Стоян Даскалов - Огненные зори

Старые сгорбленные женщины и мужчины вздрогнули и в испуге подняли головы.

— Эта чаша наполнена не Христовой кровью, а простым вином, хорошим вином из моей бочки… Церковь одурманивала вас… — Он поднял шелковое покрывало и разлил вино по желтым доскам пола.

Потом протянул руку к церковному служке, который держал поднос с нарезанными кусочками просфоры.

— А это не тело Христово, а хлеб, который месит моя попадья.

Служка выронил поднос, и кусочки хлеба рассыпались перед амвоном.

— Я не совершал никакого причастия, а дурил вам головы фимиамом и притчами, как этому меня учили.

Отец Андрей вышел вперед, задул большие свечи в подсвечниках и в наступившем дымном полумраке повернулся к иконам:

— Вот и настал час расставанья с вами, мои святые. Вы распределили людей и их души, как свою собственность. В твою честь, архангел Михаил, жандармы избивали самых достойных сынов наших. И вот настал час расплаты, душегубец!

Архангел Михаил, спокойный и воинственный, казалось, замахнулся своим копьем, чтобы пронзить богохульника.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся отец Андрей. — Не посмеешь! Твое копье совсем заржавело от крови! — Отец Андрей сделал такой жест, словно хотел отнять у архангела его оружие, а потом перешел к другой иконе.

— А теперь поговорим с тобой, святой Николай. Ты должен защищать путешествующих, плавающих по рекам и морям, страждущих и жаждущих. А сколько бочек слез выпил ты, ненасытный, и сердце твое не дрогнуло, ты никого не защитил! Слезай, обманщик народа, отдавай свой золотой ореол и жди суда народного!

Святой Николай в миг оплешивел и превратился в отвратительного убогого старца.

— А теперь поговорим с тобой, пресвятая богородица. Ну-ка не хмурься и не мигай так, невинная дева, и не обманывай малых и старых, что ты зачала от духа святого и родила сына божьего! До сих пор я пел, что святой дух вошел в тебя через ухо и ты зачала во чреве. У моей попадьи тоже есть дети, но зачала она их не через ухо! Ложь! Сбрось свои одежды, дева Мария, незаконная жена милостивого Иосифа библейского! Твоя соперница Магдалина не выцарапает тебе глаз, из которых вместо слез капает елей. Вытри эти слезы лицемерия и дай мне твой ореол — он понадобится настоящим героям!

— С нашим попом что-то случилось! — Богомольцы пятились к трону, предназначенному для архиерея.

— Нет, я не сошел с ума, святой Георгий чудотворец! Для тебя, красавца, жизнь была раем! Ты не поразил дракона, а оставил его жить, чтобы он пил кровь и пот народа. Ты на коне объезжаешь нивы и сеешь напрасные надежды на плодородие, хотя не остановил ни одного градобития. Ты отбираешь урожай у бедных, чтобы, как чудо из чудес, передать его своим хозяевам — царям и царицам, банкирам, миллионерам… Вот кому отдаешь ты чужие блага, а народ оставляешь голодным, голым и босым… И сердце твое не дрогнет. Слезай и жди здесь, рядом с девой Марией, народного приговора!

— Спускайся и ты, Иоанн креститель! Довольно, великомученик и пустынник! Миллионы людей уморил ты голодом и нищетой, постом и молитвой! Теперь мы будем обращать людей в иную веру! У нас есть другие крестители и апостолы — народные!

Из церкви убежали все. Только старый псаломщик и служка в смятении слушали отца Андрея.

— Что смотрите на меня? Наступило второе пришествие! Собирайтесь! — крикнул отец Андрей и запел на всю церковь: «Вставай, проклятьем заклейменный…»

С непокрытой головой он вышел из церкви, хлопнув тяжелой дверью, и бодрым шагом зашагал по улице. Из дворов и домов на него смотрели крестьяне, которые были на его последней службе. Они понимали, что произошло с ним, так как и до них дошла весть о готовящемся восстании. В центре села попа встретили несколько мужчин. Андрей стоял, возвышаясь среди них, крепкий, как исполин.

— Вы готовы, братья?

— Да. Получен сигнал: вечером, в одиннадцать, когда прогремит первый выстрел. А ты, отец, готов?

— Готов! Нет больше камилавки, нет святого отца, но есть повстанец!

Он быстро отошел от них, вбежал в свой дом, взял с полки свою широкую кавалерийскую саблю.

— Что ты собираешься делать? — спросила его испуганная попадья.

— То, о чем молился столько лет! — ответил он. Его глаза сверкали.

— А что ты наделал в церкви?

— По-мужски поговорил с господом богом и святыми и теперь иду в бой!

Отец Андрей вынул из сундука с требниками и церковной одеждой приготовленный заранее патронташ, наполнил его патронами и крест-накрест надел на грудь.

Так отец Андрей стал участником восстания, «красным попом», героем Болгарии.

Михаил Живков, глядя на выпрямившиеся лозы вьющегося винограда, с которых хозяева срезали тяжелые янтарные кисти, подумал: «Вот и кончился сбор». Только кое-где над входом темнели среди листвы засохшие ягодки. Пожелтела и айва под окнами. Город в наших руках, сражения за него не будет. Падут и другие города — надо только дать толчок, и над всей Болгарией начнут реять алые знамена, наступит праздник.

Михаил Живков шел по улице, приветствовал повстанцев и жителей города. После напряженного жаркого лета пришла тихая осень. И вдруг совсем неожиданно со стороны станции Бойчиновцы донеслись звуки орудийной стрельбы. Город вздрогнул. Никто не ждал нападения. Все считали, что железнодорожная линия перерезана и враг не сможет приблизиться к городу. Но вот уже видно, как солдаты рассыпались по пригорку; и снова выстрелы загремели над городом.

Михаил Живков когда-то служил в артиллерии, и ему был хорошо знаком режущий небесную высь свист снарядов. Он возникает, усиливается, потом затихает, чтобы через секунду загреметь взрывом, поднимающим комья изуродованной земли. По свисту он мог определить, из какого орудия стреляют, каким снарядом, на какое расстояние. Так овчар по лаю собак узнает, лают они на лисицу или на человека.

— Это горное орудие системы «Крупп», — произнес он и бросился туда, где повстанцы уже вели бой. Только сейчас, когда прозвучал артиллерийский выстрел, Михаил почувствовал себя участником восстания. Этот выстрел наполнил его сердце решимостью. Вот и революция. Начинается борьба не на жизнь, а на смерть. Они без боя вступили в этот город. Им не пришлось сделать ни одного выстрела. Предчувствуя бой, Михаил Живков волновался. Гром орудия прозвучал для него трубным призывом к атаке. До этого момента враг не был виден, а сейчас готовился нанести удар по восставшим. Михаил видел солдат, двигавшихся цепью к городу. Раз они заняли станцию и стреляют из орудия, дело предстоит нелегкое. Видимо, выгрузилась целая воинская часть. Из штаба, где уже находились Коларов и Димитров, вышли повстанцы. Они толпились на улице и о чем-то переговаривались. Михаил Живков присоединился к ним. Отряд шел туда, откуда слышались орудийные выстрелы. «Бойчиновцы — главная цель!» — сказал Георгий Димитров. «Надо овладеть орудием», — подумал Живков и очень обрадовался, увидев, как ему показалось, знакомую широкоплечую фигуру бывшего командира батареи, в которой он когда-то служил.