Дональд Бартельми - Изумруд

– Так.

– Они обернули изумруд тряпками, положили на тележку, закрутили веревками, спустили по лестнице, вывезли через дверь и загрузили в кузов.

– Они применяли Ступню?

– Нет, они не применяли Ступню, их сопровождали четыре колдуна.

– Какие колдуны?

– Колдуны Олдрин, Эндрин, Линдейн и Дилдрин. {2} 2 Олдрин, эндрин, линдейн и диддрин – названия токсичных веществ, применяемых в качестве инсектицидов. Злые колдуны.

– Вы с ними знакомы.

– Только понаслышке. А Вандермастер стоял рядом и смотрел, извергая из ноздрей клубы 1,1,2,2-тетрахлорэтана.

– Это токсично.

– В высшей степени. Я ошеломленно бродила по комнате, натыкалась на мебель, пыталась держаться за стенки, но стенки куда-то валились, и я повалилась вслед за ними, все еще пытаясь удержаться.

– Эти колдуны, они делали что-нибудь с вами?

– Пинали меня в ребра, когда я упала. Пинали острыми носками сапог. Я очнулась обезизумрудевшей.

– Да. Что ж, я думаю, нам нужно подключить к делу огромные возможности нашей организации. «Мира». От моря до сверкающего моря до сверкающего моря. {3} 3 «От моря до сверкающего моря» – строка из стихотворения К. Л. Бейтса (1859—1929) «Прекрасная Америка», ставшего позднее песней. Я подниму по тревоге все наши отделения.

– Ну и какой будет с этого толк?

– Это их припугнет. Попав в поле зрения свободной прессы, злодей уже не может надеяться, что сколько-нибудь серьезное злодеяние сойдет ему с рук.

– Но вы взгляните сюда.

– Что это?

– Цельносеребряная вошь. Это они ее здесь оставили.

– И что это значит?

– Значит, что делом заинтересовался сам дьявол.

– Свободной прессе, мадам, не страшен и сам дьявол.

Ну кому какое дело, что у ведьмы в голове? Блестящие булавки для протыкуколок красная нитка пришивать имена к саванам звонкие звякалки ужаблю гада да дрожь что выдает да побрякушки и щедрая рука что раздает колючки для глаз да глаз нужен и так душу потеряешь и так душу потеряешь что это у нее на лбу? спросил мой отец это родинка сказала моя мать черная родинка похожая на мохнатую гусеницу я ототру ее «Аяксом» а что это у нее на подбородке? спросил мой отец это клочок бороды сказала моя мать я выщиплю его пинцетом а что у нее на губах? спросил мой отец это вроде ухмылка сказала моя мать я сотру ее ладонью у нее там уже волосы сказал мой отец разве это естественно? я сбрею их сказала моя мать и никто не узнает ну а эти сказал мой отец тыча пальцем а эти штуки что такое? то и есть на что они похожи сказала моя мать я перетяну ее этим чистым посудным полотенцем и она тут же станет плоская как валет бубей а где же пупок? спросил мой отец, вертя меня и так и сяк не вижу я нигде наверное проступит позже сказала моя мать а пока я нарисую его где надо «Волшебным Маркером» это не девчонка а щенок подзаборный сказал мой отец ты не была бы добра поведать мне обстоятельства ее зачатия была темная ненастная ночь сказала моя мать... Но кому какое дело что у ведьмы в голове ящики ящерок гробики грибков полки жаб жабленья скальпировочный скальпель лощить лица людей липкими страхами в память о Боге иже был мне опорой поддержкой пока я не выпала из рук Его в мир...

– Дважды? Дважды? Дважды? Дважды?

– Эй. Молл.

– Кто это?

– Это я.

– Кто я?

– Пустобрех.

– Пустобрех!

– Она у меня!

– Какая «она»?

– Ступня! Она у меня здесь, при себе!

– А я-то думала тебя взорвали!

– Не-а, я притворился, что продался, так что меня там не было. А потом пошел вместе с ними в ихний штаб или там логово. Когда они поставили Ступню в холодильник, я выждал момент, зацапал ее и прямиком сюда.

– Они держали ее в холодильнике?

– Нужна постоянная температура, иначе она становится беспокойной. Она очень вспыльчивая. Если им верить.

– Изящная. Только уж больно тяжелая.

– Осторожнее, ты можешь...

– Не мельтешись, Пустобрех, я ведь тоже не совсем... слушай, она теплая на ощупь.

– Да, теплая, я тоже заметил, посмотри, что у меня еще есть.

– Что это такое?

– Талеры. Талеры, большие, как ломтики луга. Общей стоимостью в сорок две косых.

– Что ты думаешь с ними делать?

– Аккумулировать!

– Желание второй жизни неэтично, – сказал изумруд. – Если мне позволено предложить свое мнение.

– Я был очень бедным мальчиком, – сказал Вандермастер. – Никакой еды, кроме жидкой овсянки. Изо дня в день овсянка, овсянка и овсянка. Когда я впервые увидел луковицу, мне было пятнадцать лет.

– Новичок в этом мире, я несколько стесняюсь высказываться по подобным вопросам, – сказал изумруд. – Поздний гость на пиру жизни, не успел еще толком осмотреться. И все же мне кажется, что желание тут же, не отходя от стола, пировать вторично может быть сочтено проявлением алчности.

– Овсянка сегодня, овсянка вчера, овсянка завтра. Иногда – суррогаты овсянки. Я горю жаждой реванша.

– Помнится, вы упоминали любовь.

– Все эти сорок пять лет призрачная птица любви неизменно ускользала из моих рук.

– Эта Лили кажется мне весьма приятной особой. Приятная и аппетитная. Очень симпатичная. Красивая внешне.

– Да, несомненно.

– Мне особенно нравится в ней ее преданность. Очень преданная. Своей работе.

– Да, тут я полностью согласен. Достойно всяческого восхищения. По моему глубочайшему убеждению, свободная пресса является одной из важнейших составляющих...

– В этой Лили чувствуется неколебимая верность. Пожалуй, было бы крайне приятно поговорить с ней, познакомиться с ней поближе, поцеловать ее, спать с ней и прочее в этом роде.

– Так что же ты предлагаешь?

– Перед вами открывается, – сказал изумруд, – так сказать, изумительная перспектива второй, столь вами желанной, жизни.

– Да?

– И потом, это же сейчас. Сейчас это быстрее, чем потом.

– У тебя поразительно светлая голова, – сказал Вандермастер. – Поразительно светлая для камня.

– О'кей, – сказала Лили. – Я предлагаю, чтобы вы стукали один раз для «да» и дважды для «нет». Вы меня поняли?

– Тюк.

– Вы являетесь истинной ступней Марии Магдалины?

– Тюк.

– Вандермастер похитил вас из итальянского монастыря?

– Тюк.

– Картузианский монастырь в Мерано, или в окрестностях Мерано?

– Тюк.

– Вам плохо в этом ковчеге?

– Тюк-тюк.

– Вы убивали колдунов в последнее время? Ну, скажем, в последний год?

– Тюк-тюк.

– Вы морально безразличны или у вас есть свои мнения?

– Тюк.

– У вас есть свои мнения?

– Тюк.

– Мы являемся свидетелями противостояния Молл и Вандермастера. Как вы думаете, на стороне кого из противников находятся правда и справедливость?

– Тюк-тюк-тюк-тюк.

– Это значит Молл? По тюку за букву?

– Тюк.

– Здесь тепло?

– Тюк.

– Слишком тепло?