Стоян Даскалов - Цветины луга

Так было, и родители были спокойны за своих детей. Они знали, что здесь, на этой улице, с ними ничего плохого не может случиться.

А завод перевернул все вверх дном. Он принес тревогу за детей.

Музыки на селе не стало слышно. Музыканты перекинулись на стройку, остались только Дуди-барабанщик да кларнетист Цильо, только какой из них оркестр. Да и танцевать теперь было некому. Молодежь проводила воскресенья на заводе. Там было интереснее. Принарядившись, парни и девушки высыпали на берег реки, поросший зеленой муравой. Новый «скребок» растянулся на несколько километров.

А тут еще вдобавок ко всему — матч. Все побежали на стадион. Только Игна не пускала Яничку.

— Никуда ты не пойдешь! Слышишь, что я сказала?

Но дочка не слушала ее. Она стояла перед зеркалом, тайком покусывая губы, чтоб были ярче. Обдергивала на груди блузку, выпрямляла плечи, поднимала и опускала брови. Улучив момент, когда мать, закрутившись по хозяйству, оставила ее в покое, Яничка вытащила где-то раздобытую ею помаду и намазала щеки. Услышав шаги матери, она, сгорая от стыда, быстро стерла краску ладонью, а потом, поплевав на носовой платок, долго драила им щеки.

— Полей цветы! — приказала ей мать. — Ну, какая из тебя девушка выйдет! Такие хорошие цветы, а ты на них ноль внимания! Ну, что ты за хозяйка будешь… без цветов?

— Зачем мне цветы? А нужны будут, так там есть магазины.

— Где это «там»? — насторожилась Игна.

— Как где? На заводе, в городах…

Игна уже не раз слышала от дочери о заводе, о городе. Она знала, что ее дочь не останется здесь, на селе — она с малолетства тянется к другой жизни. И это вполне понятно. Ее Яничка не знала того, что выпало на долю матери, и поэтому, вполне естественно, ее влекла новая жизнь. Не в силах остановить течение, которое захватило и ее дочь, Игна стремилась задержать Яничку около себя пока подрастет.

— Довольно болтать! Полей цветы, кому сказано! — прикрикнула на нее мать.

— Ладно, полью! А пустишь меня на завод?

— Еще чего? Девчонка, одна… на завод! Ты уже не маленькая! Должна остерегаться…

— Кого остерегаться? Все идут, и я хочу.

— Ты на других не смотри!

— У них тоже есть матери.

— Какое мне дело до других!

— Выходит, ты мать, а другие нет! Пойду проведаю папу.

— Отец на работе, и нечего тебе болтаться по стройке. Где ты его найдешь?

— Найду… на работе. Ты как его нашла?

— Никуда не пойдешь, кому сказала. А уйдешь — домой не приходи!..

— У папы останусь!

— Ему только тебя не хватало. Выбей эту дурь из головы и берись за работу!

— Нет, нет, нет! — стучала кулачками по столу Яничка, и Игна видела в ней себя. В детстве она была такой же упрямой. Да и выйдя замуж, не раз приводила мужа в бешенство своей строптивостью.

— Честное слово, побью.

— Попробуй только ударь, уйду и не вернусь! При теперешней власти родителям не дано права бить детей. Если я заявлю в партийный комитет, тебе несдобровать!

Тут Игна не выдержала и шлепнула дочь по щеке. Не успела Яничка заслониться рукой, как раздалась вторая пощечина. Игна явно переборщила. Яничка заплакала…

— Хватит реветь! Если ты с этих пор начнешь шляться… — Игна вовремя осеклась. Ей стало стыдно своих слов, стыдно, что она могла подумать такое о своей дочери.

Яничка, хлопнув дверью, выскочила из комнаты. Напрасно Игна ждала дочь. Ей сказали, что она ушла с подружками на завод.

Дорогой Яничка позабыла о ссоре с матерью. Боль и обиду развеял по полю ветер. Слезы высохли, щеки покрылись ровным румянцем.

В этом возрасте, когда девочка уже не ребенок, но еще и не девушка, все мимолетно — и радость, и горе, легко меняется настроение, легко забываются обиды. Ее душа, словно цветок, раскрыта навстречу жизни со всеми ее загадками, увлечениями, тайными мечтаниями, летучими тревогами и недолговечными вдохновениями. Никто так и не узнал о первой тревоге Янички, о первой стычке зарождающегося девичества с материнской ревностью. Тайна эта затаилась в глубинах ее души, словно бусина, соскользнувшая с оборвавшейся нити в девичью пазуху. Крохотная, круглая, гладкая… Ее просто перестаешь ощущать.

Легкие ноги быстро несли Яничку вперед. Когда ее глазам открылся завод с причудливыми, угловатыми очертаниями строящихся огромных корпусов, окутанных голубоватой дымкой, придававшей им таинственность, она готова была вспорхнуть и полететь через реку, через луг, туда, где работает отец. Ей казалось, что завод уже готов… Чем ближе подходила она к заводу, тем больше столбы пыли над стройкой напоминали дым, вьющийся из труб цехов.

— А что будет, когда заработает сразу столько машин! — воскликнула Яничка, но подружки, не слушая, потащили ее в другую сторону, туда, где пестрое скопление народа резко очертило на лучу зеленый прямоугольник стадиона.

Должна была состояться встреча заводской и сельской команд. Футболисты, делая разминку, подпрыгивали на зеленом поле. Вдруг они сбились в кучу и о чем-то горячо заспорили. Яничка быстро поняла, в чем дело. Орешчанские парни требовали вернуть им игроков, которые теперь работали на заводе. А заводские не соглашались.

— Они наши! — кричали орешчане.

— Были ваши, теперь наши!

— Тогда не будем играть! — грозились деревенские.

А те, из-за кого разгорелся весь этот сыр-бор, не знали, как быть. Они колебались, считая, что их место — рядом с дружками из сельской команды, и в то же время чувствуя, что завод тоже имеет на них какие-то права.

Спор разрешился вмешательством родителей:

— Беньо! Тончо-о! Если не будете играть за наших, не признаем вас за сыновей! Пусть хоть увольняют, но вы должны играть за своих!

Борьба была острой. Кто победит — завод или село? Белые или красные футболки? Яничка с замирающим сердцем следила за игрой, горячо переживая каждую неудачу белых. Каждый гол, забитый в их ворота, был для нее точно нож в сердце. Только к концу игры орешчанам удалось сквитать один мяч. Это было весьма слабое утешение за пять пропущенных голов.

— Они вас подкупили! — набросились односельчане на Беньо и Тончо. — Предатели вы, вот кто!

— «Пять — один»! — торжествовали заводские и с насмешкой заявляли противнику:

— Да что с вами играть! Больно кишка тонка!

Это была последняя попытка села восстать, воспротивиться великану, надвинувшемуся на село всей своей мощью. Волны орешчан откатились с глухим ропотом.

Яничка с ними не пошла. Она торопилась на завод к отцу. Следом за ней шла целая группа заводских парней, и один из них, тот, который шел впереди, возбужденно ораторствовал:

— Пока все идет как по маслу. Громим противников одного за другим. Посмотрим, как пройдет встреча с округом. Если победим, выйдем в класс «Б».

Яничка больше не слушала, о чем они говорят, и старалась не оглядываться. А они время от времени останавливались и горячо спорили.