Алексей Иванов - Блуда и МУДО

– Почему?

– Я с сотрудниками не сплю.

– Все мы сотрудники, делаем общее дело, строим новую Россию, – толкая велосипед, пропыхтел Моржов. – Так что же, трахаться вообще перестанем, что ли?…

С горы разворачивались полуденные колымагинские просторы. Пахло хвоей и ромашками. В паузах между перестуками поездов издали бубенчиком меланхолично звенел церковный колокол. Нехотя плыли облака – такие лохматые, словно солнце нарвало их на лугу, как одуванчики.

– Ты со своей Опёнкиной трахайся, – сказала Моржову Розка.

– Сонечка не моя, а Щёкина.

– Ври давай. Это же ты вместе с ней по кустам шнырял.

– Мы грибы искали.

– Эх, Морж, так вот бы и дала тебе!… – в сердцах созналась Розка, показывая Моржову сжатый кулачок.

– Так дай, – согласился Моржов, имея в виду совсем другое.

– А я бабников не люблю. Я ревнивая.

– Можно подумать, в твоей жизни были только девственники.

– Я ведь не спрашиваю, что тебе нравится, вот и ты не лезь, где нравится мне, – как-то туманно отбрыкнулась Розка.

На подъёме Розка раскраснелась, и Моржов просто любовался ею: тёмные глазища, алые губы, влажная складка сомкнутых топиком грудей. Наверняка, если взять дистанцию метров в десять, на месте Розки Моржов увидел бы мерцоида. Но вплотную мерцоид ничем не отличался от настоящей девушки.

Они выбрались за разъездом на шоссе, и Моржов подсадил Розку на её место. Уже сидя на седле, прежде чем оттолкнуться ногой от асфальта, Моржов ткнулся носом Розке в затылок, в узел волос. Ему хотелось почувствовать сладкий запах Розки.

– Чего ты, как корова, нюхаешься, – усмехнулась Розка, мотая головой. – Щекотно дышишь.

– Не вертись, – ответил Моржов. – Человек сил набирается.

Розка с удовольствием переждала процедуру набора сил.

Шоссе окунулось в ельник, а затем проскользнуло сквозь насыпь железной дороги через арку тоннеля и покатилось по сосновому бору на спинах Колымагиных Гор. Под увесистой Розкой велосипед ощутимо напрягался и пружинил, отзываясь на каждую колдобину и трещину асфальта.

– Меня на раме только в детстве катали, – призналась Розка.

Ей было тесновато, и она топорщила локти. Моржов нарочно чуть сдвинул руки, словно обнимая Розку. Склонив голову, он поцеловал Розку в горячую шею, на которой трепетали два завитка.

– Прекрати, а то мы врежемся куда-нибудь, – велела Розка.

Моржов убрал с велосипедного руля одну руку и полез в задний карман джинсов. Там у него лежала таблетка виагры.

– Ты чего руку убрал?! – завопила Розка. – Я боюсь! Мы гвозданёмся, точно!…

Моржов не мог ответить – он глотал виагру всухую. Справившись, он успокаивающе похлопал Розку по упругому заду и вернул руку на руль.

– Ума-то как, не лишку, нет? – ещё сердито спросила Розка. – Не жмёт нигде?

– У самой ума-то сколько? Зачем на Шкиляиху накапали?

– Сам знаешь зачем!

– Я же сказал, что спасу всех, почто ещё рыпаетесь? Розка подумала и ответила:

– Опёнкину свою спасай.

– А всё-таки, Розка, по отношению к Соне вы с Миленой вели себя как сучки, – сказал Моржов,

– Опёнкина твоя – квашня, – тотчас ответила Розка. – Дура набитая. Терпеть её не могу. Учти, Морж, увижу тебя с ней – вам обоим не жить.

– Не увидишь, – пообещал Моржов.

– А Чунжина – стерва, – добавила Розка. – Строит из себя недотрогу, великосветскую даму, а всё её достоинство – правильно даёт. Чунжина и тебя, и меня сожрёт и косточек не выплюнет. От неё вообще надо держаться подальше. Такие тихони – людоедки.

– Одна ты самая добрая и красивая.

– Так оно и есть, – согласилась Розка.

– Да я и не спорю, – пожал плечами Моржов.

Словно в обнимку, они вдвоём на одном велосипеде быстро катили сквозь сосновый бор, сквозь световой бурелом на асфальтовом шоссе. Сосны поднимались над ними промасленные солнцем, как блины.

– Моржик, а ты ведь художник, да? – заискивающе спросила Розка, оглядываясь на Моржова. – А почему ты меня не нарисуешь?

– С тебя я буду рисовать только ню, – важно ответил Моржов.

– Что значит «ню»? Фигню?

– Ню значит ню.

– Разнюнился… То есть ты хочешь рисовать меня топ-лесс?

Розка жеманно глянула на Моржова через плечо.

– Я что, подросток пубертатный, на твои титьки таращиться?

– Так объясни, что такое «ню»! – обиделась Розка.

– Я не могу. Я деликатный.

– Обнять и плакать, – язвительно сказала Розка.

– Ню – значит голой, как галоша, на карачках, привязанной к дереву и с кляпом во рту.

– Не хилые у тебя на меня планы, – с уважением сказала Розка.

Сосновый бор запутался в сетях солнца, зной загустел. Одежда давила и тёрла. На шоссе не было ни пешехода, ни машины. От солнечного ослепления казалось, что весь лес прищурился.

– Розка, хочешь порулить? – интимно спросил Моржов Розке в ушко.

Не дожидаясь ответа, он оторвал левую руку от руля, взял Розку за левое запястье и положил Розкину ладонь на рукоятку. Потом точно так же переместил правую Розкину руку. Потом быстро перехватил Розку за талию – точнее, за живот и поясницу, потому что Розка сидела на раме боком. Теперь велосипед вела Розка.

– Ну, Моржище, остановимся – я тебе всё оторву, – тихо сказала Розка, напряжённо вперившись в дорогу под передним колесом.

– Не остановимся, – усмехнулся Моржов, поддавая педалями скорости.

Моржов попробовал залезть ладонью под топик Розке, но там было всё так тесно и плотно, что ладонь зажало. Тогда Моржов просто подцепил топик кончиками пальцев и задрал вверх, Розке чуть ли не под мышки. Груди Розки вывалились, как из бани. Правда, они были прохладные и влажные. Хоть Розка когда-то и кормила ребёнка, грудь её не потеряла формы. Моржов ласкал Розку, чувствуя, как быстро проявляются соски. Розка никак не могла сопротивляться – ей некуда было деться. Моржов на всякий случай ещё пару раз крутанул педали.

– Моржовина сволочная… – тяжело дыша, прошептала Розка, всё так же напряжённо вглядываясь в асфальт.

– Ну чё ты, – издевательски ответил Моржов. – Никакого секса. Мы чисто по работе.

Он безнаказанно играл с Розкиными грудями, и Розка то ли заплакала от досады, то ли засмеялась от бессилия.

– Вот сейчас попадёт кто навстречу – а я с голыми сиськами… – простонала она.

Моржов приблизил губы к её ушку.

– Вон справа отворот, – подсказал он. – Рули туда.

– Сам рули… Я не сумею…

– Ага, ща. Я возьму руль, а ты сразу топик обратно натянешь.

– Жопа ты жопская… – едва не прорыдала Розка. Моржов чуть-чуть притормозил, но не настолько, чтобы Розка осмелилась рвануться и спрыгнуть с велосипеда.

– А-а!… – завопила Розка.

– Не паникуй, – бодро сказал Моржов и попридержал Розку за локти, руководя манёвром.

Розка повернула руль. Велосипед рыскнул, но не упал, а перекатился через обочину и оказался на просёлке.