Ребекка Маккаи - Запретное чтение

Он, конечно же, был никакой не Страшила: мозгов у него было хоть отбавляй. Вот смелость ему понадобится в больших количествах. И еще крепкое сердце. Я стала вспоминать, какого жизненно важного органа недоставало самой Дороти. Ах да. Она мечтала вернуться домой.

Следующие три часа Иэн неустанно снова и снова исполнял для Гленна австралийский гимн — сказал, что выучил его в школе. Я не могла нормально следить за дорогой, потому что смертельно боялась, что Иэн ляпнет что-нибудь про наше долгое путешествие.

— Вчера утром я проснулся очень поздно, — сказал он. — Потому что мой дядя забыл меня разбудить. Мой дядя Хосе. А потом он приготовил мне уэвос-ранчерос — это национальное блюдо его родины.

— Его родина — это…? — уточнил Гленн. Он бросил на меня смеющийся взгляд.

— Венесуэла, — ответил Иэн. — Столица — Каракас, на случай если вы не знали.

— Я действительно не знал, — откликнулся Гленн.

Иэн снова запел, и я с наслаждением слушала гимн Австралии, потому что во время пения Иэн не мог разговаривать с Гленном. Мы проехали знак «Хобарт, Индиана, Дисконт-молл», и я свернула с шоссе. Я чуть было не сказала: «В аэропорту потеряли мой багаж», но вовремя спохватилась, что Гленн знает о моем путешествии в Чикаго на машине. Поэтому я придумала другое:

— Когда я сюда ехала, то не думала, что мне понадобится много вещей. Все произошло как-то очень спонтанно.

Я припарковалась у большого торгового центра и попросила Иэна пойти со мной. Я знала, что Гленн не пойдет в магазин, а останется на улице курить, и мне не хотелось оставлять их наедине, чтобы Иэн выдумал себе еще каких-нибудь экзотических родственников.

Гленн уселся на капот и стал заправляться никотином, а мы с Иэном вошли в магазин верхней одежды — там все выглядело очень теплым, как будто мы уже доехали до штата Мэн — и мне показалось, что там наверняка должно найтись какое-нибудь пальто. Чем дальше мы двигались на север, тем неуместнее выглядела в мартовской прохладе моя зеленая флисовая кофта.

— Почему вы сказали, что меня зовут Джоуи? — спросил Иэн.

Он трогал каждый предмет одежды, мимо которого мы проходили. К счастью, он потащил свой рюкзак с собой, а не оставил его в машине с Гленном, а сонные продавцы-тинейджеры, на нашу удачу, не ругались, что Иэн волочет с собой по магазину доверху набитый рюкзак и цепляется им за манекены и полки с одеждой.

— Потому что я наверняка ему о тебе рассказывала раньше, — ответила я.

— Правда?

Иэн засиял от гордости и удивления.

— И что вы ему рассказывали? — спросил он, просовывая руку в манжету какого-то свитера.

Я собиралась придумать какую-нибудь ерунду — например, что библиотека планирует брать с него плату за проживание, — но тут спохватилась, что, возможно, это хороший шанс сказать Иэну что-то важное.

— Я говорила ему, что ты очень тонко чувствуешь, кто ты такой и чего хочешь от жизни, и еще говорила, что мне бы очень хотелось, чтобы ты никому не позволял сбивать тебя с пути.

— Ну, это прямо как в скучной речи на каком-нибудь собрании. Лучше бы вы ему сказали, что я круто играю в компьютерный пасьянс, и это было бы истинной правдой, потому что я в этом деле настоящий монстр!

— Помоги мне найти теплую рубашку, — попросила я.

Я выбрала целых четыре, а еще дутое оранжевое пальто, и тут ко мне вприпрыжку прискакал Иэн с красным хлопковым платьем в руках — с глубоким круглым вырезом на груди, короткими рукавами и той неопределенной длиной, которую любят учительницы младших классов. Или библиотекарши. Возможно, здесь это вообще было единственное платье.

— Его вам тоже надо купить, — сказал Иэн. — На случай, если мы захотим сходить в приличный ресторан.

— Вроде «Макдоналдса»? — спросила я, но все-таки взяла у него платье.

Иэн бросил рюкзак на пол в моей примерочной кабинке, и мы договорились встретиться через десять минут.

Я примерила вещи, все выбранные мною рубашки были с длинным рукавом и похожи друг на друга, различались они только цветами: красная, синяя, черная и зеленая. В зеркале я заметила, что сыпь на ногах проходит. Я провела ладонями по задней поверхности ног и обнаружила, что на ощупь кожа тоже стала лучше — не такая горячая, и шершавая корка почти совсем сошла. Значит, дело было все-таки в библиотечном стуле. Если удастся вернуться в Ганнибал целой и невредимой, обязательно расскажу об этом доктору Чен. И сама себе куплю новый стул — или большой гимнастический мяч.

А с лицом у меня, наоборот, творился настоящий кошмар: прыщи на нервной почве, под глазами — темные круги, губы сухие и шелушатся. Наверное, именно поэтому в оранжевом пуховике я сразу стала похожа на заключенную женской колонии. Я смотрела в зеркало и пыталась свыкнуться с новым образом, мысленно дополнив его наручниками и кандалами. Когда я наконец сняла пальто, оно уже казалось мне родным, и я решила, что куплю его, хотя оно мне не очень-то и нравится. Я всегда именно так покупала себе одежду. Если, надев какую-то вещь, я думала, что она была у меня всегда, я обязательно ее покупала. Теперь я поняла, что и в похищении детей придерживаюсь того же принципа.

Внезапно у меня потемнело в глазах — от всех этих флуоресцентных ламп и из-за тесноты и духоты в примерочной. Я опустилась на скамеечку и уронила голову между колен. Рядом на полу лежал раздувшийся рюкзак Иэна, набитый необходимыми принадлежностями беглеца. Палочка от разобранной котомки торчала из основного отделения и не позволяла молнии закрыться полностью. Я ждала, пока кровь прильет обратно к голове, и от нечего делать расстегнула рюкзак и порылась в его верхнем слое. Фланелевая рубашка, сборник кроссвордов, три пары сложенных в комочки носков, футляр для зубной пластины. И по обеим сторонам футляра — домашний телефон Иэна, выведенный фиолетовым маркером.

Думаю, я немедленно принялась действовать во многом из-за того, что хотела доказать себе, что поступила бы так давным-давно, если бы только у меня был телефонный номер Дрейков. Это было частью легенды, которую я рассказывала самой себе, чтобы уснуть ночью. Я высунула голову из кабинки — убедиться, что Иэн не стоит где-нибудь поблизости, выхватила из сумочки телефон и как можно быстрее набрала номер. Но, еще не дождавшись соединения, успела сообразить, что звоню с собственного мобильного, по которому полиции ничего не стоит меня обнаружить, и к тому же я понятия не имею, что бы такого сказать Дрейкам, чтобы окончательно не испортить дело, или не огорчить их до смерти, или не оказаться в окружении полиции в ближайшие пятнадцать минут. Я нажала отбой с такой силой, что чуть не сломала большой палец. Убрав телефон в сумочку, я нашла там ручку и переписала номер с футляра на заднюю обложку чековой книжки. Если у меня будет несколько часов на размышление и если в Америке еще остался хоть один телефон-автомат, я наверняка сумею что-нибудь придумать.