Избранные произведения писателей Дальнего Востока

— Ну, ладно, — успокоившись, сказала Дашма, — раз руки-ноги целы — тогда иди работай и в следующий раз не балуй, а не то... — ворчала она, и Батчулуну показалось, что сейчас, засучив рукава, она бросится на него с кулаками. Однако нападения не последовало. — Заруби себе на носу это! — сказала Дашма и повернула было обратно к себе.

«Да, — подумал Батчулун, глядя ей вслед, — она такая: кого хочешь отбреет».

— Дашма-гуай! — позвал он. Она снова обернулась. — Наша смена завтра вечером отмечает Новый год...

— Ну и что?

— Мы решили пригласить вас.

— Черти вы полосатые, вот вы кто! Хотите меня задобрить! — Она, видно, хотела еще что-то сказать, не решительно повернулась и пошла к себе.

Батчулун не стал ее уговаривать. Он даже немного обиделся. «Разве с таким человеком можно договориться? Мы ее приглашаем, а она ругается. Не придет — ну, и не надо!» — решил он и полез в кабину.

Ночной туман окутал все вокруг такой плотной пеленой, что в полуметре ничего нельзя было разглядеть. На какое-то время туманная морозная мгла немного рассеялась. Появилась было надежда, что в котловане можно будет работать. Но тут же опять все потемнело. Огни экскаваторов, будучи не в силах пробить темноту, лишь слабо мерцали сквозь клубящийся туман, подсвечивая его каким-то фантастическим светом.

«Ладно, как только туман рассеется, быстро загружу всю колонну», — решил Батчулун, глядя на самосвалы, выстроившиеся в ряд. — А пока остается только набраться терпения и ждать.

В этот момент дверь кабины открылась и вместе с холодом в нее влез водитель с соседнего самосвала.

— Ну что, видимость совсем пропала? — сказал он.

— Да, не только ковша, даже стрелы не видно.

— А работать на авось нельзя!

— Еще бы — насыплю тебе уголь на голову вместо кузова, тогда что делать будешь?

— Да, пожалуй, далеко не уедешь, если тебя заживо погребут под углем, — засмеялся гость и вылез из кабины.

Батчулун протер стекло рукавом и долго смотрел сквозь него на туман, который, как ему показалось, теперь стал еще гуще.

Он выпрыгнул из кабины и пошел к соседу. Сел с ним рядом.

— Похоже, что с туманом невозможно бороться!

— Как это невозможно? Можно нагреть землю, и он поднимется кверху. Только это очень хлопотно. А так против всего средство есть, все можно преодолеть. На то и техника существует. Только вот больно холодно. Сейчас наверняка градусов сорок пять мороза будет!

— Мороз — это полбеды! Хуже всего полное отсутствие видимости. Интересно, как будут выходить из положения в будущем, найдут средство рассеивать туман или научатся работать вслепую?

— Когда это еще будет?

— Как когда? Космонавты и сейчас летают строго по расписанию. Им туман не помеха.

— Уж не собираешься ли и ты в космос?

— Я бы с удовольствием полетел, да только кто будет уголь добывать?

Шофер, в машине которого сидел Батчулун, громко расхохотался. Насмеявшись, он посмотрел на пелену тумана.

— Туманы стоят с первых дней строительства карьера.

— Значит, ты здесь работаешь с самого начала?

— Да нет, с начала не получилось... Когда на разрез приехали советские строители, я служил в армии. Нашу часть перевели сюда на земляные работы. В армии я был шофером, водил легковушку. Ну, а потом меня посадили на самосвал. Много труда пришлось приложить, чтобы построить этот карьер. Ну, а после демобилизации я домой не поехал — прирос, прикипел к карьеру. Теперь он для меня что дом родной. Думал этим летом провести весь отпуск дома, приехал на родину, но через несколько дней почувствовал — чего-то мне не хватает... Меньше чем через двадцать дней сбежал назад, сюда, чтобы плясать в Доме культуры с такими вот молодцами, как ты. Как у вас насчет Нового года, готовитесь?

— Не знаю, этот чертов туман может все испортить!

— План, наверное, уже завершен?

— Да нет, немного не хватает.

— Будете отмечать, несмотря на недобор, да?

— Откуда ты взял? Я этого не говорил. — Батчулун посмотрел на часы. — Похоже, что скоро туман рассеется. Так что невыполнения не будет, не беспокойся!

И Батчулун выпрыгнул из кабины. Туман, кажется, действительно стал рассеиваться.

Отпраздновать встречу Нового года за пятнадцать дней до окончания года — вот здорово! Они никогда и не мечтали об этом. Прошлой зимой присутствовали на новогодних вечерах в других бригадах и цехах и даже не надеялись, что придет праздник и на их улицу. Предстоящее празднество вдохновляло и радовало всех, но нужно было еще сделать главное — выдать на-гора недостающее количество угля и провести необходимые приготовления.

Рано утром Дорж и Довчин сходили в красный уголок за цветной бумагой, красками, елочными украшениями.

Поворчав немного по поводу того, что на их долю выпала самая трудоемкая работа, они целиком управились с нею за два часа. Потом расставили столы и стулья, которые принесли накануне вечером, и нарядили елку. Затем Довчин отправился в магазин за покупками, а Дорж, критически осмотрев елку, стал доводить ее наряд до совершенства.

За этим занятием его и застал Дамдин.

— Ходил с отцом к карьеру, — объяснил он причину своего опоздания. — Хотел прийти пораньше, думал, только покажу отцу карьер и сразу к вам, но не тут-то было... Подошли к экскаватору, — продолжал Дамдин, — отец давай меня обо всем расспрашивать. Я старался объяснять покороче, опуская детали, а то пришлось бы целый месяц говорить, как на курсах... Все его интересует... Ну, говорю, ковш экскаватора поднимает пять тонн угля. А самосвалы берут по двадцать семь тонн. Это его поразило. Сел на камушек, стал прикидывать. Говорит, если пять тонн угля перевести на мешки с мукой, то это груз для целого каравана верблюдов. А чтобы двадцать семь тонн погрузить, так вообще сто верблюдов потребуется. Интересные вещи у вас тут, говорит, происходят, могучую технику вы оседлали.

Потом мы пошли с ним назад. Он долго молчал, а потом заговорил: «Поначалу мы с матерью волновались, — получалось вроде, что устроился плохо — ни мебели, ни посуды, учиться заставляют, а когда будет работа и заработок — неизвестно. Ну, а теперь я вижу — отлично ты живешь...»

— И правда, совсем не плохо, — подтвердил Дорж.

— А будет еще лучше. Стадион строят: летом будет бассейн, а зимой — каток, лыжная база. Читальный зал расширяют. Да еще новый танцзал скоро откроют. И все это для нас, рабочей молодежи. Ты разве не слышал?

— Как не слышал? Только разве будущее молодежи на танцплощадке?

В этот момент зазвонил телефон. Дамдин поднял трубку.

— Алло! Алло!

Молчание. Еще раз крикнув «алло!» и не получив ответа, Дамдин в сердцах опустил трубку на рычаг.

Присел на корточки рядом с Доржем и стал рассматривать елочные украшения: