Избранные произведения писателей Дальнего Востока

У Окчоми бешено заколотилось сердце. Как хотелось ей жадно схватить эти руки, прижаться к мужественному, но такому грустному сейчас лицу! Не будь здесь отца, она бросилась бы к нему. Токхо внимательно разглядывал Синчхоля, и ему казалось — он не знал, почему именно, — что Синчхоль и Окчоми весьма подходят друг другу. «Достойный зять», — подумал он. Если верить словам Окчоми, то Синчхоль любит ее и лишь из-за чрезмерной деликатности и стеснительности до сих пор не открылся ей. Но тут что-то не то. Вот и сейчас: почему он выглядит таким подавленным и словно воды в рот набрал? А может быть, не в этом дело? Возможно, их отношения зашли слишком далеко и теперь они уже надоели друг другу? Во всяком случае, из этих двух предположений верным может быть только одно. Тревога все сильнее овладевала Токхо, и он подумал, что если они на этот раз официально не решат вопроса о браке, то он никогда не состоится.

— Вы, очевидно, успели уже немного осмотреть город? — прервал затянувшееся молчание Синчхоль.

— Хотели мы с вашим отцом погулять несколько деньков... Да обстоятельства-то таковы... Без меня волостные дела прахом пойдут. Так-то.

Синчхолю пришли на ум слова, только что услышанные от Инхо: «Ты подыспортился, от тебя уже душок пошел!» Он усмехнулся про себя и встал:

— Мы, наверное, еще увидимся...

Пообедав в столовой, Синчхоль опять вошел в читальню и обвел ее взглядом — народу за это время как будто поубавилось. «Мне, что ли, тоже куда-нибудь махнуть?» — подумал он, достал из кармана часы и посмотрел: десять минут седьмого...

Он опустился на стул и вдруг почувствовал, что не может больше сидеть — все болит. Целый день просидел он в читальне, даже на лекцию не пошел. Он встал, потянулся и снова сел. Достал из портфеля книгу, раскрыл, но голова, полная разноречивых мыслей, отказывалась что-либо воспринимать. Утром, перед уходом в университет, отец сказал ему: «Сегодня приходи немного пораньше...» Синчхоля передернуло. Дело ясное — они ждут его ответа. Видно, вчера вечером Токхо с отцом все обсудили и сегодня решили поднажать на него и потребовать определенного ответа. «Какая бесцеремонность...» — проворчал он, обхватив голову руками. Отец и разговаривать не хочет. Окчоми, мол, единственная дочка из богатого дома, чего тут еще колебаться. Деньги! Деньги! Из-за этих денег родной отец потерял голову и, кажется, готов загубить жизнь собственного сына. Синчхоль закрыл глаза и представил себе Окчоми, потом Сонби. «Ведь я же люблю Сонби!» Но едва он подумал о женитьбе на Сонби, душа его запротестовала. Почему — он и сам не знал. Тогда почему же он не может забыть ее? Это непостижимо! Ну, красивая, ну, трудолюбивая, скромная, но... и только! Ведь, прожив два месяца в одном доме, они даже и словечком не перекинулись! Конечно, если бы Сонби столь же ясно, как Окчоми, выказывала ему свою любовь, он, пожалуй, не смог бы так упорно сопротивляться ей.

Однако и на Сонби он женился бы только при условии вынужденного выбора.

Если он сейчас вернется домой, отец примется упрекать его за опоздание. Снова с ним заговорят о женитьбе! Интересно, уехал Токхо или еще здесь? Печальнее всего то, что если он откажется от брака с Окчоми, то отрежет себе все пути для встречи с Сонби. Вызвать же ее в Сеул до возникновения всех этих вопросов не удалось. Пройдет зима, а весной ее, может быть, выдадут замуж, и не узнаешь... Синчхоль машинально захлопнул книгу, в раздумье уставился на лампу.

Внезапно он услышал какое-то бормотанье. Сокурсник его, по имени Пенсик, прижав к груди «Свод шести законов» и закрыв глаза, зубрил: «Статья сто тридцать первая...» Лицо Пенсика лихорадочно горело, как у чахоточного, необычно выпуклый лоб при свете электрической лампы казался еще более выпуклым. На губах его блуждала бессмысленная улыбка. Синчхолю внезапно опротивел читальный зал. Он схватил портфель и направился к выходу.

Когда Синчхоль добрел до ворот, из читальни послышался звонок, возвещавший о ее закрытии. «Уже девять часов!» — отметил он про себя.

Подойдя к своему дому, Синчхоль не услышал обычного покашливания отца.

— Синчхоль? — Его словно хлестнули по затылку, когда он открывал дверь в свою комнату.

— Да.

— Почему ты явился так поздно? Разве я не велел тебе прийти пораньше? Живее ужинай!

Синчхоль молча положил портфель на письменный стол, вынул из него книги, разложил по порядку. Сердце учащенно билось. Он прибрал на столе, вытер тряпкой пыль и прислушался: не позовет ли снова отец?

В комнату заглянула мачеха.

— Иди же скорее ужинать.

— Я поел.

— Где?

— Да... у одного товарища.

Мачеха пытливо посмотрела на него.

— Почему ты не пришел пораньше?

— А что, разве дело было?

Мачеха улыбнулась и подсела к нему.

— Твой отец и отец Окчоми тебя ждали. Наверно, хотели окончательно решить вопрос о женитьбе... Неужели ты так богат, что больше ничего тебе и не нужно?

Синчхоль молча слушал ее. Он не мог вымолвить ни слова.

— Решай сегодня же вечером, ладно? Сам подумай: разве есть люди без недостатков? Отцу девушка по душе пришлась... А ты кто такой?

— Какой?

— Иди скорее к отцу, сейчас, наверно, отец Окчоми снова придет, и, возможно...

— Разве он не уехал?

— Из-за этого, видно, и не уехал. Собирался вечером уехать, да целый день тебя прождал.

Синчхоль усмехнулся.

— Синчхоль!.. — позвал отец.

Синчхоль помешкал с минуту, затем вскочил.

— Послушай, отец сердит, — предупредила его мачеха, — не тяни с ответом...

Он вошел в комнату. Отец снял очки.

— Ну, ужинай. — И взглядом велел жене накрыть стол.

— Я уже поужинал... у товарища был.

— Гм...

Отец, глядя на поникшую фигуру сына, некоторое время о чем-то раздумывал.

— Ты, вероятно, особых возражений против брака с Окчоми не имеешь?

Синчхоль вскинул голову.

— Не хочу я жениться!

— Почему? — При столь категоричном ответе лицо отца вытянулось.

— Особо глубоких причин нет, просто не хочу. — Синчхоль снова опустил голову.

Отец придвинулся к нему.

— Не желаешь, не имея причин? Может быть, есть другая девушка, которая тебе нравится?

Перед Синчхолем возникло видение — Сонби! — и сейчас же померкло.

— Нет!

— В таком случае решено! О чем тут еще толковать?

Отец говорил, словно приказывал. Он знал характер сына и привык к тому, что тот всегда подчиняется ему, если даже в душе и не вполне с ним согласен. Но Синчхоля поражало поведение отца. Не настолько же он невежествен, чтобы, решая вопрос, касающийся всей жизни, пренебрегать мнением того, о ком идет речь.

— Сейчас придет отец Окчоми, так ты не ломайся, соглашайся с охотой... Подумай, можно ли пренебрегать таким счастьем? Я знаю, ты сейчас упрямишься из-за пустой фантазии, а это уже вышло из моды. И у меня в свое время голова от фантазий распухала, да скоро до тюрьмы дофантазировался... Теперь я от таких соблазнов держусь подальше. Представь себе, если теперь мне придется уйти со службы, на что мы жить будем? Весной ты выдержишь, надо надеяться, экзамен на советника, и можно быть совершенно спокойным. При соответствующей помощи ты со. временем легко выдвинешься... Понятно? А состоится этот брак — перед тобой тем более откроются светлые перспективы. Ведь отец о твоем будущем печется, — понизив голос, увещевал он его.