Чума в Бедрограде

Со спины Ройша нагнало такси с бедроградскими номерами; аккуратно, чтобы не окатить водой из лужи, проехало мимо. От долгой и непривычной ходьбы у него устали ноги, но ловить такси было бы бесконечной глупостью: все обычные такси города Бедрограда принадлежат Бедроградской гэбне. Свои такси есть и у Университета, и у Порта, и у фаланг, но университетских и портовых такси немного, в Хащине посреди ночи им делать нечего, а фалангу вряд ли стоит просить подбросить до станции. Значит, это самое обыкновенное такси для гражданских.

Такси могут быть опасны.

То, что произошло с Бровью, действительно похоже на несчастный случай. У неё были поводы оказаться в Хащине; она не участвовала в твири-в-жопу (Ройш не уточнял ни у кого лично, но ознакомился со списком задействованных студентов). Она достаточно импульсивна, чтобы поехать почти ночью (да и неизвестно, сколько времени прошло до тех пор, пока её нашли); кровь, предположительно залившая всю одежду, могла не попасть на фотографию просто случайно; с телосложением врач мог напутать. Все допущения — как раз в рамках реальной жизни, ничего сверхъестественного.

Просто Ройшу было неуютно от такого количества допущений.

Раз фотографию обнаружили в кармане — то, скорее всего, до своей подруги Бровь добраться не успела, проверять почти бессмысленно. Силовой Комитет работает грубо, но исполнительно, а Бровь — критически важный свидетель, они не допустят летального исхода при транспортировке. Значит, по крайней мере её жизнь на ближайшее время в безопасности.

Это уже что-то.

Ей окажут лучшую помощь, чем смог бы Ройш, если бы успел.

Это всё — просто факты, элементы общей картины. Фаланги обратили внимание на конфликт гэбен. Это значит, что нужно действовать как можно быстрее и как можно быстрее обозначить официальную позицию Университетской гэбни. Завтра (то есть уже сегодня) же вечером, как только будет сделана первая порция лекарства, необходимо организовать встречу двух гэбен, официально запротоколированную, четыре на четыре, и объявить, что эпидемия обнаружена, лекарство найдено. Бесконечно скрывать чуму не удастся, студенческой крови на весь Бедроград не хватит. Лучшее, что можно сделать, — это официально запросить помощи Бедроградской гэбни в борьбе с вирусом. Откажутся — Университет в выигрыше, с записью переговоров и отказа можно идти прямиком к фалангам и просить содействия (исключительно технического) прямо у них; согласятся — ситуация ближе к паритетной, но Университет всё равно в выигрыше просто потому, что не проиграл, а риски для него были значительно выше.

В конечном итоге победит тот, кто первым позволит себе донести до фаланг информацию об эпидемии вместе с планом решения этой проблемы.

Есть даже некоторая вероятность того, что Максим каким-то мистическим образом всё-таки сумел впечатлить фаланг существующими доказательствами агрессивных намерений Бедроградской гэбни. Это несколько меняет картину ситуации, но размышлять об этом без фактов — бессмысленно.

Ройш посмотрел на часы, висевшие над перроном.

5:02.

Значит, на самом деле идёт уже не пятый, а шестой день эпидемии.

Как только Ройш вернётся в Бедроград, он первым же делом свяжется с Максимом.

Ройш никогда не был головой гэбни и не намеревался им становиться, но иногда фактическая синхронизация бывает полезна и обычным преподавателям истории с четырнадцатым уровнем доступа.

Для пущего удобства уважаемого читателя события шестого дня рассказаны в порядке, обратном хронологическому.

Кафедральное революционное чучело выступает в роли Золотца.

Погода осенняя, проливной дождь.

Университет. Охрович и Краснокаменный

На часах 19:23

— Я говорил, что нужно было ехать на такси. Поехать порасспрашивать на вокзале можно и на такси. У нас есть эти волшебные штуки под названием ноги.

— А Хащина тем временем спит спокойно, и ни одна суровая силовая пята не тревожила её сна. В Бедрограде та же благодать?

— Тишь да гладь.

— Которая способ вышивки.

— Максима не нашли, Габриэля Евгеньевича не нашли, Бровь не нарисовалась даже на бумажках, запрос на встречу гэбен не отозвать, лекарство готово, план действий — нет.

— Можно посадить вместо Максима революционное чучело. Эмоциональная глубина соответствует.

— Нельзя посадить вместо Максима революционное чучело. Усики так и не обнаружены.

— Ройш не сознался в грехах.

— Беспринципное пресмыкающееся, готовое на всё ради услаждения своих низменных страстей.

— Напомни, зачем мы очищали его дом от чумы?

— Чтобы было чему перекинуться на дом Габриэля Евгеньевича. Ах да, это новость: на самом деле они с Максимом умерли от чумы. Дима с Гуанако нашли следы, улики и трупы.

— Тогда можно принести на встречу гэбен труп Максима. В служебных инструкциях где-нибудь есть указания относительно того, что головы встречающихся гэбен должны быть живыми?

— Тогда уж труп Габриэля Евгеньевича.

— Сказать, что смерть преобразила Максима до неузнаваемости.

— Габриэлю Евгеньевичу пошли бы усики.

— Во-первых, нет, а во-вторых, зачем ты бередишь мою старую боевую рану.

— Если все уже умерли, получается, наша поездка совершенно бессмысленна.

— Ну почему же. Мы обнаружили ещё некоторое количество информации, которой не понимаем и в которой не можем быть уверенными.

— Идём на мировой рекорд!

На часах была почти половина восьмого вечера, на хащинском перроне — закономерно промозгло. Про-МОЗГ-ло. Мозги заполоняло тяжёлым туманом.

И тут ударились Охрович и Краснокаменный оземь и обернулись Габриэлем Евгеньевичем. Единым в двух лицах.

ДОЖДЕВЫЕ МЕТАФОРЫ

От массового падежа университетских лиц случается опухоль мозга головы и плоскостопие.

Ройш со своим «давайте созовём встречу гэбен, давайте-давайте, я Ройш, слушайте меня» заслужил исполнения своей мечты. Только так он смог бы осознать её мелкость.

Порочность.

Бессмысленность.

Пошлость.

И разочароваться.

Охрович и Краснокаменный честно были готовы исполнить мечту Ройша, но Максим пропал. В неизвестном направлении. Ушёл с кафедры, хлопнув дверью, и — всё.

Привет.

Каюк.

Специальное боевое разведывательное подразделение, направленное по его пылающим следам, обнаружило примерно ничего. Ни Максима, ни Габриэля Евгеньевича. Только раздрай в квартире.

И кое-что ещё.

Потому что нечего посылать на поиски неудачников . Тем более покойных.