Чума в Бедрограде

— А ты как будто стреляешь, — огрызнулся Гошка, вероятно, от злости. Уж Бедроградская-то гэбня видела как минимум одного солдата ИВА, который спокойно пользуется обеими руками для стрельбы.

Андрей придвинулся поближе к Гошке, помог поднять рукав мундира повыше, а рубашки — оторвать с концами. Почти не глядя уколол в предплечье, на автомате наложил повязку из обрывков рубашечного рукава.

Белочки почему-то не было.

Был не-убитый Гошка и странно чувство не-беспокойства: всё уже произошло, дальше ничего страшного быть не может, просто не может и всё.

Тот же табельный пистолет с личным номером Гошки на руках у постороннего — это кошмар, это тысячи хождений по фалангам, если всплывёт, это до отстранения от должности может дойти, до отстранения от должности всех четверых тоже, но сейчас Андрей точно знал: они справятся, вывернутся, разберутся. Есть способы и рычаги, есть методы и опыт.

Надо просто закончить переговоры и выйти на своих ногах с этого проклятого склада.

И всё будет нормально.

— Ты, наглая рожа, всё-таки не зарывайся, — замогильно прогудел Соций. — Одного продырявили и счастливы. Но я-то, если что, получше твоего с обеих рук могу. И с продырявленных тоже, сам знаешь.

Охрович и Краснокаменный переглянулись.

— Он предлагает нам укладывать его сразу в голову?

— Он не многовато ли на себя берёт?

— Он хотел бы посоревноваться в стрельбе с нами ?

— Дядя, ты в курсе, что у нас в плюшевых грифоньих лапах антиквариат?

— Который и оружием-то по документам не считается — так, музейной безделушкой.

— И осечки даёт по полметра, но мы справляемся.

— Дядя, ты уверен, что хочешь увидеть нас с табельным?

— А если в рукопашную? — плотоядно воззрился на них Бахта, который даже сидя производил за счёт таврской комплекции довольно устрашающий эффект.

— А если динамитом? — ляпнул вдруг ни с того ни с сего Гошка. — Откуда вы знаете, что склад не заминирован?

Охрович и Краснокаменный возмущённо хлопнули наплечниками-крыльями.

— Откуда вы знаете, что скрывается под нашим розовым плюшем?

— Гранаты?

— Винтовки?

— Огнемёты?

— Хлысты?

— Отбойные колотушки?

— АЛЕКСАНДР?!

— Плохая шутка, повторённая тысячу раз?

— Чтоб вы сдохли вместе с Александром! — очень искренне проорал Гошка.

— Холодное оружие забыли, — с весёлой какой-то яростью заёрзал на стуле Бахта.

— ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВСЕ УЖЕ, — очень громким и очень ровным голосом перекрыл гул 66563. — Всё равно никто не подерётся, всё равно как обычно закончится тем, что я с кем-нибудь прямо тут потрахаюсь, и мы все разбежимся в ужасе и соплях.

66563 задумчиво воззрился на пистолет Гошки в своей правой руке, потом на Гошку, а потом всё с тем же невыносимым видом выразительно провёл языком по выгравированному вдоль ствола личному номеру.

— Полегче! — возмутился Гошка. — Он дорог мне как память о гэбенной службе.

— Раньше надо было думать, — помотал головой 66563. — Слюна Загробной гэбни способна прожечь металл! Так что номер я слижу подчистую какой-нибудь особенно тоскливой ночью, извиняй.

Гошка попытался отмахнуться, но простреленная рука напомнила о себе, выдернув его на какое-то время из переговоров. То есть из того, во что они всеобщими усилиями превратились.

— Послушайте, — воспользовался паузой Андрей, — мы действительно сидим здесь уже изрядное количество времени и до сих пор не достигли и половины стоящих перед всеми нами целей. Давайте попробуем отвлечься от эротических и смертоубийственных идей и вернуться к делу. Чума в городе благодаря нашим общим усилиям гаснет, но она всё ещё есть. Помимо этого, необходимо закрыть уже наконец ряд спорных вопросов, относящихся по большей части к изначальным нашим предпосылкам и мотивациям. Вы недовольны нами, а мы, как можно было догадаться, вами.

— И фактом существования Университетской гэбни, — пробормотал Гошка сквозь сжатые зубы.

Состояние его руки некритичное, но дискомфорта причиняет немало.

— Не фактом, а тем, как она работает, — весомо не то уточнил, не то возразил Соций.

— Я — фактом, — отбрил Гошка, но Андрей даже не стал пинать его под столом по поводу «я» вместо «мы». Ему больно, ему можно.

Охрович и Краснокаменный нахохлились в своих птичье-собачьих шкурах.

— Факт мы вам не уступим, не надейтесь.

— Это наше последнее слово.

— Университетская гэбня есть и будет.

— И готова держать оборону сколько понадобится.

— И сдастся она только Бюро Патентов, так и знайте.

— Уберите свои грязные руки от наших чистых надежд.

Соций опять обратился лично к 66563, игнорируя Охровича и Краснокаменного:

— Наглая рожа, ну ты-то врубаешься, что так не работают? У вас там всё через жопу, да ещё и мертвецы на подхвате. А гэбня должна быть самостоятельной, иначе труба.

— Траншея, — кивнул 66563. Даже стал умеренно серьёзным, хоть и не убрал несчастные два пистолета.

— Ты не вечный, — гнул свою линию Соций. — Никто не вечный. Должен работать институт, а не отдельные люди по собственной прихоти. Иначе — хуйня.

— Да не так уж и много сделали отдельные люди, — как-то грустно и невпопад заявил 66563.

— А что ж ты тогда тут сидишь? Мы хотели говорить с реальной университетской властью.

— Кто может, тот и сидит, — пожал плечами 66563.

Охрович и Краснокаменный с мрачными лицами подхватили:

— Сидит тот, кто может сидеть.

— И ходить. Хотя бы при поддержке других ходящих.

— Остальные только ползают.

— Им до этого склада три недели, ползком-то.

— Пожалейте увечных, дайте им умереть спокойно и скучно.

— И осознайте уже, что в данном случае «реальная власть» не означает «те, кто во всём виноваты и всем ворочали».

— Виноваты все.

— А ворочал — случай и прочие «так получилось».

— В данном случае «реальная власть» означает всего лишь «те, кто не сломались к девятому дню».

— «Те, кто к девятому дню всё ещё способны отвечать за дерьмо, которое навалили».

— А вы-то думали.

— Лохи.

Гошка посмотрел на Охровича и Краснокаменного с интересом.

Высказался, тем не менее, Бахта:

— Мы тронуты вашей отповедью, но она совершенно не отвечает на вопрос, что же делать дальше. Нас в первую очередь беспокоит возможность нормального сосуществования в пределах одного города. И — уж простите нам профессионально деформированную узость наших взглядов — мы всерьёз полагаем, что таковое сосуществование наиболее вероятно в том случае, если Университетская гэбня будет выступать в профессиональных вопросах от своего имени и без оркестра сочувствующих.

— А ещё пару дней назад хотели под корень их вырезать вместе с херовыми первокурсниками херова истфака, — как-то едва ли не с ностальгией брякнул Гошка. — Ну что же вы, гэбня города Бедрограда!