Синтия Роджерсон - Я люблю тебя, прощай

— Ладно.

— Ты поедешь в Польшу?

— Конечно, почему бы не съездить?

И чем больше я слушаю про то, какая замечательная страна Польша, тем отчетливее я ее вижу. Идиотизм, конечно, но раньше до меня как-то не доходило, что это такое реальное место. Там реально есть земля, и вот живой человек оттуда, как доказательство. Роксана, типа, польский сувенир. Мир-то, оказывается, реально существует! От этой мысли я кажусь себе таким маленьким. Съеживаюсь на автобусном сиденье. Но если подумать, то это даже хорошо, потому что тогда все, что делается в Эвантоне, не так уж и важно. Верно?

Типа — все фигня.

Кинотеатр, по-моему, самое сексуальное место на свете. Сами посудите. Несколько часов подряд просидеть в темноте рядом с девочкой. У меня весь бок так и горит. Я ведь правда хотел посмотреть этот фильм, а сейчас тупо пялюсь на экран, а сам только и думаю про то, как ее рука скользнула по моей. Попкорн искала, ну так что ж? Самое сексуальное прикосновение за всю мою жизнь.

В голове одни лишь непристойности. Постоянно. Я инфицирована сексом. Разумеется, я ото всех это скрываю. Мой приватный киносеанс в режиме непрерывного воспроизведения. Лежу в кровати, вглядываюсь в спящего мужа. Йен Мак леод, тридцати лет от роду, вес — шестьдесят три с половиной килограмма, рост — 178 сантиметров. Преподает английский язык. Любит хорошо прожаренное мясо, ненавидит футбол. Довольно невзрачен. Спит.

А подле него я: Аня Маклеод, тридцати лет от роду, беременный семейный консультант. Беременная! Мастер по приготовлению жаркого, в данное время экспериментирует с супружеской неверностью.

Не помогает. Вместо того чтобы придать моим мыслям степенность и основательность, эти наблюдения сами уплывают в неизвестном направлении. Идиотизм берет верх над разумом. Надо попытаться опереться на то, в чем я уверена. Не открывая глаз, составляю в уме перечень.

1. Основа желания — загадка; неизвестность способствует расцвету страсти.

2. Привычка смертельна для желания.

3. Следовательно: чем скорее наши отношения приобретут рутинный характер, тем скорее затухнет желание.

Надо бы добавить сюда конкретные указания, что следует предпринять, но вместо этого на ум приходит раздевалка в бассейне. Какой у Мацека был вид, когда я ответила на его ласку. Он чуть не расплакался. Такой смешной… Ну вот, пожалуйста, я уже улыбаюсь как дурочка.

— Kocham cie , — шепнул он.

— Я тоже, — ответила я, не представляя, что означают его слова.

Просто удивительно. О сексе я все знала, но даже не догадывалась, что такое на самом деле подлинное вожделение.

Прекрати заниматься ерундой, Аня! Сию секунду!

Это не более чем приступ гормонального безумия, но я уже понемногу оправляюсь. С Мацеком у меня нет будущего. Место ему — исключительно в моих фантазиях. Вот я обвожу его пенициллиновым кругом и запрещаю выходить за пределы моего разума. А потом в полудреме я — режиссер собственного эротического кино — вижу сон: мы с Мацеком одно целое, я — это и Мацек и я сама.

У нее изо рта вырывается облачко пара. Я задыхаюсь. Она притягивает меня к себе.

— Аня?

Мой шепот:

— Да.

Его губы пахнут миндалем. Какая нестерпимая сладость — прижиматься губами к его губам, ощущать их вкус. Никогда не приестся.

Только посмотрите — она сама тянется к моей руке.

Ни разговоров, ни мыслей. Ритмичные движения, вверх, вниз, губы, руки.

Звуки без слов.

Слова на чужом языке.

Какой он горячий и крепкий. Горячий, крепкий.

Какая она влажная, словно влажный бархат.

Его губы, жадный язык.

Я поворачиваю ее на бок, она вздыхает.

Он берет меня сзади, ладони у меня на груди.

Поначалу осторожно, потом — нет.

Где я?

Кто я?

Я приглушенно вздыхаю — все — и блаженно поворачиваюсь на бок. Малыш возится внутри, пару раз кувыркается, не знает, что сейчас глубокая ночь, вообще не знает ни про дни, ни про ночи. Йен похрапывает, переворачивается, обхватывает меня рукой. О боже.

Мы погружаемся в тайные сны.

Кто бы подумал, что в таком месте можно хоть что-то сохранить в тайне? А ведь можно. И даже без особого труда, потому как здешний люд не обращает внимания на то, что не касается его собственной жизни. Альпин здесь уже целых три недели, а Гарри с Сэмом — ни сном ни духом. Все собиралась им сказать, да как-то удобного момента не выпадало. А сказать я хотела примерно следующее: «Я тут нашим порассказала про свое новое жилье, и, представляете, кто прикатит на праздник? Томми, Джеймс из Лотиана и мама с папой. Альпин с Сарой, по-моему, тоже собирались нагрянуть».

Потом думала, что скажу так: «Кошмар! Сара и Альпин не на шутку поцапались. Она там просто вне себя. Просила приютить Альпина на какое-то время, пока сама не поостынет, а то того гляди прибьет его. Он прихватил свой ноутбук, так что будет сидеть в гостиной да работать. Хорошо, что там диван раскладывается, правда?»

Я даже собиралась позвать Гарри куда-нибудь выпить, побаловать.

Однако ни то ни другое сказано не было, потому что… да просто не было, и все тут. Лили на работе я сказала, но больше — ни одной живой душе. Дел по горло, своих парней я вижу не часто, а теперь уж и поздно что-то говорить.

Встреча на вокзале была дьявольски романтична. Вокзалы просто созданы для любовных историй, верно?

Мглистый, стылый день. Туман даже на платформе. Альпин, странное дело, выглядел лучше, чем мне запомнился. Похудел, но ведь семья развалилась. Постарел, но, по-моему, мужчинам это даже идет. На фиг мне надо, чтоб он, глядя на меня, думал: зачем мне эта старуха? Тем утром я переодевалась, наверное, раз сто. В конце концов остановилась на платье, которое купила себе на сорокалетие. Впрочем, и в нем вид у меня был тошнотворный, я даже думала, что Альпин вскочит в ближайший поезд — и поминай как звали. Я еще не говорила, что я страхолюдина? По молодости была, конечно, ничего, но годы разжаловали меня в уродину. Очень некстати, при моем-то взбесившемся либидо.

Я первая увидела его. Как он высматривает меня. Лицо такое встревоженное. А как узнал меня, так весь и вспыхнул, точно мальчишка. Обожаю этого парня, провалиться мне на этом месте! Все тревоги, все сомнения и страхи, что любовь прошла, — все ломаного гроша не стоило. Достаточно было увидеть его.

Этот мужчина создан для меня. Подумать только, я могла дожить до конца своих дней, не ведая ни о чем подобном! А все благодаря счастливой случайности — одному нечаянному поцелую в темноте. Будь я потрезвее, прицелься он потщательней — и тот поцелуй остался бы рядовым прощальным поцелуйчиком, я по-прежнему жила бы в Лейте, с Гарри и со всем остальным. Злая и дерганая.