Мишель Фейбер - Побудь в моей шкуре

– Сама напросилась, – произнесла Иссерли вслух дрожащим от гнева голосом.

Нужно было что-то предпринимать.

Часом позже стекло оттаяло само, и тогда Иссерли почувствовала боль в боку. Она коснулась бока кончиками пальцев: ткань ее майки в этом месте покрывало нечто, бывшее, скорее всего, свернувшейся кровью. Иссерли в раздражении отодрала ткань от кожи. Вчера ей почему-то показалось, что она вышла из схватки без единой царапины.

Она попыталась пошевелить бедрами или приподнять лодыжки. Ничего не произошло. Ниже поясницы тело ее было словно мертвым. И по этому поводу тоже необходимо было срочно что-то предпринимать.

Иссерли опустила стекло в дверце со своей стороны на пару сантиметров и выглянула в щель. Прилив сменился отливом, оставив на берегу похожие на желе морские водоросли, полуразложившийся мусор и продолговатые камни, густо облепленные теми самыми маленькими моллюсками, которые собирают водсели. Рожки. Да, да – именно так они называются. Рожки.

Вдалеке показались две фигуры, которые двигались по берегу в направлении Иссерли. Иссерли смотрела, как они приближаются, желая в душе, чтобы они повернули назад. Но, как она ни концентрировала силу воли, ей не удалось передать свое желание на расстоянии, и две фигуры продолжали приближаться.

На расстоянии пятидесяти метров или около того Иссерли различила, что это самка водселя с собакой неизвестного пола. Самка водселя была маленькой и хрупкой, одетой в короткую дубленку и зеленую юбку. Ее ноги, тонкие, как прутики, были затянуты в черные колготки и обуты в зеленые резиновые сапожки. Длинные и густые волосы ниспадали ей на лицо. Прыгая со скалы на скалу, водселиха звала собаку голосом, абсолютно не похожим на голоса водселей-самцов.

На собаку была надета попонка из красной клетчатой ткани. Животное все время поскальзывалось, с трудом сохраняя равновесие на скользких камнях. Псина часто оглядывалась и искала взглядом хозяйку. Наконец, когда водселиха с собакой подошли к Иссерли так близко, что та была вынуждена наконец надеть очки, они внезапно остановились. Водселиха помахала Иссерли рукой. Затем она повернулась и пошла обратно, а собака потрусила за ней следом.

Иссерли облегченно вздохнула и снова стала наблюдать за облаками и морем.

Когда «тойота», судя по всему, достаточно обсохла на солнце, Иссерли попыталась снова завести ее. Мотор покорно заурчал, но Иссерли сразу же вновь заглушила его. Она может уехать отсюда в любую минуту, как только почувствует, что пора.

Повернув голову в сторону пассажирского сиденья, она какое-то время разглядывала его изношенную обивку, а затем нажала на рычажок. Две серебристые иголки высунулись наружу, выпрыснув в воздух две тонкие струйки жидкости.

Иссерли откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и тихо заплакала.

Заметив автостопщика, Иссерли всегда сначала проезжала мимо него, чтобы оценить добычу и дать себе время на обдумывание ситуации. Так она поступала всегда. Так она поступила и сейчас. Она заметила автостопщика. И проехала мимо.

Ей требовались особи с развитой мускулатурой. Маленькие, худосочные экземпляры не представляли для нее интереса. Этот оказался как раз маленьким и худосочным. Он не представлял для Иссерли интереса. И она поехала дальше.

Вставало солнце. Физический мир в настоящий момент не существовал для Иссерли, если не считать серой ленты асфальта, разворачивавшейся под колесами «тойоты». Природа отвлекала ее от работы. А Иссерли не хотела отвлекаться.

Шоссе А-9 казалось пустынным, но это только на первый взгляд. В любой миг могло случиться все что угодно. Вот почему Иссерли не сводила глаз с дороги, Где-то со стороны пассажирского сиденья, над передним колесом, вновь раздалось постукивание. Она слышала это постукивание и раньше. Одно время оно, казалось, исчезло, но на самом деле просто притаилось где-то в корпусе машины. Это начинало надоедать Иссерли, Закончив работу и вернувшись на ферму, она найдет причину этого постукивания ремонтирует машину.

Через два с половиной часа ей снова попался автостопщик. Иссерли вначале всегда проезжала мимо, чтобы дать себе время на обдумывание ситуации. И она снова проехала мимо.

Автостоп щи к держал в руке большую картонную табличку, на которой было написано «ПЕРТ. ПОЖАЛУЙСТА». Этот автостопщик лысым не был. И не носил комбинезон. Его тело было скорее плечистым, чем крупным: V-образный торс на длинных ногах. Не слишком ли тощие у него ноги? Выцветшие джинсы плескались на ветру вокруг них. Судя по всему, сегодня выдался очень ветреный день.

Иссерли вернулась назад и вновь попыталась оценить свою находку. Руки у автостопщика были хороши. Плечи просто великолепны. И грудь тоже казалась прекрасно развитой, несмотря на тонкую талию.

Совершив еще один разворот, она проехала мимо автостопщика в третий раз. У него были курчавые, непокорные рыжие волосы и толстый вязаный свитер из разноцветной шерсти. Все водсели в таких свитерах, попадавшиеся до сих пор Иссерли, оказывались безработными изгоями общества. Иссерли иногда даже казалось, что носить подобную одежду в качестве знака отличия их заставлял какой-нибудь административный орган.

Так что и этот водсель, стоявший сейчас перед ней, скорее всего отщепенец. А ноги – что ж, ноги нарастут в процессе откорма.

Она притормозила и свернула на обочину. Автостопщик, широко улыбаясь, побежал к машине.

Иссерли открыла дверцу с пассажирской стороны, намереваясь спросить что-нибудь вроде «Вас подвезти?».

Но внезапно до нее дошла вся абсурдность подобного вопроса. Разумеется, подвезти. Зачем бы тогда он держал в руках большую картонную табличку, на которой было написано «ПЕРТ. ПОЖАЛУЙСТА»? Все было и так ясно, и без лишних слов в данной ситуации вполне можно было обойтись.

Молча Иссерли смотрела, как автостопщик застегивает на себе ремень.

– Я очень… большое вам спасибо! – сказал он со смущенной улыбкой на лице, приглаживая руками свою пышную шевелюру, которая тут же упала обратно ему на лоб. – Я уже начал слегка замерзать.

Иссерли молча кивнула и попыталась выдавить из себя ответную улыбку. Она была не вполне уверена, вышло у нее что-нибудь или нет. Ей показалось, что координация движений лицевых мышц с движениями губ удавалась ей сегодня хуже обычного.

Автостопщик смущенно пролепетал:

– Я могу положить мою табличку к себе в ноги, да? Это не будет мешать вам переключать скорости?

Иссерли вновь кивнула головой и газанула. Собственная неразговорчивость начинала тревожить ее саму: казалось, что у нее что-то не в порядке в горле и она полностью утратила власть над своим речевым аппаратом. Сердце ее бешено колотилось, хотя ничего еще не произошло и острой необходимости принимать решение пока не существовало.