Василий Аксенов - Негатив положительного героя

«Ну, привет, ребята! – сказал он. – В нашей стране много юмора связано с именем Василия Ивановича Чапаева и его друзей. Разрешите для затравки выпустить на сцену звезду российских боевых полей… Анку-Пулеметчицу!»

Хлопцы вдарили по-над-мудями, то бишь по электрострунам. Под рокот децибелов выскочил бабец, всем на заглядение: попенция с бедрами до колен обтянута «велосипедками» в цветах, ниже – шнурованные сапожищи, выше – мускулистый живот, еще выше – бюстгалтер камуфляжной расцветки в знак принадлежности к боевому сословию.

заголосила и заплясала Анка со здоровенным пенисом микрофона у красного, как роза революции, рта.

Лев Обнаг взирал на это шоу, как на откровение, пока не понял, что оно означает. Поняв, забыл про «Интерзнание» и устремился сквозь толпу, сквозь парк, сквозь миазмы снарядно-ракетно-самолетного города к водному потоку неистребимой чистоты, где двадцать восемь вверенных ему душ страждали в этот час на спине прикинувшегося пароходом триединства индуистских демонов. Кажется, у него появился небольшой шанс предотвратить то, что он полагал трагедией, то есть то, что бха-гаватам казалось неизбежной ликующей победой над Вритри, Мадху и Муром.

На верхней палубе под луной он застал всю группу за исключением Свами и его возлюбленной дщери Ваджраяны. Мальчики и девочки обматывали себе голени и запястья длиннейшим шнуром индийского джута. Приглушенное славословие «Хари-Рама» неслось на берег. В ответ иногда долетали пьяные вопли.

«Чем это вы занимаетесь, ребята?» – спросил Обнаг.

«Готовимся к финальному омовению», – с тихими улыбками объяснили ему.

«А что означает эта факинг-веревка?» – полюбопытствовал он.

«Она должна предотвратить бессмысленное всплывание», – объяснили они.

«Бессмысленное всплывание?»

«Да, Лео, бессмысленное всплывание».

Два вахтенных матроса тут втащили на палубу порядочных размеров ржавый якорь. Заказано интуристами, выполняем. Сервис есть сервис. Этот якорь, будучи привязан к общей веревке, действительно предотвратит бессмысленное всплывание, решил Обнаг.

Луна из золотого блюда уже превратилась в серебряное, побледнели и засвинцовели волжские переливы, когда все заинтересованные лица собрались на корме «Чапаева». Шрила Прабхавишну и Ваджраяна под аккомпанемент всей группы пели строки из «Бхагавата-Пураны», повествующие о подвигах Кришны, приближающих Его к образу Вишну. Свами был доволен: веревка надежно охватывала конечности всех его жен и мужей. Как только бхагаваты сойдут в воду, он сбросит за борт якорь, а как только Волга сомкнётся над их головами, то есть когда станет ясно, что триумвират демонов, принявший вид Чапаева, побит, великий Свами сам уйдет в глубину, обнявшись со своей Змеей Шеша. Уже под водой он перережет трос якоря, и освобожденные от грузила тела поплывут в водном потоке, понемногу поедаемые осетрами, символизируя собой вечное перевоплощение всего сущего.

«Дети мои, – умиротворенно сказал Свами. – Наш друг и гид, носящий имя величественного зверя, хочет обратить к нам свое прощальное слово!» Все братство протянуло к переводчику свои ладони. Лев Обнаг закудрявился до полной дикости.

«Ну, бля, никогда себе не прощу, если не произнесу сейчас монолога! В конце концов, пусть горит огнем весь «Дух-Бродяжий», но ты, Лев Обнаг, все-таки наследник великой культуры, хоть и не совсем русский!

Тарарах-меня-по-полкам-мелкими кольцами, передо мной сейчас контрапункт жизни! Полностью обнаглев, попрошу помощи у Георгия Победоносца! Дай мне сил сохранить эти жизни и мои комиссионные! Федор Достоевский и Василий Розанов, вкупе с героями революционной молодежи Леонидом Каннегиссером и Фанни Каплан, не покиньте меня в этот момент! Эх, не хватает сейчас еще стакана «абсолютки», и все-таки полный вперед!»

«Хари-Кришна, Хари-Рама! Доброе утро, бойз энд гёрлз! От имени нашей фирмы и всего народа Москвы аплодирую участникам акции Окончательное Омовение! Рискну, однако, сделать несколько уточнений. Ваш великий и божественный вождь Шрила Прабхавишну Свами орлиной зоркостью своей, унаследованной через череду священных воплощений, проник в самую суть российского человеческого поля. Земля эта была одержима демонами, и Василий Иванович Чапаев, конечно же, был воплощением Вритри, Мадху и Мура, которые так неожиданно разоблачили себя в бронзе на главной площади Самары, бывшего города Куйбышева. Однако был ли наш пароход, вот эта ржавая посудина, ловушкой, приготовленной для нас могучими демонами; вот в чем вопрос! Дело даже не в том, что турагентство «Дух-Бродяжий» bona fide гарантирует своим клиентам стопроцентное сотрудничество, дело гораздо глубже.

Дело в том, что сам Чапаев, будучи, безусловно, фурией гражданской войны, запечатлевшейся позднее в демонических произведениях бумаги, целлюлозы и бронзы, с годами, то есть примерно сорок лет спустя после своего собственного Окончательного Омовения в водах Урала, вдруг начал проявлять при-знаки освобождения от демонического начала, воплощаясь в бесконечной серии веселых анекдотов, с помощью которых наш еле живой народ пытался освободиться от бесов коммунизма. Я вам расскажу кое-какие из этих маленьких историй, судите сами.

Василий Иванович сидит в штабе. Вбегает его ординарец Петька. «Василий Иванович, белого привезли!» Он имеет в виду пленного белого офицера. Чапаев вскакивает. «Сколько ящиков?» У него на уме белое вино, то есть водка.

Чапаев получил новую квартиру. Показывает Петьке газовую плиту. «А это зачем, Василий Иванович?» – «Для кайфа, Петька, – поясняет Чапаев. – Перекрываешь дверь и окна, открываешь все краники и балдеешь!»

Чапаев и Петька в Париже, на Елисейских полях. В толпе проходит футболист Пеле, на него все оглядываются. «А это кто ж такой знаменитый», – интересуется командир. Петька вглядывается. «А это, Василий Иванович, не кто иной, как Солженицын Александр Исаевич». Чапай качает головой: эка очернили человека!

Чапаев с Петькой приходят в баню. «А ты грязнее меня, Василий Иванович», – говорит Петька. «Так ведь я же старше», – отвечает Чапай…

Так, сидя в позе, отдаленно напоминавшей позу лотоса, то есть подложив пятки под отягощенное грехом пузо, новоявленная Шехерезада рассказала своим слушателям тысячу и одну ис-торию из новой, недьявольской жизни командира Чапая и его друзей. К концу монолога все члены ашрама Четырехрукого катались по палубе, смеясь, как дети, и целуясь, как пчелы. Свами обрезал веревку, соединявшую людей с грузилом, и объявил, что Окончательное Омовение заменяется простым Великим Омовением у берегов Самары, где им открылась суть демоноборческо-го процесса России.