Олеся Градова - Танец с жизнью. Трактат о простых вещах

В качестве компенсации за трату времени на бедного пассажира он хотел получить хотя бы телефон или просто поболтать, но я села на заднее сиденье, вытащила коммуникатор и перо-стилус. Я подумала, что эту ночь смогу описать в блоге Олеси Градовой.

Чем позднее прибывает «скорая» — тем точнее диагноз.

В любой день, если это будет воскресенье, я перестану ждать тебя. Ты, наверное, этого не заметишь, но в календаре я сделаю новую отметку «Еще один день без…» Мое место рядом с тобой к этому моменту будет занято, а я лишь буду предпринимать тщетные попытки обменять обретенную реальность на утраченные иллюзии.

Ты, изначально отнесенный к сфере моего иррационального, бросил на мой стол пухлый скоросшиватель с материалами дела об убийстве и вышел, не захлопнув дверь. Я еще долго слышала твои удаляющиеся шаги на лестнице.

Весь твой преступный замысел, или, скорее, «преступление по неосторожности», заключался в убийстве моих чувств. Я смотрела на фотографии «потерпевших», на линии, очерченные мелом на полу, и краткие записи криминалиста, фиксирующего обычные в таких случаях наблюдения: «Обнаженные тела лежат в неестественной позе, следы на видимых поверхностях подтверждают факт насильственной смерти».

Молодой следователь-дознаватель строил глазки и пытался заигрывать со мной, а я, проникаясь его расположением, пыталась как можно более весело рассказать о произошедшем. В результате получилась байка о том, как я открыла дверь мужчине, который показался мне достойным кандидатом в «свидетели моей жизни». А тот, кого я приняла за возможный сценарий развития, просто овладел мной в коридоре, обрушив вешалку с верхней одеждой прямо на визжащую рыжую суку, проживающую со мной на правах совместной аренды жилья и носящей гордую кликуху Эммануэль.

Далее началось совместное распитие спиртных напитков, которое, собственно, и приводит к разного рода беспределу, называемому на языке ментов бытовухой. Бытовуха — дело хорошее для молодого следователя: потерпевшие остаются по месту жительства, а преступники не успевают добежать до канадской границы — их берут практически сразу, с колюще-режущими предметами в окровавленном кулаке.

— Так, я не понял, — делая пометки в блокнот, осведомился молодой лейтенант угрозыска. — Всё было по обоюдному согласию?

— Я продолжаю надеяться, что да.

— Вы плохо помните обстоятельства дела?

— Нет, я могу выражать только свою позицию. Я так и не поняла его истинных мотивов.

— Но вы же его обвиняете, требуете преследования по закону?

— Ну что вы, при нашем несовершенстве законодательной базы требовать возмездия самонадеянно.

— Простите, но что же делать мне?

— В интересах следствия поменяйте все фамилии задержанных на фамилии следователей.

— Простите, у вас нет психических отклонений?

— Документально подтвержденных — нет.

Изящный человечек при исполнении морщил лобик и заносил в тетрадные клеточки мои показания. Хотела ли я возмездия? Как всякая женщина, которую не оценили по достоинству? Наверное, и вместо административного с конфискацией я бы закатила пожизненный без права на апелляцию.

Впрочем, пока я иронично и с достоинством давала показания, за моей спиной появились люди в белых халатах. Они накинули на меня нетканую рубаху ловко, как ветеринары сеть на тигра, которому надо сделать укол противовирусной вакцины, и завязали рукава на спине бантом. Их возбужденные лица были чертовски привлекательны — это особое удовольствие наблюдать за мужчинами, увлеченными работой, как делом своей жизни. Когда меня выводили из помещения, я успела подмигнуть рыжей суке по кличке Эммануэль и шепнуть ей: «Прорвемся!» Она замахала обрубком хвоста и срыгнула плохо переваренный завтрак на ботинки санитара.

Эх, товарищи, в кои-то веки не очередной «висяк», а надежное, живое дело, где пока еще есть у кого брать свидетельские показания. Но то ли коррупция в верхних эшелонах власти, поразившая ржавчиной систему вплоть до самого низа, то ли план психиатрической лечебницы по привлечению новых состоятельных клиентов… Но я довольно быстро оказалась в пахнущем сырой рыбой ресторане с привязанными к столешнице алюминиевыми плошками.

Окружавшие меня люди были дружелюбны и настроены на взаимовыручку. Интересовались историей болезни и ситуацией с шаттлом на мысе Канаверал. Мой бэкграунд позволял вести непринужденную беседу на разные темы, не фиксируясь на причинах моей транспортировки.

— Ты, наверное, актриса? — говорила гламурная дама с коробкой из-под рафинада на голове.

— Мы все тут актеры, готовые уйти из жизни, как из театра…

— А что, на воле мужики есть?

— Да разве это мужики… — вспомнила я фразочку из фильма «ДМБ», надеясь на воссоздание общего культурного пласта.

— Знаешь, если ты потеряла какую-то вещь, не надо ее искать. Надо раскрутить Вселенную таким образом, чтобы она сама вернула тебе потерянную вещь.

— А как ее раскрутить? Мне нужна точка опоры и рычаг, как Архимеду?

— Надо просто Очень Сильно Захотеть, и тогда это произойдет. Вот я как-то начала раскручивать…

Внезапный вопль, раздавшийся со второго этажа, заставил ее прервать рассказ на самом интересном месте и поспешить с толпой наверх. Зрелище, представшее нашим глазам, холодило кровь и будоражило воображение. Женщина, обмотавшая тряпкой металлический штырь, торчавший из батареи центрального отопления, отчаянно наваливалась на него абсолютно голой задницей и ритмично дергала всем телом, находясь, судя по всему, на пике оргазма. Выражение участливости и готовности к взаимовыручке не пропало с физиономий моих «однокашников». Однако «сеанс» она закончила самостоятельно.

Трибуны аплодировали, судья выкидывал желтую карточку, болельщики с разрисованными под российский триколор лицами обнимали и тискали меня в объятиях, случайно расстегивая крючки на лифчике. Я уже не чувствовала себя одинокой, кругом были влажные руки и напряженные ширинки. Я почему-то вспомнила о тебе.

…Ты перестал думать обо мне, как об игроке своей сборной. А я продолжаю смотреть на тебя, как Франция на Задана в его последнем матче, помнишь, в том самом, где он пнул головой в живот Матерацци за оскорбление чести сестры. И как Франция, я готова за одну секунду перейти от обожания к ненависти, ибо женщины готовы всё простить, кроме слов «НИЧЕГО НЕ БЫЛО…».

…Я закрыла файл, через несколько часов я должна быть на работе, в десять совещание. Я вспомнила, как герой этого рассказа, в те самые первые дни, когда мы еще оставались немного чужими и только-только приступали к стыковке «космических объектов», писал мне в ICQ: «Ты — Женщина-Вселенная…» А я поверила этим словам.