Михаил Талалай - Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения

Таково первое следствие перехода человека на начальную ступень материальной культуры. Вторым же следствием явилось у него – приобретение членораздельной речи, замена прежнего непосредственного мысленного общения с себе подобными новым способом: сигнализацией словом.

Как учит современная физиологическая психология, наше сознание не есть монополизированная функция головного мозга. «Хотя головной мозг, – говорит доктор Карель, – нечто главное для сознания, но он для этого сознания не единственный орган. Сознание зависит не только от нервной материи. Мозг состоит из среды, в которую погружены клетки, состав которой регулируется кровью. А серум крови зависит от секреции желез, которые распространены во всем теле. В общем, все органы “присутствуют” в мозговой коре при посредстве лимфы и крови».

Что же касается области телепатических передач, то исследователи их тоже склоняются к мысли, что телепатическое воздействие и восприятие зависят не только от деятельности головного мозга. Варколье, например, указывает, что «нельзя говорить о центре телепатических передач, так как все серое вещество мозга, все его нейроны представляют собой центры телепатического воздействия и восприятия; подсознательное распространяется и на спинной мозг, и на ганглии сердца и на симпатическую систему».

Таким образом, если при телепатическом общении человека в сознании представлен весь организм, то как же могло случиться, что для общения людей телепатическая функция оказалась недостаточной? На всем протяжении жизни до-культурного человечества, до изобретения орудий, такого случая произойти не могло. Но совсем другое положение возникло, когда человек сделал мертвую внешнюю вещь мнимым продолжением, расширением своего организма. Функционально эта вещь включалась в тело, а органически нет. Следовательно, эта мертвая вещь в случаях телепатического общения участвовать в общем комплексе сознания не могла. Она, так сказать не посылала в верховный орган своего «представителя». И тут уже появился новый фактор, при котором в телепатической способности должны были появиться своего рода перебои.

Ясно, что все это не могло не отразиться на дальнейшем общении первобытных людей. И, вот, появилось первое условное слово, первый внешний сигнал, который для психической жизни стал таким же первым орудием, каким для тела была прочная палка или камень. Человек заговорил. Отклонение психофизического центра дало мозгу новую задачу: ведение членораздельной речью, которая впоследствии локализировалась в мозгу в «центре Брока».

Разумеется, изобретение «слова» произвело в духовной жизни первичного человека такой же колоссальный перелом, как изобретение материального орудия – в области физического существования. Слово окончательно отгородило-человеческий род от всего остального животного мира, возвысило людей в их собственном мнении над другими живыми существами. Наличие членораздельной речи изумляло уже первобытные народы, среди которых составлялись легенды о божественном происхождении языка; человеческое слово стало символом мудрости, богоподобия, высшей духовности. Иногда ему начали придавать даже самостоятельную сущность, независимое от человека бытие. Между тем, по существу своему, возникшее как искусственный орган психики в виде условных сигналов, человеческое слово ни в коем случае не может быть отожествляемо или даже сравниваемо с религиозным пониманием Логоса, к которому гораздо ближе образы телепатических первичных передач.

Существующие в науке теории происхождения языка, несмотря на свое разнообразие, к сожалению, касаются обычно не причин происхождения речи, а только связи с другими явлениями в развитии человека. Вундт, например, говорит, что «язык по своему происхождению в сущности не отличается от мимического движения». Тейлор указывает, что «звуки начальной речи – междометного и подражательного характера; подобно пантомимам, смысл их может быть понятен сам по себе». По его мнению, при образовании языка «люди подражали своим собственным звуковым проявлениям душевных движений, крикам животных, вою, топоту, скрипу, треску, чему многие слова обязаны своим происхождением». Но Вундт возражал на это, указывая, что «звукоподражание представляет не генезис языка, но лишь побочный результат ассоциации между объективным процессом и звуковым обозначением».

Немало теорий высказано было и относительно того, коллективно ли создавалось человеческое слово, или индивидуально. Герман Пауль 342 342 Герман Отто Теодор Пауль (Hermann Otto Theodor Paul; 1846-1921) – немецкий лингвист. Идеолог школы младограмматиков. утверждает, что «язык в последнем основании своем является творением индивидуума»; Дельбрюк 343 343 Ганс Готлиб Леопольд Дельбрюк (Hans Gottlieb Leopold Delbruck; 1848-1929) – немецкий историк. Один из первых современнх военных историков, использовал демографию и экономику для анализа и сравнения различных исторических эпох. тоже в этом вопросе «индивидуалист»: «Нововведение в языке производится отдельным индивидуумом» – говорит он. Наоборот, Вундт – «коллективист» и считает, что «само общество создает язык», так как для возникновения его существуют общие психологические условия.

Однако, наиболее правдоподобной теорией, относящейся именно к происхождению речи, можно считать теорию Макса Мюллера, предполагающего, что первые слова, произнесенные человеком, появились при общей работе с первобытными орудиями. Это – совокупный поощрительный «условный звук, междометие, clamor concomitans».

И, по всей вероятности, это было именно так: первые слова относились или к совместной работе с орудиями, или к обозначению самих вещей, или к обладанию ими. Конечно, звуковой словесный метод общения вначале был только подсобным к телепатическому. Переход к связной речи, без сомнения, тянулся чрезвычайно долго; новые слова создавались, быть может, так же редко, как и новые формы орудий.

Называя два каких-нибудь конкретных предмета, человек сначала не соединял их в словесную форму суждения, как субъект и предикат, а указывал их взаимоотношение непосредственно, без звуков, мимически, или телепатически. Однако, по мере того, как искусственными стали не только многие предметы, но и действия самого человека, соответственно стали появляться и слова, обозначающая указанные действия. В связи же с этим вся психика человека постепенно стала претерпевать изменения.

Первичная телепатическая передача всегда была целостной, в виде полной картины, возникающей в сознании отправителя. Но совсем не то стало происходить при речевом общении, когда запас звуковых сигналов оказался достаточно значительным, чтобы заменить собою непосредственную мысленную связь индивидуумов. Речевое общение прежде всего произвело, так сказать, поляризацию в прежнем экранном образе мышления. Оно из всей картины, представлявшейся отправителю, брало только те элементы, которые давали самый существенный ее «разрез». В противоположность телепатическому собеседнику, собеседник речевой не может передать любое происшествие во всей полноте зрительных, слуховых, мускульных и прочих ощущений; он должен восстанавливать картину, давая разные ее более или менее существенные сечения. А так как таких сечений неопределенное множество, то всякое речевое изложение всегда односторонне ограничено. Первоначальное употребление слов, с их расплывчатым отношением к содержанию и объему понятий, делало малоценным каждое сечение картины. Следовательно, речевое общение требовало какой-то особой обработки, чтобы компенсировать утерю преимуществ телепатического общения. И, вот, интеллект взял на себя эту работу.