Дарья Алавидзе - Подорожник

Хотя я заранее знала, что, скорее всего, это тот случай, когда история создания шедевра гораздо интереснее и значительнее его самого. Так бывает. Ну вспомнить хотя бы обычный пряник панфорте.

Но мне очень хотелось отдать дань уважения истории, которая так сильно меня впечатлила. Я люблю такую мифологию. Она гораздо долговечнее материальных шедевров, которые остаются нам от великих. Легенды украшают нашу жизнь, на них воспитываются поколения.

Все знают Герострата, который сжег храм Артемиды в Эфесе (это, кстати, произошло в тот же день, когда родился Александр Македонский). Его проклинают, про него пишут книги, снимают фильмы, его изучают историки, археологи, его именем назван психиатрический синдром. А храм-то… Да черт его знает, может, и не было его никогда. Поди разберись сейчас.

Когда мы пришли в Палаццо Публико, меня вдруг осенило – я забыла, как выглядит фреска. Поэтому попросила мужа:

– Слушай, пойдем сначала в магазин сувениров и найдем открытку с ней. Я хотя бы посмотрю, как она выглядит.

– Не понял. Разве мы сюда пришли не посмотреть, как она выглядит на самом деле? В оригинале, а не на открытке?

– Понимаешь, я боюсь ее не узнать. Фресок много, подписи тут не ставят, я боюсь, мы ее пропустим.

– Ну не узнаем, значит, не узнаем, потом купим открытку, догонимся.

Но мы ее, конечно, узнали.

Большая сияющая золотоволосая задумчивая владычица волшебной страны с немного испуганным ребенком на руках, в окружении подданных. И совсем не надменная. Вот он – портрет настоящего достоинства, подлинного величия.

Странно даже пытаться рассказать, как она выглядит. Это как пытаться одной эсэмэской объяснить, почему этот мир спасет именно красота.

Сам Палаццо Публико – это волшебный мир, наполненный ангелами, бесами, вампирами, богами. Фрески Лоренцетти можно рассматривать бесконечно, это как средневековые комиксы. Или картины Брейгеля. Там никакой благости, настоящая жизнь, сцены битвы. Толстые ленивые уродливые человеческие пороки, рыцари с перекошенными лицами, Спаситель крестит ребенка, а тот уворачивается с таким отвращением, с такой красноречивой гримасой. С таким лицом хорошо сидеть в очереди к нотариусу или в каком-нибудь подобном же пристанище человеческой скверны.

А в сувенирном магазине можно купить открытку с аллегорией мира. Аллегория мира – это толстая добрая женщина, которая лениво мечтает, подпирая затылок рукой. Это в общем-то почти что мой портрет.

Мы забрались на самую высокую точку Сиены, на башню Торре-дель-Манжа. Желающих попасть туда немного, потому что надо пройти пешком, наверное, тысячу ступенек. Так вот, когда я была на самом верху, подул страшный ветер, который чуть было не сбил меня с ног. У меня засвистело в ушах. Я посмотрела сверху на изумрудные холмы эти тосканские, на солнце, которое, резко пробиваясь сквозь тучи, скользит по терракотовым черепичным крышам.

И мне захотелось вспомнить продавца фиговых пирожков Пьерлуиджи. Закрыть глаза, раскинуть руки навстречу этому ветру и закричать изо всех сил: «Соно феличе!»

Соно мольто-мольто феличе!

Абсолютно ни одно описание Кортоны, ни один путеводитель не обходится без упоминания одной книги с названием про солнце, которую написал автор, достаточно долго проживший в здешних местах. Каждый путешественник обязательно вставляет в свой рассказ эту деталь. Ну что ж, сделаю это и я.

В часе езды от Кортоны, в обители святого Дамиана, Франциск Ассизский услышал глас Божий, воспламенился и написал свою «Песнь о Солнце».

А, и еще. Ни одно описание Кортоны не обходится без упоминания фильма, который здесь снимали по сценарию автора, прожившего тут достаточно долго и очень любившего эти места. Тоже поучаствую. Именно в Кортоне Роберто Бениньи снял один из лучших фильмов за всю историю кинематографа – «Жизнь прекрасна». У этого фильма три «Оскара» и еще несколько десятков самых главных кинопремий мира.

Этруски основали Кортону более двух тысяч лет назад на высоком холме, и по сей день ее окружает городская стена, оставшаяся с того времени. Здесь до сих пор ведется активное изучение культуры этого древнего народа. В наполеоновские времена на холме построили террасу, с которой открывается великолепная панорама на долины Валь-ди-Кьяна, Валь д’Орча, на Умбрию, на озеро Тразимено. Это, как мне кажется, самые живописные в мире виды (а мне в этом вопросе можно доверять, я – видавшая виды женщина).

Именно здесь проходила граница владений Папы Римского (Умбрия) и Карла Великого (Ареццо). На эту картину гордо смотрит со своего монумента Джузеппе Гарибальди, великий собиратель земель итальянских.

И, как и везде в Тоскане, меня удивляет один и тот же феномен. Здешние холмы, изумрудные долины и кипарисовые рощи, рыжие домики с темно-зелеными ставнями и аркады старинных палаццо с расставленными под ними кадками ярких цветов, закатное небо в нежно-розовом перламутре – возможно, самое красивое место в мире. Непонятно, почему при всем этом местные жители, любуясь такими пейзажами, поклоняются самым мрачным святым женщинам. Любимая поверелла кортонцев – святая Маргарита. Женщина красивая, но так же, как и святая Екатерина Сиенская, одобрявшая бедность, отдававшаяся со всей силой служению Господу, наносившая себе тяжелые телесные увечья и подвергавшая себя публичным унижениям.

Весь город – это крутой холмистый лабиринт. Ходить по нему без серьезной физической подготовки действительно тяжело. Именно поэтому в некоторых местах прямо на улицах для подъема построены эскалаторы. Во всей Кортоне всего одна ровная улица – Виа Национале. Местные жители называют ее Ruga Piana (плоская складка). На ней много ресторанов, где можно поесть черной капусты с чесноком и котлет из кьянины. А маленькие трактиры называются фиаскетерия (fiaschetteria). Fiasco – это бутылка, обитая соломой, в которую наливают вино. Стало быть, фиаскетерия – это место, где можно выпить домашнего вина.

Самые лучшие этимологи ломают копья, откуда в таком случае взялось выражение «потерпеть фиаско». Некоторые считают, что все очень просто – если у стеклодува во время работы дрогнула рука, то бракованное изделие используется как обычная бутылка для вина. Поэтому «потерпеть фиаско» – это потерпеть поражение. Но мне нравится история из антикварного словаря Морица Михельсона «Ходячія и мѣткія слова», опубликованного в 1896 году, которую он рассказал между словами «финтить» и «флюгеръ»: «Флорентинский арлекин Бианконелли имел обыкновение являться на сцене с какой-нибудь вещью и по поводу ее смешить публику остротами. Однажды, вышедши с бутылкой, обтянутой соломою, он желаемого эффекта не произвел: публика не смеялась. Тогда Бианконелли, обратясь к бутылке, сказал: „Это ты виновата“ и швырнул ее от себя через плечо. Хотя эта выходка и понравилась, но с тех пор при неудаче артистов в публике говорили: „Это фиаско Бианконелли, это фиаско“».