Светлана Борминская - Люблю. Ненавижу. Люблю

Я покосилась на грузчика, но его подчеркнутый пофигизм ко всему, кроме погрузки и разгрузки, был мне уже известен.

Анна Рудольфовна инструктировала меня до самых дверей, пока я шла с букетом по магазину.

– Ты же умная!

– И что?...

– Сориентируйся и возьми его в оборот... Может быть, то, что ты увидишь прямо сейчас, пригодится тебе?...

Офис Рейтеля, я впервые вошла в него около семи часов вечера в пятницу. Тихо и пусто. Справа – его приемная, слева – собственно сама контора по недвижимости. Я свернула направо и огляделась – тишина и холодный, как газировка, кондиционированный воздух заполняли помещение. Дверь в кабинет шефа открыта всего на какой-то сантиметр, рядом с дверью – секретарское бюро с факсом и ПК... Я принюхалась и чихнула! Запах женщины-блондинки – капулин, приятный естественный запах, – определила я, и снова чихнула. Похоже, он любит блондинок, как и большинство мужчин на свете...

Тишина, лишь какое-то быстрое шевеление и шорох за дверью...

«Что за бум?» – подумала я, прислушиваясь к характерным звукам возни в кабинете. Я кашлянула, и из кабинета через двадцать секунд выплыла секретарша, на вид обычная Белокурая Мечта мужчин, и посмотрела на меня большими подведенными голубыми глазами. Я и сейчас помню ее равнодушный взгляд...

– Я принесла букет, – кивнула я на розы в серебристом шуршащем целлофане. Она протянула обнаженную руку, взяла цветы и убедительно положила их на бюро.

– Запишите на наш счет, – вежливо произнесла она и проводила меня до выхода. Дверь закрылась за моей спиной, звонко щелкнул замок, и я оказалась на улице в своем бархатном служебном платье с пришитыми одуванчиками...

Пани Остальская помахала мне рукой из магазина, я тоже ей махнула в ответ и огляделась, – по улице Пик летал теплый ветер. Я шла обратно, и мой подол развевался, как бархатный парашют.

– Секретарша и Валду?... – втащила меня за рукав в магазин Анна Рудольфовна.

Я рассказала.

У пани Остальской смешно вытянулось лицо, она в предвкушении облизала губы и схватила трубку древнего телефона с двумя ржавыми звоночками.

И только через полминуты я поняла, кому она звонит!..

– Мне Хелин, – по-эстонски строго потребовала старая пани. – Что-о-о?! – переспросила она. – Разбудите!.. – Пани Остальская победно оглянулась на меня и грузчика, весело подмигнув нам обоим. – Хелин?... Ага! А у вашего мужа в эту минуту – исступленный секс с секретаршей!.. Пока вы спи-и-ите-е-е, – ласково по-эстонски пропела она в трубку и через пару секунд повторила по слогам: – Исступленный... секс... с секретаршей!.. Офис ходит!.. Ходуном!!!

Отвернувшись, я не смогла сдержать улыбку... Зато грузчик демонстративно ушел в подсобку, закрыв руками уши и бурча: «Спалила мужика...»

– Теперь он не уйдет от возмездия! – повесив трубку, вздохнула пани Остальская. – И это только начало... Развод – обычное дело, вот увидишь, – мстительно протянула она. – Ты ведь хочешь вендетты?! Хочешь или нет?...

Я пожала плечами и пошла за ширму переодеваться – пора было идти домой в казарму. У конторы Рейтеля стоял минивэн «Мерседес-V-280» – пустой и одинокий.

Фуат сидел в тесной холодной гостиной частной лодочной станции и размышлял... Сегодня он целый день приводил в порядок один из катеров, именно на нем, ближе к ночи, отправился вверх по реке, которая через три часа кончилась тем самым болотом, где упал в прошлое католическое Рождество старый пассажирский «Боинг».

Фуат покурил, потом натянул болотные сапоги, взял фонарь и пошел к месту катастрофы – в самый центр огромного болота, где возвышался, как на острове, тот самый злосчастный дом. Светила луна, и агент внезапно пожалел, что не взял с собой кабысдоха, тот просился весь вечер, преданно заглядывая ему в глаза...

И вот несколько долгих часов Фуат целенаправленно бродил по болоту, ища руку фельдъегеря, а точнее – пристегнутый к ней «дипломат»... Самое простое объяснение – рука отвалилась и ее утащил, к примеру, волк, а «дипломат» волку ни к чему, значит, надо искать не руку, а собственно «дипломат» с пристегнутым к нему наручником из нержавейки. Именно для этого к руке агента Фуата был прикреплен крошечный металлоискатель с жидкокристаллическим экраном. И когда металлоискатель попискивал, Фуат пытался угадать в появившейся на экране схеме – наручник, пристегнутый к «дипломату», или «дипломат», пристегнутый к наручнику... Но ничего похожего на кандалы за пять часов скрупулезного обхода болота на месте аварии Фуат так и не обнаружил. Он присел на кочку, занимался рассвет. «Похоже, сегодня будет пасмурно», – подумал агент и вздрогнул от сырости и нахлынувших мыслей.

Фуат вздохнул и огляделся – кругом простиралось сплошное кочковатое болото... И на этом болоте уже побывало пять или шесть российских агентов, но ни один руки фельдъегеря не нашел, лишь поэтому самолетом из Колумбии вызвали и доставили Фуата – лучшего агента-поисковика на Лубянке.

Он вспомнил, как его напутствовал резидент: «Фуатик, у тебя глаз не замыленный – если не ты, ну кто же тогда?...»

Фуат встал, поддел ногой кочку, сделал два шага вперед и провалился по горло в топь.

Из топи-то его и вытащил через час эстонский агент... по старой, можно так сказать, памяти – о дружбе тут речи, сами понимаете, нет.

Какая может быть дружба между агентами, причем рядовыми, сопредельных государств? Скорей заяц с волком задружатся...

Над городом с раннего утра летали натовские «АВАКСы»...

И тем же самым утром агент эстонских спецслужб Шипп, сев в ветхий «Мерседес-144» цвета спелых помидоров, поехал, в который уже раз, на болото... Его каждый вечер донимало начальство, все требуя и требуя пропавшую руку фельдъегеря с набитым под завязку секретными документами «дипломатом»...

– На какой икс вам эти якобы секретные документы?... – хотелось прокричать Шиппу. – Знаем мы их секреты... И вы тоже знаете, не хуже меня, что все секреты давно проданы – за баксы, марки, йены и даже рваные шекели!.. Да сейчас по Интернету все секреты можно в любую точку земного шара передать одной большой строкой! Хоть пингвину на льдину!.. Икс!.. Икс!.. Очень большой икс!..

Агент Шипп до этого уже прошерстил все огромное тапское болото раз пятьдесят и сегодня намеревался прошерстить болотные кочки в пятьдесят первый раз, когда, натянув болотные сапоги, услышал чей-то противный стон... Сначала Шипп покосился на цаплю, которая, не сводя с агента Шиппа глаз, ела лягушек, ножка-за-ножкой, ножка-за-ножкой, ножка-за-ножкой...

Где-то о-очень противно стонал человек, ну, о-очень противно, ну, просто о-очень мерзко!..

Агент Шипп вслушался и, вытащив из ушей плеер, пошел прямо на стон, стараясь обходить уж слишком топяные места, предварительно измерив их палкой.