Кевин Брокмейер - Краткая история смерти

Половина горожан, привлеченных солнцем и теплом, вышли на лужайку. Мужчины и женщины, подростки и старики, дети и родители. По пути на работу, в магазин или в ресторан. Люди, которым просто некуда было больше пойти. Мэрион наблюдала, как они движутся вокруг, медленно бродя парами и кучками, когда вдруг вновь услышала имя дочери, которое донеслось откуда-то из-за спины.

— Лори Берд, — сказал голос. И на сей раз Мэрион была уверена, что ей не показалось.

Филип схватил жену за локоть. Он тоже слышал.

Мэрион вмешалась в разговор двух мужчин, которые стояли позади.

— Простите, я не ослышалась? Вы говорили о Лори Берд?

— Да, — ответил он. — Это ваша знакомая?

— Моя дочь. — Лори указала на Филиппа. — Наша дочь.

— Лори Берд… такая, рыжая? — с сомнением уточнил мужчина. — Работала в «Кока-коле»?

Мэрион затаила дыхание:

— Да-да. Это она.

— Ну надо же. — Мужчина ухмыльнулся. — Я был ее шефом.

Мэрион застыла. Надолго воцарилась абсолютная тишина. Должно быть, женщина пристально рассматривала второго собеседника, потому что тот пожал плечами и добавил:

— Простите, но я всего лишь его шеф. Я почти не знал Лори Берд. Именно об этом мы и говорили.

— А я вам напомнил. Антарктика. Специалист по окружающей среде.

— Ах да. — До второго вдруг дошло. — Фотография в газете… — Он хихикнул. — Помню.

— Я знал, что вы вспомните. Так или иначе, насчет нее тоже ничего не известно.

Мужчины опустили глаза. Второй объяснил:

— В городе почему-то полно сотрудников «Кока-колы». Мы просто перебирали имена…

— Здесь много кто есть, — подтвердил первый. — Но Лори Берд нет.

Филип нарушил молчание:

— И все-таки это любопытно. Вот так столкнуться с вами двумя…

Несомненно, сегодня был вечер любопытных совпадений, потому что какая-то женщина, проходившая мимо, вдруг резко остановилась и похлопала по плечу мужчину, который назвался шефом Лори.

— Простите. Вы что-то сказали о Лори Берд? — Она подчеркнула все три слога.

— Вы ее знаете?

— Не исключено. Конечно, это имя носит не один человек, но с некоей Лори Берд я жила в одной комнате, когда училась в колледже.

Мэрион достаточно было задать всего несколько вопросов — в каком колледже? Когда вы закончили? Как она выглядела? — чтобы понять, что ее дочь и есть давняя знакомая этой женщины. Она ощутила, как в глубине души сплетаются воедино какие-то нити, рождая непривычный взгляд на мир, но Мэрион никак не удавалось пробудить новое ощущение. Оно походило на фонарик, мерцающий сквозь листву и едва различимый среди ветвей, но тем не менее достаточно яркий, чтобы его нельзя было спутать ни с чем.

Вскоре мужчинам из «Кока-колы» пришлось уйти, чтобы не опоздать на какую-то встречу. У прежней соседки Лори, впрочем, не было никаких планов на вечер, и она присоединилась к Мэрион и Филипу, которые брели по поляне, продолжая опрос.

— Вы знаете Лори Берд? Вы что-нибудь слышали о ней?

Изрядное количество тех, к кому они обращались, понятия не имели о Лори, но кое-кто смутно вспоминал имя, а почти половина, как оказалось, знала ее достаточно хорошо, чтобы выказать некоторое удивление.

Каким образом столько людей, собравшихся в незнакомом городе, могут помнить одну и ту же женщину?

Простое совпадение. Мэрион в этом не сомневалась.

Когда они прекратили поиски, наступил вечер, и до условленной встречи с матерью Мэрион оставалось меньше часа. Тени под ногами уже тянулись навстречу горизонту, и толпы в парке поредели, обратившись практически в ничто. Мэрион и Филип добрались до дома, прошагав последние несколько кварталов, и рухнули по разные стороны кушетки. Мэрион устала, как в первые дни после своего прибытия в город, когда она спала по семнадцать часов. Но в кои-то веки она не возражала. Это была не та усталость, которую она испытывала при жизни. Приятное душевное изнеможение, которое наступает от слишком яркого солнечного света и переизбытка ожиданий. Мэрион видела, как Филип прикрыл глаза и на несколько минут задремал. Жена всегда знала за ним эту способность — он мог мгновенно заснуть, а через двадцать минут проснуться, не утратив остроты внимания, — и считала ее чересчур загадочной, чтобы завидовать. Когда Филип проснулся, она дала ему время зевнуть и потянуться, а потом спросила:

— Как ты думаешь, в чем тут дело?

— Ты насчет Лори?

— Не понимаю, откуда все эти люди знают нашу дочь, Филип. И почему ее здесь нет. Где она?

— Ты сегодня полна невозможных вопросов, милая, — ответил муж. — Может быть, она где-нибудь в городе, просто мы еще не встретились. Или, может быть, она так изменилась, что мы ее не узнали. А может быть, она жива. Может быть, у каждого свое посмертие, и это — Лорино, и мы просто ждем, пока она умрет, и тогда все будет понятно.

— Не говори так.

— Или, может быть, человек, который попросил у меня сегодня прикурить, был прав, и Бог играет с нами, чтобы посмотреть, как мы себя поведем. А может быть, это чистая случайность и в конце концов ничего более… — Он встал и разгладил складку на брюках. — Я дал тебе полный ответ. Вот краткий: я не знаю. Но я рад, что мы здесь, Мэрион.

Он подошел к раковине, чтобы умыться. Филип держал кран открытым и ждал, пока пойдет горячая вода (высота звука изменилась), потом Мэрион услышала бурное бульканье (он подставил ладони под кран) и внезапный громкий плеск, похожий на звук рвущегося брезента (муж умывался). Когда Филип вернулся, его волосы были зализаны назад, сухие и мокрые пряди вперемешку, не считая тонкого локона, который отделился от остальных и болтался над глазом.

— Мы здесь, — повторил он, — и все хорошо. Мне этого достаточно.

Филип сел рядом с женой на кушетку. Усталая Мэрион положила голову ему на плечо.

— Вот и славно, — сказала она, помолчав. — Ты, конечно, не ответил на мой вопрос, но ничего страшного.

— Знаю. Сколько лет прошло, да?

— Что ты хочешь сказать?

— С тех пор как мы в последний раз вот так сидели вместе, молча. Потом ты перестала меня подпускать, а я не осмеливался подойти. Знаешь, иногда я вспоминаю последние десять лет нашей жизни и думаю, что мы превратились просто в соседей по дому. Я был неряхой, за которым тебе приходилось убирать, а ты — нежной душой, которую мне приходилось беречь от огорчений. Не знаю, почему мы изменились. Может быть, потому что Лори уехала в колледж и мы все время проводили вдвоем, наедине друг с другом. Не знаю. Но мы так жили, не правда ли? Самое странное — я даже не замечал этого, пока не настал конец. Понадобилось умереть, Господи Боже, чтобы наконец обрести глаза.

Казалось, он вот-вот рассмеется, но смех превратился в судорожный вдох, и Филип громко чихнул, так что голова Мэрион подпрыгнула у него на плече.