Чума в Бедрограде

— Как и использовать его в портовых делах, — удовлетворённо кивнул Гуанако. — Хорошо, что твой ствол не при тебе.

— Никто б ему сейчас ствол не доверил, — подал голос Муля Педаль.

Гуанако аж замялся, но потом захохотал, поскольку прозвучало это как раз тогда, когда он протягивал Максиму пистолет. Не табельный, с каким-то немного другим корпусом — Максим не то что бы хорошо разбирался в видах и родах пистолетов, поскольку во Всероссийском Соседстве таковых нет и быть не может. Табельные не считаются.

— Если человека в моей ситуации задержат с нелегальным оружием… — начал Максим, прекрасно понимая, что Гуанако не остановят соображения здравого смысла.

Гуанако хочет дать ему пистолет и даст.

Именно сегодня, именно сейчас.

Это какой-то совсем уж мучительный, невыносимый, жуткий символизм.

Гуанако хочет. Он молодец, у него всегда получается именно то, чего он хочет. С Максимом-то точно — сколько раз уже проверяли на практике.

— Вы уверены? — Максим дрогнул голосом, сбился вдруг на студенческое «вы» в адрес преподавателя.

Гуанако посмотрел на него с тем самым искренним выражением, за которое его иногда хотелось пристрелить на месте. Искренность, честность, дружелюбие, все вокруг — хорошие парни, буквально все, никаких проблем!

— Сергей Корнеевич… — третий раз попытался Максим.

Попытался что? Отказаться, объясниться, спихнуть ответственность?

— Не выкай, а, — растерянно ответил не на то, о чём его спрашивали, Гуанако. — Большой мальчик давно. Ты боишься, что ли?

Да, подумал Максим.

Да, хотел закричать Максим.

Растерянная искренность, честность и дружелюбие Гуанако запихнули Максиму его «да» очень, очень глубоко.

— Что делать-то нужно? — как можно хладнокровнее осведомился он и наконец взял несчастное незарегистрированное оружие.

Взвесил в ладони — габариты привычные, пойдёт.

— Нормально? — подлил масла в огонь Гуанако. — Со стволами всё сложно даже в Порту, но я подумал, чем ближе к вашему табельному, тем удобней.

Искренний, честный и дружелюбный Гуанако позаботился даже о привычных габаритах.

Максим через силу благодарно улыбнулся.

Гуанако потёр лоб, проглотил пару слов, как будто собирался сейчас извиняться.

— Насчёт что делать, — вздохнув, таки заговорил он. — Я знаю, тебе может это не понравиться. В смысле, тебе может не понравиться не что, а зачем. Но ты не отказывайся сразу, ладно?

Максим кивнул как можно более миролюбиво.

Он уже достаточно сделал того, что нравится ему, принципиально не глядя по сторонам, чтобы теперь не поумнеть.

— В Порту нынче не очень-то жалуют что Университет, что тебя лично, — всё тем же извиняющимся тоном продолжил Гуанако. — Это для всех дерьмово, с этим надо разобраться. И я подумал…

Гуанако — хороший парень, вспомнил Максим, Гуанако подумал про всё и про всех, как всегда. Часто его «про всех» означает « за всех», но это не такая большая беда, как казалось ещё пару дней назад.

Даже про привычные габариты подумал.

А потом Максим полчаса просидел в кустах с пистолетом, и ничего не произошло.

«На шухере», — безвкусно посмеялся Гуанако, указывая на живую изгородь, за которой желтел пустырь перед каким-то складом на окраине города.

Удобное место: завод по ту сторону шоссе, какие-то гаражи и собственно склад.

Гуанако с Мулей Педалью подобрались к складу сзади, поскольку спереди, у ворот, грелась на неожиданном после стольких дождливых дней солнце малочисленная охрана.

Максиму из его кустов было видно и ворота, и незваных гостей, когда те довольно комично обходили разомлевшую охрану с тыла.

Если бы он хотел, он мог бы полчаса назад застрелить Гуанако, который, не задумавшись ни на секунду, повернулся к Максиму спиной и двинулся к складу по отлично простреливаемому из кустов пустырю.

Он позвал Максима, он уговорил Охровича и Краснокаменного выпустить Максима как раз для того, чтобы дать ему пистолет и повернуться спиной.

Он так верит в Максима, что у Максима пересыхает в горле, когда надо что-то сказать.

Пока сидишь в кустах, по крайней мере, говорить ничего не надо.

Следить за охраной, если что — стрелять её к лешему, сигналить.

Этот склад совсем небольшой; Гуанако объяснил, что там внутри всего одно помещение, будка для охраны снаружи — очень удобно.

На этом складе Гуанако вчера встречался с одним из голов Бедроградской гэбни, на этом же складе сегодня ночью тоже состоится некая встреча, относительно которой ничего внятного Гуанако выдавить из себя не смог.

На этом складе может оказаться новейшего образца оборудование для записи и воспроизведения изображения. Вчера было, а с учётом назначенной на сегодня встречи его вряд ли стали бы демонтировать и уносить.

А если так, его демонтирует и унесёт Гуанако.

Подобное оборудование — пока что редкость. Его собирают инженеры Бедроградской гэбни, оно не валяется на дороге просто так. Фаланг они осчастливили чудом техники, Медицинскую гэбню по старой дружбе — тоже.

А с Медицинской гэбней водит давнюю дружбу и Юр Карлович Поппер, заведующий кафедрой вирусологии. Он с кем-то из её голов учился на одном курсе, поэтому пару лет назад медфаку редкое оборудование всё же перепало. Для записи экспериментов или чего-то в этом духе. Когда встал вопрос, как доказывать готовящееся незаконное проникновение в подвал дома Ройша, Университетская гэбня о медфаковской аппаратуре вспомнила и использовала её в не слишком научных целях. Повезло, что аппаратура была, хоть фаланги и проигнорировали потом все доказательства.

У Порта же такой аппаратуры, кажется, всё ещё нет.

Если её раздобыть и с помпой презентовать Порту, есть шансы если не загладить свою вину, то как минимум поправить репутацию Университета.

Поправить репутацию Максима.

И всё уже заготовлено: условия для помпы, план ограбления, такси с водителем-тавром прямо до места. Максиму нужно только чуть-чуть посидеть в кустах с пистолетом для того, чтобы можно было сделать вид, будто он имеет ко всему этому какое-то отношение.

Удивительным образом это даже не бесило Максима. Только горло продолжало пересыхать: к нему вот так, а он…

Через полчаса сидения над крышей склада нарисовалась голова Гуанако. Посмотрела в сторону кустов, не увидела условных обозначений тревоги, скользнула на секунду обратно, чтобы совсем скоро Гуанако оказался на крыше целиком, а не только вращающейся головой.

Всё это напоминало какую-то комическую пьесу с небогатой, но выразительной сценографией: Максим со своего места созерцал одновременно ничего не подозревающую охрану и тихого, гротескно аккуратного Гуанако, который передвигался по крыше буквально на цыпочках. В руках у него была толстая верёвка, почти канат, и прямо сейчас он искал, к чему бы привязать конец этого каната.