Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

— Возражений нет, — после краткой паузы заключила пионервожатая. — Самоотводы?.. Другие кандидатуры?.. Других кандидатур нет. Предлагаю голосовать открытым голосованием. Кто за это предложение?.. Единогласно… Кто голосует за Алексея Панарова на пост председателя совета отряда — поднимите руки. Кто против?.. Воздержался?.. Единогласно. Председателем совета отряда имени Героя Советского Союза Дмитрия Анопкина избирается Алексей Панаров!

После этого, снова по предложению Софьи Пантелеевны и снова единогласно, был избран совет отряда, куда вошли все отличники класса… Вовик был избран горнистом.

Дома Алеша похвалился родителям своим неожиданным, ошеломительным, блистательным успехом.

— А меня сегодня выбрали председателем совета отряда!

Папа удивленно поднял брови, но промолчал. Мама довольно заулыбалась.

— Молодец, сыночек, — погладила она его по голове. — Ты умница у нас.

— Это за какие заслуги? — вопросил все-таки после паузы отец.

— Не знаю, — искренне признался мальчик. — Наверно, потому что лучше всех учусь… И политинформации по вторникам провожу.

— Показал благонадежность в освещении мировых политических событий, — скептически усмехнулся Панаров. — У вас в классе ни одного блатного, что ли, нет?

— Ты бы на собрания ходил хоть иногда, увидел бы, какие там блатные, — попрекнула черствого, неотзывчивого мужа Надежда. — Все с вашего стеклозавода, работяги… Блатные в первую школу ходят, в центр. Или хотя бы в «А».

— А тебя в классе пацаны-то уважают? — Анатолий окинул критическим взором фигурку сына.

— Нет, они Вовика уважают, — откровенно ответил тот. — Он самый сильный, но учится хуже меня… Он горнистом будет.

— И как же ты будешь отрядом руководить? — с неодобрением в голосе поинтересовался папа.

— Я не знаю пока, — пристыженно потупил голову Алеша. — Наверно, буду делать, что мне пионервожатые скажут… И Софья Пантелеевна.

— А других как заставишь их задания выполнять? — выпытывал чем-то в душе уязвленный отец.

— Зачем ему кого-то заставлять? — не выдержав, вступилась за сына мама. — Скажет — сделают… Не сделают — сообщит вожатым. А те надоумят, как поступать. Сперва выговор при всех влепят непослушным, потом из пионеров исключат. Ты сам пионером, что ли, не был?.. Еще и классная «неуд» по поведению за четверть в табель нарисует… Будут подчиняться, как миленькие, даже не переживай, сынок.

— Темную ему после занятий устроят, — мрачно предрек Панаров, отвернувшись к телевизору. — Активистов всегда не любили. Одно дело — в учебе выделяться, в спорте там… А пионеров и комсомольцев выскочками считают, карьеристами… И время будет уходить на эту общественную работу.

— Ничего не устроят, — успокоила расстроившегося было председателя Надежда. — У них классная всех в руках держит… Вначале будет трудно, а потом научится, вработается, освоится. Может, в будущем еще пригодится… Главное — продолжай хорошо учиться, сынок.

Алешиному папе не пришлась по душе неожиданная новость об успехах сына по общественной линии. Голова его, однако, была забита совсем другими мыслями…

Среди шапочных знакомых Анатолия на заводе числился один авторитетный мужик — Генка по кличке Боксер, могучий рыжий великан, недюжинного роста и с огромными ручищами. Тот по молодости серьезно занимался боксом, почти дотянул до мастера, но в уличной драке нечаянно убил человека. Занятия боксом пошли как отягчающее обстоятельство — Генка отсидел срок по полной, заматерел на зоне и вернулся в родной город, устроившись в цех химической полировки хрусталя, на «химию», куда обычно никто из рабочих идти не желал.

Раз-два Панаров выпивал с ним после смены в компании, подчас выручал по мелочи — выносил по его просьбе под спецовкой хрустальные цветники или салатницы через проходную.

Фролин и Козляев Генку побаивались, сторонились, дел общих не водили… Молва ходила, что у него и в милиции, и в ОБХСС, и в администрации завода есть связи. Крутит, мол, мутные делишки через «химиков» на людей, работающих по-крупному.

После гудка Панаров кивнул Боксеру у проходной, неприметно показав, что во внутреннем кармане рабочего комбинезона несет флакон «Стрелецкой».

— Здорово, Генк, — придав голосу непринужденность измочаленного за смену в горячем работяги, поприветствовал он авторитета. — Разговор есть на пол-литра… Не торопишься?

— Здоров, Толян, — весело откликнулся тот, не выказав удивления, но цепким взором пройдясь по крепкой фигуре Панарова. — Да нет, не тороплюсь. Пошли, побазарим… Третьего возьмем?

— Нет, с глазу на глаз надо, — признался Анатолий.

— Ну ладно, — посерьезнел Боксер. — Случилось че?.. Обижает кто?.. Борзеет?

— Другая тема, — мотнул головой Панаров, усаживаясь на бревно в ольховой рощице у речки, неподалеку от восточной стены ограждения завода. — Давай по одной сперва.

Отпив попеременно из горла, оба потянулись за сигаретами.

— Генк, я знаю, ты мужик в теме, — перешел сразу к делу Анатолий. — Разговоры ходят — серьезные дела с серьезными людьми крутишь.

— Мало ли кто че мелет?.. — настороженно усмехнулся Боксер, не спуская жестких глаз с лица Панарова. — А кто разговоры досужие разговаривает?

— Да не помню уже, — осторожно ответил тот. — Выпивали с кем-то — прослышал краем уха…

— Трепло треплется — за базар не отвечает… Не слушай никого, — будто впился в него стальными глазами из-под выпуклых надбровных дуг здоровяк-спортсмен. — На зоне каждое слово цену свою имеет. А здесь слов нет — пурга одна, — своеобразно выразил он суждение древних софистов, что слово сообщает только мнение, а не подлинное знание.

— Генк, я попросить тебя хотел, — неуверенно продолжил Анатолий, чувствуя, что разговор по душам как-то не клеится и водка не помогает. — Ты ж знаешь, я нормальный… Когда тебе надо — всегда, че надо, через вертушку пронесу. Нужно напрессовать чаплашек сверх нормы — тоже делаю без вопросов.

— Знаю, Тольк, уважаю тебя, — все еще держал недобрым, тяжелым взглядом неспокойные, непонятные очи Панарова Боксер. — Проси, чего хотел?..

— Не платят здесь ни хрена, — нервно сплюнул вбок Анатолий, снова отвел взгляд и посмотрел в сторону синевшего вдали, на холме, соснового леса. — Мне семью кормить, детей на ноги ставить… Жена в конторе на копейках сидит. По мелочи там, под пузом, цветник вынесу иногда, Фролину продам — и все… Сведи меня с людьми, с которыми заработать можно.

Генка молча и в упор разглядывал лицо собутыльника, в задумчивости подняв руку и широкой дланью погладив ежик рыжеватых волос на затылке.

— Тольк, я ведь с сидельцами темы баламучу, — после долгой паузы наконец вымолвил он, принимая протянутую для очередного глотка бутылку. — У нас вход рупь… И зашухерить могут — че будешь делать?.. Живи спокойной жизнью и не гонись за сладкой. Stilleben, короче… Понадобится в долг взять — всегда дам. Выпью с тобой, за житуху перетрем…