Алексей Иванов - Блуда и МУДО

– Кто научил их в карты играть? – недовольно спросила она.

– Я, – спокойно признался Моржов. – Но это хорошая игра – покер. В неё удобнее всего играть вшестером.

– Ну и что? – не поняла Розка.

– А то, что мальчишки всегда гонят Серёжу и Наташу из своих игр. А вот теперь – нет, потому что с Серёжей и Наташей им интереснее.

– Самый умный, что ли? – фыркнула Розка Моржову.

– Из вас, Борис Данилович, наверное, получился бы неплохой педагог, – заметил Костёрыч.

– Вряд ли, – дипломатично ответил Моржов.

Он не представлял, как растить детей такими, какими они должны быть. Он мог бы только штамповать из них новых Моржовых.

Не расцепляя рук, Розка прошла по холлу и уселась на свой стул.

– Осенью, – веско и зло сказала она, – в МУДО вообще никаких педагогов не будет. Ни хороших, ни плохих.

– Роза Дамировна, не надо кликушествовать, – мягко осадил Розку Костёрыч.

– Вам всем хочется, чтобы я молчала! – тотчас заявила Розка. – Чтобы всё тихонько и спокойненько было! А потом Шкиляева – р-раз! – и вышибет всех!

– Какая Шкиляева? – изумился Моржов. – Вы кляузу послали? Послали. Осенью Шкиляева уже будет на панели торговать своим непривлекательным телом.

– Чего ты издеваешься? – полыхнула Розка. – Сам-то вообще ничего не сделал!

– Сделаю ещё, – пообещал Моржов. – Я молодой.

– Иди! Делай! Рисуй нам сертификаты! Чего сидишь-то?

– Дай хоть покурить, – обиженно ответил Моржов.

Он встал, доставая сигареты, и занял Розкино место в дверях.

– А я почему-то верю, что Борис Данилович выполнит всё, что пообещал, – призналась Милена.

– Ага, – скривилась Розка. – Вы поверьте ему – он вам и не такое ещё наобещает.

Моржов посмотрел на сердитую Розку. Розка явно выбрала его в качестве объекта наездов. Почему? Ведь он не самый удобный для таких вещей объект. Щёкин удобнее, потому что лентяй и выпивоха. И Костёрыч удобнее, потому что безответный. Да ведь и Розка сама же целовалась с Моржовым в кухоньке… Не-е, всё не случайно. Может, Розкины атаки – это провокация Моржова на несимметричный ответ?…

– Не преувеличивайте, Роза Дамировна, – мягко попросил Костёрыч.

Розка в досаде махнула на всех рукой и отвернулась к окошку, за которым в ритме неспешного акта кивали зелёные ветви. Розка и сама нервно покачивалась, словно воцарившееся отсутствие партнёра переполняло её потенциальной энергией, которую уже пора переводить в кинетическую, а то Розка лопнет. Розка снова развернулась к аудитории.

– Всё равно Шкиляева всех выгонит! – выдала она обычное своё заклятие. – Я вчера была в МУДО…

Каждое посещение Розкой МУДО заканчивалось каким-нибудь апокалиптическим известием: того-то уволили, там-то авария, тут новая закавыка…

– Тебя в городе чего всю дорогу в МУДО тащит? – перебивая, спросил Розку Моржов. – Там что, тебе мёдом намазано?

– Я мать-одиночка! – гневно крикнула Розка. – У меня в Ковязине ребёнок у бабки!

– А бабка в МУДО живёт, у Шкиляихи за шкафом? Розка открыла рот, чтобы разораться, но успела подумать.

– Ты, Морж, меня не сбивай! – отрезала она и опять обратилась к публике: – Так вот!… Шкиляева мне сказала, что к осени закроют все кружки, которые дублируют школьную программу!

Розка про это уже говорила, но, видимо, в прошлый раз осталась неудовлетворена произведённым эффектом.

– Это уже точно? – строго спросила Милена.

– Не может быть, – недоверчиво добавил Костёрыч.

– Может! – торжествующе крикнула Розка. – Вас, Константин Егорыч, попрут! И тебя, Милена! И тебя, Опёнкина!

– А меня?… – жалобно и просительно воскликнул Щёкин: мол, всех попёрли, а его забыли? Не уважают, значит?!.

– Тебя самого первого! – с ненавистью шарахнула его Розка.

– Это какое-то безобразие… – забормотал Костёрыч и замотал головой, но сразу схватился за очки. – Наши кружки – не дублирование школьной программы, а своеобразный практикум! Да, я знаю, что в школах факультативно преподаётся краеведение! Но ведь в школе оно – в кабинете, а я вожу детей по родному краю, показываю, так сказать, на местности! У меня не дублирование, а углубление… К тому же я представляю уровень школьного преподавания – слёзы одни!

– А английский язык далеко не во всех школах изучают! – возмутилась и Милена. – Какое администрация имеет право лишать детей возможности изучать язык, если в их школе его нет?

– Имеет! Имеет! – подскакивала на стуле Розка. Моржову показалось, что в это время и саму Розку кто-то имеет, а она вопит от восторга, что наконец-то это случилось.

Розка, будто валькирия, победно оглядела аудиторию, как разгромленного противника. Милена посмотрела на злорадствующую Розку и скорчила презрительную гримасу. Дескать, посмотрим, кто там меня сможет уволить из-под защиты Манжетова…

Щёкин закряхтел, слез с тумбочки и пошёл курить к Моржову.

– План, значит, такой, – деловым голосом начал он. – Как нас сократят, мы с тобой сразу регистрируем сутяжную контору «Братья Вонякины». Сперва будем…

– Погоди, – остановил Щёкина Моржов и обратился к присутствующим: – Господа, давайте без паники! Розка, завершай артобстрел! Милена, Соня, Константин Егорыч, до конца света ещё как минимум два миллиарда лет – Борис Данилыч уже обо всём позаботился.

Моржов решительно прошагал к своему стулу, поднял его за спинку, поставил посреди холла и сел верхом.

– Уверяю вас как старый, битый жизнью йог, что заклинать змей гораздо проще, чем заполнить налоговую декларацию, – заявил он. – Я уже всё придумал. Сейчас расскажу вам, и вы мгновенно обретёте мир и покой. Розка, прекрати прыгать на попе!

Розка снова фыркнула.

– Делать надо так, – продолжал Моржов. – Ваши кружки и дети остаются в прежнем виде. Но вы берёте свои учебные программы и слегка переписываете их, чтобы отныне они были похожи на школьные предметы не более, чем Роза Люксембург на Клару Цеткин.

– Поясните, – попросила Милена.

– Поясняю, – охотно согласился Моржов. – У вас, дорогая Милена, кружок английского языка. Вы переме-но… именова… господи, ну и слово!., пе-ре-и-ме-но-вы-ва-е-те его в кружок… э… межнационального общения. И все тексты, по которым вы практиковались, слегка-слегка корректируете. Например. Был у вас текст о Бруклине – стал текст про обычаи жителей Бруклина, с которыми, возможно, воспитанники вашего кружка будут межнационально общаться. И всё! Проблемы нет. Принцип ясен?

Милена задумалась и недоверчиво пожала плечами. Но возразить было нечего.

– А у меня? – простодушно спросил Костёрыч.

– А у вас пусть будет детский научный клуб по выявлению взаимоотношений региона и столицы.

– Что-то непонятно…

– Непонятность – это залог успеха. Вот Серёжа Васенин рассказывал мне про церковь в Сухона… в Колымагине. Пётр Первый запретил каменное строительство везде, кроме Петербурга. А колымагинский староста взял да и построил эту церковь вопреки запрету. За это его сослали… то ли в Нарьян-Мар, то ли в Шарм-эль-Шейх, точно не помню. Вот вам и взаимоотношения столицы и региона. Материал, метод, дети – всё то же, а способ репрезентации перед начальством – иной.