Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Неожиданно Синчхоль оказался перед универмагом «Мицугоси». «Зайти, что ли, туда?» — подумал он, сделал уже несколько шагов, но тут же отступил, испугавшись встречи со знакомыми, — мало ли их идет за покупками. Всякий раз, когда он проходил здесь, эта мысль заставляла его еще больше горбиться, а вид у него был и без того жалкий.

Посетители «Мицугоси» всё люди из порядочного общества, одеты со вкусом и по сезону. Едва ли отыщется среди них хоть один в таком поношенном костюме и зимней шляпе. На всех давно уже легкие летние костюмы и летние шляпы. Но где еще можно дать отдых натруженным ходьбой ногам? Пойти на Южную гору? Но туда трудно добраться, да и жарко там. Все-таки лучше всего зайти сюда и отдохнуть... И он решительно вошел в универмаг.

Поднявшись в лифте на третий этаж «Мицугоси», Синчхоль сел на стул и стал задумчиво глядеть на фонтан. По соседству сидела молодая пара. Они потягивали воду со льдом и оживленно беседовали, то и дело громко смеясь чему-то, и Синчхолю все время казалось, что они потешаются над его жалким видом. Уязвленный смехом, Синчхоль отвернулся, но чувствовал, что их взгляды устремлены на его спину и затылок. А тут еще нестерпимая духота. Синчхоль вынул из кармана платок и вытер лоб. Платок тоже был последним. Покидая дом, Синчхоль захватил с собой четыре или пять платков, но пришлось раздать товарищам, остался лишь этот, порядком уже заношенный.

Он невольно прислушался к голосу непрерывно щебечущей и хохочущей соседки, и он показался ему очень похожим на голос Окчоми.

«Вышла ли она замуж? Помнит ли еще меня?» — задал он себе вопрос, и, обжигая, словно палящие лучи солнца, потекли воспоминания. Он усмехнулся. Таким приятным казалось ему то время. Нет, оно было по-настоящему приятным! Только тогда он не понимал, насколько счастливой была для него та пора.

Вдруг Синчхоль вскочил: эти мысли были куда грязнее нечистоплотных привычек Ильпхо. Пытаясь отогнать их, он стал смотреть на бегущие туда и сюда трамваи, бесконечной вереницей мчащиеся автобусы, такси. Смотрел, пока не зарябило в глазах. Смотрел, смотрел, и вдруг до него дошло, что и эти трамваи, автобусы, такси теперь недоступны для него. Пробовал думать о чем-нибудь — ничего не шло на ум, кроме воспоминания о том, как прошлым летом ездили они с Окчоми на реку Ханган. Разумеется, он и после этого не раз ездил на трамвае, но те случаи не оставили следа в его памяти, и ярко запечатлелись лишь поездки в трамвае или такси с Окчоми.

Синчхоль опять упрекнул себя за эти мысли. А все из-за этой женщины, которая пьет воду со льдом! Это она навела его на такие неприятные, нет, подлые размышления! Он медленно отошел от окна, вынул из кармана газету, которую вчера вечером дал ему Памсон, развернул и уставился на страницу, где говорилось о политике. Просмотрев ярко выделенные заголовки, Синчхоль поморщился. Голод все настойчивее давал о себе знать, в голове гудело.

Глянул краем глаза — молодая пара направилась к цветочной витрине на противоположной стороне. Он снова уселся на стул. Завыла сирена: значит, сейчас три часа или половина третьего. Люди непрерывным потоком поднимались на третий этаж и спускались. Синчхоль не мог уже спокойно наблюдать за ними — слишком он был голоден. Во рту пересохло, живот, казалось, прирос к спине. Закрыв глаза, он застыл на стуле. Если б жива была мать, она упросила бы его вернуться тогда, пошла бы за ним следом и воротила домой. «До сих пор... нет, если так голодать, я скоро и передвигаться не смогу... К черту все!»

«Однако это малодушие...» — снова упрекнул он себя. Ему бы всего только пять сэн, и он утолил бы голод. Пять сэн, пять сэн! Перед его глазами отчетливо рисовалась никелевая монетка — такая серенькая, немного поменьше, чем десять сэн... Пять сэн! Их нет — и вот он так голоден! Синчхоль невольно оглянулся: не уронили ли, на счастье, эти мужчина и женщина, платя за воду, пять сэн? Он поискал глазами, но ничего не обнаружил. Молодые люди купили попугая и направились к выходу.

— Попугай, скажи-ка что-нибудь... — насмешливо проговорила женщина, разглядывая его, и залилась смехом.

«Сколько таких монеток по пять сэн отдали они за попугая?» — попытался прикинуть в уме Синчхоль.

Молодая пара теперь, вероятно, отправилась домой. «Женился бы я на Окчоми, вот так же прогуливались бы вместе», — промелькнуло у него в голове.

«Надо и мне идти, вдруг Памсон уже дома. Разнес вечерний выпуск и вернулся», — подумал Синчхоль, когда пара скрылась из виду.

Спустившись на лифте вниз, Синчхоль чуть не столкнулся с одной из прежних знакомых. Растерявшись, он свернул к столовой и принялся разглядывать образцы блюд на витрине. Вот рис с кэрри [51] Кэрри — приправа из куркумового корня, чеснока и разных пряностей. , яйца суси [52] Суси — рисовые колобки, покрытые кусочками рыбы, яйцом, овощами и приправленные уксусом и сахаром (яп.). . Но созерцать эти яства было выше его сил. Синчхоль отвернулся от витрины и вновь очутился лицом к лицу со своей знакомой.

— Быть не может! Неужели Синчхоль? — воскликнула она.

Синчхоль торопливо сдернул с головы фетровую шляпу и заложил руки назад. Стараясь скрыть потрепанные ботинки, он придвинулся поближе к витрине.

— Да, действительно давненько не встречались, — пробормотал Синчхоль.

— Почему не приходите гулять?

— Да... Да... все недосуг...

Стоять возле столовой было еще мучительней. Скорей бы она ушла, но она, видимо, не спешила. Он волей-неволей попятился.

— Так я пойду...

Женщина смерила его недоуменным взглядом с ног до головы.

— До свидания... Так приходите же гулять.

— Да... Да...

Синчхоль, словно за ним гнались, выскочил за дверь «Мицугоси» и вздохнул. По спине струились капельки пота, это вызывало зуд и раздражало, а он не мог даже почесаться, опасаясь взглядов прохожих. Он вышел на главную улицу. Звуки музыки, льющиеся справа и слева из музыкальных магазинов, стук гэта [53] Гэта — японская обувь; имеет вид деревянной подошвы с двумя поперечными подставками высотой 4—5 см, держится на двух ремешках, в один из которых продевается большой палец. по асфальту, голоса торговцев и покупателей, доносившиеся из каждого магазина, — все это сливалось в непрерывный гул. Народу в это время — что сельдей в бочке. Все торопятся куда-то, шагают, выпятив грудь и энергично размахивая руками. Синчхоль же еще больше опустил плечи, ссутулился. Он ощутил запах помады — впереди шел молодой японец, одетый в юката [54] Юката — летнее японское кимоно. . Голова его блестела от помады, лицо сияло, словно он только что выкупался. Синчхоль сразу почувствовал неприятный запах собственного тела. Ноги отяжелели, будто к ним подвесили стопудовые гири.