Валерий Зеленогорский - ULTRAмарин

Клон Зорге был тактичным, не спрашивал, где Хариков был во время оранжевых революций, есть ли у него родственники за Кавказским хребтом и не виноват ли он в развале Союза.

Он не спросил, а Хариков промолчал, хотя ответы у него были, все как раньше: «не был», «не состоял», «не участвовал», «родственников не имею». Он мысленно вычеркнул жену и дочь от первого брака – суки алчные, а не родственники. Только тетка, добрая душа, но она нигде не бывала, кроме библиотеки на Куусинена, в которой работала, и дачи, где пахала на грядках, чтобы в ее потрепанной потребительской корзине был витамин. Он бы ее назвал – если бы квартира стала конспиративной, ей бы при оплате коммунальных платежей послабление вышло от законной власти, а Харикову бы доброе дело в зачет пошло, да и стране польза немалая: расходы на борьбу с терроризмом минимизировались.

Клон Зорге контакт прервал, видимо, торопился в штаб по борьбе или баба ждала где-то. «Радистка Кэт», – подумал Хариков. Он заметил, что разведчик получает эсэмэс под музыку «Не думай о секундах свысока…».

Уходя, будущий резидент Харикова пожал ему руку и значительно посмотрел в глаза. На столе он оставил карточку салона красоты, расположенного в соседнем доме, где Хариков уже один раз стригся. Там стригли плохо и недорого. Однако толстая женщина, скучавшая там, оказалась не той, за кого себя выдавала. «Да, дела… Кругом измена, мы в стане врагов, враг хитер и коварен».

– Огонь! – Последнее слово Хариков выкрикнул вслух и ударил чашкой о землю. Осколки брызнули в разные стороны, посетители вокруг вздрогнули, но не ушли – кто бросит еду и выпивку? Наш человек привыкший, он всегда поближе к ЧП держится. Кое-кто даже пожалел, что не снял на телефон. Подошла администратор, женщина-аллигатор, она сказала Харикову:

– Мужчина, не борзейте! У нас приличное место! Сидите и не пиздите!

Последнюю фразу она произнесла ему на ушко, он услышал и замолчал.

Но молчание продлилось недолго, подошли и присели две девушки со скрипичными футлярами, птички-сестрички из общежития института имени сестер Гнесиных. Девочки взяли порцию мороженого на двоих – два шарика – и чай.

Хариков решил поговорить с культурной молодежью. Он спросил, могут ли за деньги сыграть ему «Полет шмеля». Девушки смутились – оказалось, они его еще не проходили, разговор завязался.

Хариков узнал, что они двойняшки из Сыктывкара, сами поступили, дома оставаться после училища смысла не было. Немного поработали в загсе, в квартете имени Мендельсона, и в местном казино. Их дуэт назывался «Вибрато» – прием в скрипичной технике.

Чаще приглашали в казино, хозяин упорно ставил в афишу дуэт «Вибратор» и не исправлял – считал, что так для публики интереснее.

После нескольких скандалов с гостями, требующими продемонстрировать им анонсированное действо, пришлось бросить работу и уехать в Москву. Денег мало, но они надеялись пробиться.

Хариков пообещал познакомить их с Игорем Крутым и сказал, что теперь будет их продюсером, намекая на близость. Девочки ответили, что подумают, и дали телефон вахты общежития.

Постепенно народ расходился, ночь уже была на дворе. Когда Хариков остался один, подошла администратор и попросила его покинуть помещение. Хариков напоследок решил проверить свои чары на человеке с отрицательным обаянием.

Он окинул мутным взором испытуемую и сказал, глядя на ее бесформенную фигуру в юбке до пола:

– Мадам! Вряд ли найдется в России еще такая пара стройных ножек.

Администратор остановилась, перебирая копытами сорок второго размера в кроссовках, и онемела.

Хариков, не останавливаясь, продолжил:

– О шея лебедя, о грудь, о барабан! – Эту фразу он запомнил из детектива, где поэт-свидетель так воспроизвел номер машины 280, сбившей пешехода.

Администратор разжала свою пасть и засюсюкала:

– Мужчина, какой вы смешной!

Третья фраза ей вдогонку добила вконец. Он выкрикнул строчку из бессмертной песни Юрия Шатунова:

– «И снова седая ночь, и только ей доверяю я!»

Она появилась из подсобки с кошачьей грацией немаленького тела, в руках у нее был полный поднос, предназначенный для грубияна и пошляка из линейного отдела УВД «Хорошевское».

Хариков торжествовал: победить соперника на его территории – разве это не триумф?!

Интеллигентные люди считают, что размер не имеет значения. Так и Хариков считал много лет, пока не начался кризис.

До кризиса жену все устраивало: и член, и зарплата, и даже мама Харикова – столбовая крестьянка из Рязанской губернии. Но все поверяется невзгодами.

Пятнадцать лет назад Хариков отбил свою жену у начальника отдела в НИИ проблем низких частот, где они все трудились у станции метро «Семеновская».

Низкие частоты дали высокую страсть, жена начальника покрывалась красными пятнами, когда Хариков заходил к ней в лабораторию, где она что-то измеряла, она полыхала вольтовой дугой и искрила своими серыми глазами.

Хариков, как опытный исследователь, не мог не заметить мелкие вибрации ее пышного тела и, несмотря на зависимость по службе, стал окормлять заблудившуюся в своих желаниях овечку из чужого стойла в своем маленьком кабинетике, отгороженном от общей комнаты в лаборатории, которой он руководил.

Перед обедом он вызывал ее на ковер и закрывал дверь от любопытных глаз любимой сотрудницы Марии Ивановны, которая обедала на рабочем месте своей домашней стряпней, два других сотрудника уходили в столовую.

Для Марии Ивановны он включал передачу «В рабочий полдень», создавая таким образом звуковую завесу. Она же была еще сторожем на случай, если кто-то будет рваться в кабинет, включая шастающего в поисках потерявшейся жены начальника.

Он заказал в хозчасти плотные шторы, указав в заявлении, что свет и шум институтского двора мешают ему выполнять план исследовательских работ. Вышло замечательно. Когда в его кабинете начинался спектакль, то занавеси закрывались от жадных глаз девушек из машинописного бюро, которые недоумевали, почему в обед он скрывается за плотной шторой, как Полоний.

Вместо кинжала Хариков орудовал дымящимся от желания прибором и накалял чужую жену своей энергией.

Все происходило под страхом разоблачения, и это придавало ему силы в запретном грехе, томящем его тонкую душу. Встречая начальника, он трепетал, прятал глаза свои бесстыжие и даже пошел на вопиющий эксперимент в туалете. Он замучил ее вопросами, а хорошо ли ей в его объятиях, хватает ли ей его мужской силы. Она отвечала, вся красная, что ей хорошо и нежность его покрывает все другие преимущества законного супруга, включая двукратное превосходство в длине и ширине. Харикова эти выбитые признания распаляли еще больше, и он, преодолев страх, пристроился как-то в туалете к писсуару рядом с тем, где совершал акт опорожнения соперник. Увиденное Харикова ошеломило. Шланг этого сексомета убил его, он потерял покой. Потом, с годами, он успокоился, чужая жена стала законной, иногда он возвращался к этой скользкой теме, но не часто.