М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 1

- Гнет презренной любви.

- Да, все это сразу. Можно сразить их противоборством, да, - но на их территории, на свету, открыто, как же еще?

- Да, - сказал историк, - открыто.

- А для этого придется расстаться с твоей романтической схемой. Чистый вариант решения всего один, вот черновиков много. Но прока в них нет.

Мальчики сделали еще один круг в сумраке под липами Патриарших прудов. Окна Лугового горели ярко. Вот возник на фоне окна силуэт хозяина дома - единственной рукой он поднял бокал - видимо, говорит тост. Луговой любил гостей, Алина была превосходная хозяйка, собирали людей на Малой Бронной часто и никогда не приглашали их зря. Уж если накрыли стол для газетчиков на Малой Бронной улице, значит, есть у хозяина что сообщить прессе. Луговой не из тех, кто любит попусту молоть языком, он мужчина практический.

- Действие должно случиться - это ты точно сказал. Но какое? Помнишь, Гамлет просит актера прочесть из Энеиды о Пирре? Параллель Ахилла и его сына Пирра - очевидна, эта связь на виду, Ахилла убили, его сын мстит; надо, как Пирр: Гекубу - так Гекубу, Приама - так Приама - режь всех. Но главное в том монологе другое: это рассказ Энея, понимаешь, Энея! Энея, который спустился за отцом Анхизом в царство теней с угрозой стать тенью самому - и вынес оттуда отца на плечах.

- Думаешь, Гамлет помнит про это?

- Будь уверен, Гамлет думает о царстве теней, будучи сыном тени. Ты только вообрази себе: у всех отцы как отцы, а у него - тень. Ему и Пирр, и Эней, и Орест родня. И есть еще один призрак - или дух, его главный родственник. Он не обозначен в тексте прямо, но главный - он.

- Все в родне - тени?

- Когда Гамлет гибнет, он сам тоже становится тенью. Непонятно: дух он или призрак. Если он все время пишет черновики, один за другим, то должен же найтись и окончательный вариант. Или по-другому: призрак есть тень идеи. Какой идеи? Осталось только понять, верно?

- Скажи, - сказал тот, который занимался журналистикой, - догадываться не люблю. Люблю факты.

- Пьеса называется «Гамлет» - но не сказано, какой из двух Гамлетов. Отец или сын? Я думаю, и тот и другой - сразу про обоих это и есть название пьесы: «Отец и сын». Такое название у всех главных книг, и даже у самой главной. Но сначала я вот о чем скажу: Гамлет не ведет себя никак - именно потому, что все возможные варианты поведения уже истрачены. Посчитай: сколько вариантов поступка есть у Гамлета. Сразу окажется, что любой поступок, который он мог бы совершить, уже кем-то совершен - место уже занято, кто-то другой так себя уже проявил на этом месте.

- Приведи пример, пожалуйста.

- Пожалуйста. Например, он может захватить власть, убить исподтишка короля, объявить себя законным наследником короля предыдущего, царствовать с видимым удовлетворением, так, как это делает Клавдий, как это делают во многих нам известных по истории случаях. Не надо шума, пырнул по-тихому, и порядок. В этом смысле Клавдий является его потенциальным двойником: недаром в представлении актеров - отравитель изображается племянником жертвы. Сцена якобы разоблачает Клавдия, а на самом деле проигрывает возможное поведение Гамлета. Верно?

- Здесь я согласен.

- Тут и спорить не с чем. Пойдем дальше. Он мог бы подобно Пирру, не разбирая ни правого, ни виноватого, не щадя ни женщины, читай Гертруды, ни старика, читай Полония, - порешить всех вокруг.

- А дальше?

- Дальше: он мог бы поднять мятеж, опираясь на толпу, подобно Лаэрту, еще одному своему двойнику. Так и действуют лишенные наследства принцы или демократические заговорщики - дают толпе оружие, а себе берут корону.

- Лаэрт ему действительно двойник

- А Фортинбрас? Тоже принц, потерявший отца, - причем известно, кому мстить. Гамлет мог бы брать с него пример. Он мог бы собирать войска наемников, готовя удар извне, чтоб вернуть родную землю, отнятую узурпатором. Так поступают принцы с ущемленными правами.

- Или, - сказал журналист ехидно, - бизнесмены, отправленные в изгнание. Есть у нас один нефтяной Фортинбрас, войска собирает. Впрочем, Фортинбрас-то в итоге все и получил.

- Верно, а почему получил? Потому что был ответственным престолонаследником, мыслил государственно. И наш принц так же мог: поговорил там, посоветовался здесь, подготовил прессу, выбрал время, ввел танки - как люди делают?

- И был бы прав. Только с демократами не надо связываться. Наболтают, запутают, оружие распродадут. Захочешь воевать - пуль не сыщешь.

- Дальше: принц мог стать ученым, не обращая внимания на строй. Мало ли кто правит: Горбачев или Ельцин, Блэр или Буш - ну их в болото, займусь наукой. Другим не помешаешь, сам целее будешь. Здесь его двойниками являются Розенкранц и Гильденстерн - «молочные братья», дети одного университета.

- Как и Горацио.

- Горацио - это совсем другое дело. Горацио - это тот, кто все запомнит, а потом все напишет. Горацио, мой друг, - это ты. Ты еще про всех нас напишешь правдивую историю. А сейчас вспомни про Полония. Вот еще один вариант поведения. Служит преданно, работает исправно, ведь можно - для спокойствия державы, - служить не королю, но отечеству. Разве мы не знаем таких, служивших сперва одному королю, потом другому, но больше - месту.

- Служить Родине - почетное право всякого гражданина. Особенно если служба номенклатурная. Сегодня депутат, завтра министр, потом - банкир. Родина пост сыщет. Не забудь сказать про Гертруду.

- Она - воплощенная любовь, без принципов, без правил. Полюбила и неважно кого, было бы чувство страстным. И разве плохо просто любить? - спросил историк, который еще никого и никогда не любил. - И это тоже возможность, упущенная Гамлетом. Гамлету бы жениться, и все бы успокоились. Он мог бы провести остаток дней в постели со своей красоткой, позабыв амбиции.

- Не так просто, - сказал другой мальчик - и не мальчик уже вовсе, но молодой человек, с опытом, со знанием жизни. - Я вчера объяснился с Соней Татарниковой. Будь, говорю, моей Офелией и не уходи в монастырь.

- А она? - собеседник Соню Татарникову знал с детства, они вместе ходили в школу.

- Уйду, говорит, в монастырь. Правда, монастырь называется Сорбонна, находится в Париже, и нравы там свободные. Что я мог возразить? Королевства у меня нет, предложить нечего.

- Если ты ее любишь, - сказал мальчик, который не знал про это чувство ничего, - ты сможешь все преодолеть, и это тоже.

- Разве ее папу преодолеть под силу? Это тебе не Полоний.

- Сергей Ильич Татарников - хороший человек. Помнишь, мы к нему за книжками ходили?

- Профессор ни при чем, он лишь тень отца. Она не его дочка, а Тофика Левкоева - знаешь, этот мордастый, на плакатах? В оранжевых галстуках ходит. Вот лучезарный бандит, - сказал другой мальчик, который знал жизнь, - полстраны купил, а другую половину продал. Так что Офелия обеспечена.