Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

— А наряд, значит, с заключенными возвращается в колонию? Рискованно… Ведь они язык за зубами держать не станут.

— Они Боксера боятся. У него свои ребята и между сидельцами, и наверху, в колонии. Как кто болтнет чего лишнего — так на «химии» несчастный случай… В плавиковой кислоте живого топят. Мне сам Боксер рассказывал.

— Решительный человек, хладнокровный и инициативный, — похвалил полковник. — Значит, зеки молчат… С начальством колонии им ссориться тоже не с руки. А что-то еще о той, второй машине, о складе в Сумзе рассказать можете?

— Нет… Ангар здоровый такой, поодаль от железки стоит. Стеллажи высокие, и поддонов на полу много. Двое там от меня товар принимают — молча, ничего не подписывают, бумажек не дают. А меня ночью обратно в город поближе к заводу в той же будке подвозят, и я до конца смены успеваю на территорию вернуться.

— Как же? — с интересом взглянул на него Виктор Палыч. — У вас ведь пропуск на проходной остается?

— Есть варианты… Если не возражаете, я бы не хотел тут в детали вдаваться.

— Понимаю… Хорошо, для нашего дела это не так существенно. Значит, надо будет отследить всю цепочку… И взять тех, что на складе. Через них мы узнаем, как товар по стране расходится. И где у них филиалы имеются, включая головной. Ясно, что ваш Боксер — всего лишь один из исполнителей, не мозговой центр. Ну что же, давайте присядем где-нибудь в сторонке, и напишете мне явку с повинной… У меня как раз бланки с собой имеются.

Панаров изумленно застыл на месте.

— Виктор Палыч, а без этого нельзя?

— Ну что вы так испугались? — отечески улыбнулся тот. — Как же мы оперативные мероприятия проведем?.. По своей инициативе? Тогда вы как подельник пойдете и загремите на всю катушку. А здесь вы — наш внедренный в преступную группу агент, ваша явка и активное сотрудничество — лишь прикрытие для прокуратуры и суда. Не можем же мы на каждом углу кричать, что вы наш агент? Мы, Анатолий Васильевич, своих людей не выдаем… Пишите, не бойтесь. Никто вас в тюрьму не посадит, слово советского офицера.

С тяжелым чувством Панаров присел на широкий сосновый пень, положив на колени небольшой планшет, что Виктор Палыч извлек из защитного цвета брезентовой котомки через плечо, взял протянутую им бумагу и ручку и записал все, что только что выложил.

Был ли у него выбор?.. Все происходило как-то само собой, логично и последовательно: неумолимое течение сил, твердое копье событий, довлело над ним от первого разговора с Боксером. По своему свободному волеизъявлению ступив на один из многих возможных путей, Анатолий теперь ощущал, что кем-то вычерченная стезя оказалась бегущей лентой, где и шагать-то не имело особого смысла — лента сама несла вперед без единой остановки, все позднейшие факты его жизни были предрешены фактами изначальными. Бессмысленно и поворачивать обратно — слишком далеко от входа он очутился, а перескочить через ограждения по сторонам было нарушением правил, чреватым бог весть какой вышней карой. Оставалось двигаться дальше и стараться угадать, что же ждет там, впереди, где бегущая лента непременно закончится.

Или не угадывать, а лишь плыть по течению, дрейфовать, сказав себе, что любой путь не ведет никуда и имеет ценность лишь сам по себе, как часть извечного движения материи. Когда-то кем-то нерадиво и бездумно сдвинутой — без причины, без цели…

Фургон автозака, дымно пофыркивая выхлопной трубой, через двадцать минут после окончания рабочей смены неспешно преодолел заводские ворота и, набирая скорость, покатился по горячему асфальту в сторону центра. Завернув направо, на мост-плотину, миновав поворот к управлению «Маяка» и районную поликлинику, машина начала взбираться на холм по дороге, ведшей из города через густой, подступавший к самой обочине сосновый лес.

В воздухе бездвижно стояла духота, марило, как перед ливнем, пыльная серозеленая кабина порядком прогрелась, оба боковые стекла были полностью опущены, но ни дуновения ветерка — лишь новые горячие волны от нагретой земли высушивали потные лица охранников.

— А нас ведут… — плавно растягивая гласные, флегматично заметил сержант, поглядывая краем глаза в наружное зеркало.

— Как ведут? — встрепенулся задремавший было от жары чернявый грузный капитан с крупным носом.

— А вон тот «Жигуль» синий, — безмятежно кивнул в сторону зеркала водитель. — Я его от проходной заприметил, еще подумал, повернет ли через мост за нами… Повернул, — удовлетворенно заключил он. — Что предпримем, капитан?

Тот зорко смотрел в свое зеркало справа и напряженно соображал.

«Жигуль» и в самом деле в отдалении неотступно следовал за ними.

— Давай пока не дергайся, делаем вид, что не замечаем. Выйдем за лес — там втопи на полную.

— И что?.. На этом рыдване — оторвемся? — изображая вяло разгоравшуюся надежду, поинтересовался здоровяк. — И перегруженные мы сегодня…

— Как поля с картошкой пойдут — резко с дороги сверни и гони. Пускай попробуют на своем «Жигуле» по бороздам поскакать… Нам до ближайшего оврага: все к черту сбросим туда — и с миром домой. Пустые — какой с нас спрос?.. Интересно, чьи они будут? — озадаченно протянул южанин.

— Заводские, поди, от ВОХРа… Стуканул кто-нибудь — опять Боксеру работа будет… Мы ваще-то не обязаны им будку открывать. Борзеют…

Машина выбралась на пригорок и покатила по склону вниз. Едва не касаясь ветвями кабины, вдоль дороги тянулись малорослые молодые пушистые сосны и ели, перемежавшиеся то тут, то там светлыми островками лещинника.

Асфальт давно кончился, но грунтовка была ровной, наезженной.

— Вот сейчас понемножку разгоняйся. Не спеша, чтоб их не расстраивать раньше времени, — повелел капитан. — Уйдем и разгрузимся от греха подальше… Хоть вохровцев и шугануть не мешало бы.

В синей легковушке теснилось четверо спортивного вида молодых людей с аккуратными стрижками в однотонных рубашках с короткими рукавами и темных брюках с черными полуботинками.

— Они вроде в отрыв начинают уходить — засекли, видать, — прищурившись, произнес водитель.

— Запалили нас, дальше надо было держаться, — отозвался один из сидевших сзади.

— А оперативную съемку я как — из космоса вести должен? — возразил третий с переднего пассажирского сиденья, поглядывая в объектив работающей камеры.

— Здесь хочешь не хочешь запалишься, — спокойно заметил старший группы, крепкий лысеющий блондин с борцовской выей и деформированными ушами. — Даже если по правилам вести, на нескольких колесах… Глухомань. Все пешком ходят.

— Вот дело обделаем сегодня — в гору пойдем: глядишь, в область переведут, с повышением… Там все по правилам будет, — примирительно заключил статный красавец, походивший на заезжего голливудского актера из любовных мелодрам. — А тут на Палыча молись, что областным ничего не послал раньше времени.