехова».

— Ничё не понятно! Выражения… формы… чего? Можно еще раз? — забубнили несколько возмущенных голосов.

Я повторила тему еще раз. Зачем мне это надо? Я ничему их не научу. Они другие. Они уже практически сформированные личности. Я не переделаю двадцать пять человек. А, может, я чуть поверну кого-то, кого не надо переделывать с ног до головы? Разверну к свету? Я уверена, что знаю, где свет? Да, практически уверена.

Дорога была пустая, мы приехали чуть раньше. За городом, как я и думала, мороз был еще сильнее. Четверых модников, одетых не по погоде, я отвела в дом-музей Чайковского, чтобы они там ждали начала экскурсии, а остальным детям разрешила погулять по усадьбе. Бессмысленность подобных поездок мне очевидна. Какой смысл смотреть, где и как жил композитор, музыки которого ты не знаешь, никогда не слышал, а услышишь — не поймешь. Может быть, сначала стоило сходить с ними в Консерваторию? Так… Конечно, это нужно было сделать раньше…