Наталия Червинская - Маргиналы и маргиналии

Не следует ли нам наконец встретиться? Выпьем, хоть и задним числом, на брудершафт.

Твой В.

Дорогой Саша!

Оказывается, ты побывал в наших местах. Жаль, что не нашел времени встретиться. Хотя, по доходившим до меня слухам, приезжал ты не один… Прости, если скажу несколько слов о сугубо личном, но ведь мы старые друзья. Неужели и вправду ты завел интимные отношения с сотрудницей своей лаборатории? Ведь ты должен знать, как здесь на это смотрят! Твоя научная карьера погибнет, если эта дама решит побежать в отдел кадров с жалобой на сексуальные домогательства. Неужели ты готов пожертвовать наукой ради прихоти или, хуже того, похоти, ради дешевой славы ловеласа?

Мне начинает казаться, что вообще слава, известность в любой форме, в любой области для тебя чрезмерно важны. Фотогеничная внешность, или, как тут любят говорить, харизма, хороша на экране телевизора или для завоевания дамских сердец, но какое отношение это имеет к серьезной исследовательской работе?

Твой В.

Уважаемый Александр!

Уже два года, как Вы перестали отвечать на мои письма.

Причины этого я не вполне понимаю, но догадываюсь, что соотечественники, с которыми Вас когда-то связывали тонкие душевные нити, Вам больше не дороги и неинтересны. Интеллектуальные дискуссии, задушевные беседы, в которых проходила практически вся наша жизнь, перестали быть Вам важны. И не хочется теперь, став «знаменитостью», «звездой», вспоминать тех, с кем вместе начинали, кому многим обязаны…

Ты приехал растерянный, без средств и связей. Я помогал тебе. Ты крайне нуждался, и я тебе обеспечил скромный заработок, познакомил с Беном. Я был искренним другом. Во многом – твоим ментором. Не в этом ли и состоит мой грех?

Рассказывают, что вы с Беном и его юной женой ездили в Швейцарию кататься на лыжах. А тебе не жалко несчастную Барбару? Ведь ты причастен к разрушению этой семьи. Зато теперь Бен пишет о тебе книгу!

Слышал, что и ты женился. Я искренне рад. А я вот как раз недавно развелся и чувствую большое облегчение. Могу целиком отдавать себя науке. Но в твоем случае, я понимаю, брак был необходим – по крайней мере, пронесло, не уволили за аморалку. До сих пор не могу понять, как ты мог рисковать научной карьерой, заводя романы в собственной лаборатории.

Твой В.

Дорогой Александр!

Узнал наконец адрес Вашей электронной почты и пишу после долгого перерыва. Боюсь, что и на это послание не будет ответа, несмотря на усовершенствованные средства коммуникации. Но я не люблю терять старых друзей, особенно таких, в чьей жизни принимал большое участие. А ведь их остается все меньше и меньше… Вы – единственный, с кем удалось сохранить контакт все эти годы.

На ответ мало рассчитываю, просто хочу все же сказать: я за Вас рад, искренне рад! Уж каким образом Вы стали директором института – для меня неважно, не хочу даже знать, как это произошло. Есть вещи, в которых я никогда не участвовал, есть стиль поведения, который мне непонятен. Многие в наше время считают беспредельные амбиции чуть ли не самым великим талантом.

А я, как и раньше, скромно тружусь. Есть такая старомодная вещь – служить просвещению. Кто-то должен растить следующее поколение ученых.

Кстати, о поколениях – поздравляю Вас, искренне поздравляю с рождением сына и дочери. Не поздновато ли, в нашем-то возрасте? Близнецы! – и тут судьба и природа не поскупились, наградив Вас с излишней даже щедростью… Или это не природа, а медицинская технология?

У меня вот одна только дочурка от бывшей жены, как это бывает у обычных людей. Живет далеко. Но знаю, что уже заканчивает школу, прекрасно учится, спортсменка.

Искренне желаю Вам и всему семейству здоровья, надеюсь, что у Вас все в порядке. До меня доходили какие-то печальные слухи, но даже верить не хочется.

Искренне Ваш В.

Валентин Александрович!

У Вас своей жизни нет? Я у Вас что-то отнял? Я Вам чего-то недодал? И какого только черта я Ваши жуткие послания читаю! Хочется, видимо, понять – как у Вас мозги устроены. Мне заботливые люди передают все, что Вы обо мне говорите в каждой подворотне. Отзынь ты, отстань от меня, исчезни! Ведь ты все знаешь, нечисть, липкий ты гад. И про болезнь жены прекрасно знаешь. Но ничего ты не понимаешь. Вылечим мы ее, выходим. Мы ее спасем. Ты свою бывшую любил? Ты свою спортсменку любишь? И какого черта я тебе отвечаю! Не спал двое суток, только поэтому. Зачем ты все притворяешься, выпендриваешься, чего тебе неймется?

Дорогой Саша!

Наконец-то, после многолетнего ожидания, получил я от тебя ответ. И какой ответ! Есть ли в нем хоть слово благодарности, хоть капля тепла? Есть ли в нем признание того, что связывало нас долгие годы – годы трудных, противоречивых, но искренних отношений?..

Нет, одни лишь истерические обвинения! Площадная ругань! За которую, между прочим, я вправе подать на тебя в суд, если не гражданский, то товарищеский. А суда общественного мнения тебе не избежать, как, надеюсь, и суда собственной совести! Если таковая у тебя еще осталась… Вполне возможно, что вместо совести у тебя теперь собрание премий, наград и почетных званий. Плюс солидный – в этом не приходится сомневаться! – банковский счет.

Не поразительно ли, что ты – ты! – оскорбляешь меня – меня! – который был твоим ментором, стоял у истоков твоей карьеры? Не потому ли, что многие из твоих «оригинальных» идей были тебе подсказаны… кем? Не мною ли, скромным преподавателем колледжа, так и оставшимся на всю жизнь в тени?

Если моя карьера не расцвела, то кого я должен за это благодарить? Не того ли, кто три с половиной года назад в кулуарах симпозиума (на который меня, как обычно, не пригласили) употребил в мой адрес такие выражения, как «зануда» и даже «бесплодная смоковница»?.. Твоя дутая репутация лопнет, как только все окончательно поймут, что она построена на бесчестной эксплуатации подлинных талантов, скромных тружеников науки – таких ученых, как я.

А за попытки разрушить мою репутацию ты еще ответишь! И уже судьба начинает призывать тебя к ответу. Неужели ты думаешь, что обрушившиеся на тебя семейные беды – смерть жены, горе осиротевших детей – никак не связаны с глубокой бесчестностью твоего поведения, в том числе и в отношении меня?

В.

P. S. И каким ужасным, полуграмотным стилем написано твое письмо!

Уважаемый Александр!

И вновь я, уже в который раз ‹нрзб›. Приходится писать от руки, но, несмотря на возраст и болезнь ‹нрзб›, не жди, что, удалившись на покой, ‹нрзб›, не прощу тебе ‹…›

И ‹…› Нобеля тебе ‹…› не видать, не видать, не видать!

В.

В маленьком городе N, думает он, в маленьком европейском городе N они встретятся после многолетней разлуки…