Хелен Девитт - Последний самурай

Свидетельства о дальнейших событиях разнятся.

Из всего происходящего Пит понимал только числа и потом говорил, что помнит, как складывал числа от 1 до 30, и числа от 1 до 57, и от 1 до 92, и от 1 до 149, и еще помнит, как из рук в руки перешли пять пачек банкнот с числом 10 000.

Консул утверждал, что никакие нарушения места не имели, у МИДа очень ясная позиция касательно взяток, а он, консул, позвонил в Великобританию, побеседовал с руководителем Сорабджи и, естественно, возместил начальнику полиции расходы на международный звонок, а кроме того, велел приобрести одежду и расходы на нее тоже возместил начальнику полиции, в доказательство чего у него, консула, наличествует расписка.

Начальник полиции подтвердил эту версию.

Какова ни есть правда, Сорабджи вернулся в Великобританию, продал свою историю в газеты, подписал контракт на ТВ, а Пит пошел в Калифорнийский технологический, выучил английский и в итоге увлекся физикой, а с Сорабджи встретился вновь на съемках «Математики — универсального языка».

Британская общественность по большей части не интересовалась математикой, но их интриговал Пит, они все равно включили телевизор и получили первую дозу Сорабджи в действии. Большинство не верило, что Сорабджи обучил амазонского индейца математике с нуля. Сорабджи продемонстрировал свой метод посредством цифр, камней, листьев, сверкающих глаз, красноречивых жестов и без единого английского слова, и общественность изменила мнение. Большинство зрителей слыхом не слыхивали о Гауссе и не больно-то из-за этого переживали. Они смотрели на Сорабджи, и им казалось, что все могло быть иначе. Будь у них учитель, похожий на Роберта Доната, кто знает, каких высот они бы достигли? В конце программы Сорабджи снизошел до английского и сообщил, что индейцы, знающие толк в моде, покупают набедренные повязки в «Гивз и Хоукс», — большинство учителей математики не в том положении, чтобы давать такие советы. Сорабджи даже уговорил людей посидеть неподвижно, изображая единичную окружность на Гауссовой плоскости.

Люди говорили говорите что хотите, а чувство юмора у него есть, и смотрели «Математику — универсальный язык» и «Забавное происшествие по дороге к Солнцу», потому что у Сорабджи было чувство юмора и он походил на Роберта Доната в «Сыне Уинслоу» и «39 ступенях», а не в «До свидания, мистер Чипе».

Сегодняшняя программа началась на стадионе «Уэмбли». Сорабджи стоял посреди поля.

Он сказал какого размера должен быть атом, чтобы мы разглядели ядро? Он вынул из кармана крошечный стальной шарик. Сказал, будь это ядро атома калия, сам атом был бы размером со стадион, и 99,97 % его массы приходилось бы на этот крошечный стальной шарик, который весил бы около 105 тонн. Если вам трудно вообразить 105 тонн, сказал Сорабджи, представьте себе примерно 110 «воксхолл-астр» [124] Vauxkall Astra — под такой маркой в Британии компанией «Воксхолл» (вар.: «Воксолл») выпускается автомобиль «опель-астра». .

«Уэмбли» не разрешил нам сгрузить на поле 110 «воксхолл-астр», посетовал он. Но мы все равно подготовились.

После монтажной склейки появилась автостоянка. Стадион маячил на заднем плане. А на переднем возвышался неправильный многогранник из 110 красных «воксхолл-астр» на многоэтажной платформе, которая, похоже, в пять потрясающих раз превысила запланированный бюджет.

Рядом стоял вертолет.

Сорабджи поглядел на конструкцию раза в четыре выше него. В этом примере, сказал он, хорошо то, что мы наглядно представляем себе вес ядра размером со стальной шарик. А плохо то, что мы теряем из виду электроны. Буквально. Электроны у этого 105-тонного ядра весят примерно по 1,5 кг, а чтобы посмотреть, что это такое, нам придется отправиться в Лутон, поскольку у нас первые два электрона — на оболочке в 30 километрах отсюда.

Вертолет завертел винтами и взлетел. Под ним болталась веревочная лестница. Сорабджи прыгнул на нее и полез. Тут у нас поклон «39 ступеням».

Красная конструкция под вертолетом уменьшалась — сначала стала как футбольный мяч, потом как теннисный, потом для гольфа, потом превратилась в крошечную точку и исчезла.

Камера в вертолете созерцала многие мили домов и Сорабджи на веревочной лестнице. Мы эту передачу уже видели, но Сиб сказала, что хочет пересмотреть.

Вертолет пролетел 30 километров и сел в поле под Лутоном. Сорабджи соскочил на землю. Он сказал: Воображать электроны трудно в том числе потому, что у них нет размеров в привычном смысле слова и невозможно точно сказать, где находится электрон в каждый конкретный момент. Тут электрон сильно отличается от вот этого 1,5-килограммового блина из местного спортзала. Однако ядро из 110 «астр» возле «Уэмбли» весит примерно в 72 000 раз больше 1,5-килограммового электрона в Лутоне, и это соотношение очень похоже на соотношение между ядром атома калия с электроном. Сорабджи показал на карте, что вторая оболочка будет в Бирмингеме, а третья в Шеффилде, а четвертая в Ньюкасле, и сказал, что в Бирмингем мы не полетим, а лучше он познакомит нас с мистером Джеймсом Дэвисом из клуба тхэквондо в Данстебле. У мистера Дэвиса черный пояс, четвертый дан; он сейчас одним ударом переломит кирпич.

Кирпич стоял на подставке. Перед кирпичом встал Дэвис. Он поднял руку; он опустил руку; кирпич разломился напополам и упал.

Сорабджи спросил, долго ли этому учатся, и Дэвис ответил, что он изучает боевые искусства всю жизнь, но всерьез проникся лет десять назад.

Он сказал: Я бы не хотел, чтобы молодежь, которая нас смотрит, поняла неправильно, — конечно, тело нужно тренировать, но главное — тренировать ум. Об этом спорте у многих неверное представление, все думают, это когда парни изображают какого-то Брюса Ли и есть доджаны, где больше ничем и не занимаются, — не буду их называть.

Он сказал: Не хочу вас отвлекать от передачи и скажу только одно: чем дольше изучаешь боевые искусства, тем менее вероятно, что придется драться, и тем менее вероятно, что окажешься в ситуации, когда драться необходимо. С новичками случается, но чем больше умеешь, тем яснее понимаешь, что к такому мастерству нельзя прибегать бездумно.

Он сказал: Чем дольше занимаешься, тем отчетливее сознаешь, что дело не только в стремлении стать лучше. Новичок хочет научиться побыстрее, рвется к следующему поясу, но настает день — во всяком случае, должен настать день, — когда становишься выше этого. Естественно, мастерство растет, если драться с соперником, который тебе равен или лучше тебя, но вы сами вдумайтесь: если дело только в том, чтобы стать лучше, зачем этот бой тому, кто сильнее? Одно время ровно поэтому я не желал открывать школу. Но со временем понимаешь, что надо помочь молодым, потому я и согласился прийти к вам на передачу. Если вы, нобелевский лауреат, нашли время обучать молодежь, кто я такой, чтоб отказываться?