Стоян Даскалов - Цветины луга

Яничка, прижимая к груди свидетельство об окончании школы, бежала на завод похвалиться отцу. Только отцу? Да, так она сказала матери, и та разрешила.

Несмотря на все невзгоды и переживания, Яничка окончила школу на «отлично». Это была большая радость для Игны. «Пусть порадует отца», — подумала она.

Но Яничка птицей летела на завод не столько ради отца, сколько ради Ицки. Ей очень хотелось увидеть его, похвалиться ему своей радостью.

Яничка бежала по опустевшему полю, не замечая этой пустоты. Для первой любви нет ни неприглядности, ни уродства — все прекрасно, безоблачно. Яничке было безразлично, что Вырло стало пустыня пустыней: ни овец, ни коров, мирно жующих жвачку, ни птиц — пусто, голо, словно так и было спокон веку.

Сердце ее пело, она не шла, а летела, ноги сами несли ее к вершине холма, где высилась вышка-мачта. Другим, может, эта вышка стала колом поперек горла, а Яничке она, словно всамделишная мачта корабля, обещала веселое путешествие, и Яничка спешит, летит к ней, как на крыльях. Ей уже и вправду кажется, что она плывет на корабле. Вокруг плещут-колышутся зеленые волны, дыбятся синие валы, разверзаются бездонные пучины, ей становится страшно, но вдруг рядом вырастает Ицко, и они стоят на палубе, у мачты, и следят за золотой каймой горизонта, где небо сливается с водой. Куда они плывут? Она не знает, да и зачем ей знать! Туда, куда вынесет корабль, к новой жизни, к счастью. Все, о чем Яничка читала в книгах, раскрылось перед ней, стало явью. Она впервые испытала настоящее счастье.

Яничка поднялась на вершину, перед нею засверкал во всей своей красе стальной гигант с голубовато-зелеными глазами. Она взмахнула рукой и во всю силу легких крикнула:

— Эге-ге-ге-ей!

И будто голос ее долетел до того, кого она так хотела видеть. Не успела она подойти к заводу, как из огромного цеха, который строил ее отец, вынырнул кто-то в белом и, оторвавшись от черного провала ворот, понесся ей навстречу. Это был Ицко, и она, вся сияя, бросилась к нему с криком:

— Наконец-то закончила! Вот — смотри!

Яничка протянула ему свидетельство, и пока он внимательно читал его, она любовалась его вихрами, загорелым лицом.

— Ну, все! Теперь никто ничего не может тебе сказать. Ты уже совершеннолетняя…

— Но я пришла поступать в техникум.

— Еще рано.

— Ицко, давай проверим, что нужно для поступления, примут меня или нет. Ведь, наверное, многие хотят поступить в техникум?

— Ничего, мы все уладим! Я поговорю с главным инженером, он парень свой в доску. Можешь считать себя уже студенткой техникума. Практику будешь проходить у меня, я тебе буду ставить отметки.

— Еще чего!..

— А теперь пойдем, покажу, где я живу, чтобы знала, где меня искать.

— Да нет! Зачем?.. — Яничка смутилась и испуганно выдернула руку из его руки. — Что мы там будем делать?

Яничке очень хотелось посмотреть, как живет Ицко, как он устроился, как застлана постель, что стоит на столе, в порядке ли одежда, обувь. Ей даже захотелось похозяйничать у него в комнате, все прибрать. «Он ведь такой небрежный, — подумала она, — наверное, у него все валяется где попало»… Но что-то сдерживало ее, проснувшийся вместе с любовью женский инстинкт самосохранения заставлял ее упираться, противиться велению сердца.

Голос его так и просился в душу, руки вели за собой. И она шла, готовая на все, ничего не боясь, потому что он подарил ей самые красивые, самые нежные минуты. Чего ей бояться? Разве можно бояться хорошего? Ведь она ждала его всем своим существом, она тосковала по нем в дни разлуки.

Но как бы ни была Яничка ослеплена, околдована, где-то в глубине души шевелилось сомнение и она с тревогой спрашивала:

— А что мы будем там делать?

— Смотреть друг на друга, — отвечал Ицко. — У меня такое чувство, будто мы сто лет не виделись.

Эти слова успокаивали ее, и она шла вперед, но внутренний голос снова не давал ей покоя:

— А потом что будем делать?

В голосе ее слышалась тревога.

— Поговорим. Мы ведь еще ничего друг другу не сказали. Я так много за это время передумал. Знаешь, каких чудес настроим мы на заводе! Ты даже представить себе не можешь, Яничка! Мне кажется, что за эти дни, без тебя, я просто разучился говорить, онемел, и теперь вот заговорил снова.

Он заставлял ее забывать о мерещащейся ей смутной угрозе, и она смело шла за ним.

— Ну, а потом? — спрашивала Яничка словно в забытьи.

— Потом… — счастливо засмеялся Ицко, — потом будем молчать. Мы станем одно целое и будем молчать.

— Что, что? Что ты сказал? — воскликнула Яничка, словно очутившись вдруг над пропастью.

— Ты станешь моей, а я твоим.

— Что это значит? — испуганно спросила Яничка и остановилась. Она, кажется, улавливала значение его слов, но точно не знала, хотя и догадывалась, когда парень и девушка становятся одно целое. Ленче много раз ее спрашивала: «Что значит выйти замуж?». «Спроси нашу учительницу Мару!» — отвечала ей Яничка. А потом сама задумывалась: что делают замужние? Эти мысли вызывали какие-то смутные, мучительные предчувствия и сладостные ощущения. Она не раз пыталась себе представить это и заходила в тупик. Спросить у кого-нибудь она не могла, прочесть об этом из книг или узнать у старших — не удавалось.

Особенно много думала Яничка над тем, что происходит с каждой девушкой, когда она становится взрослой, после того как познакомилась с Ицкой и первого поцелуя.

Поцелуй разбередил девичью душу, и она стала мечтать о счастье, о большой, настоящей любви. Яничка всем сердцем тянулась к ней, хотя представляла себе, что это такое, весьма смутно.

— Это значит… Из двух душ будет одна!.. Из двух сердец — одно.

— А потом? — опросила она, чувствуя, что корабль счастья несет ее по безбрежному океану.

— Потом ты станешь моей половиной…

— А потом?

— Ну и глупышка же ты! У нас будут дети!

— Ой! Мама меня убьет! — забилась Яничка, вырываясь из его объятий, но руки его обвивали ее все крепче, и не было силы, способной вырвать, освободить ее из этих цепких рук.

Ицко притянул ее к себе и начал успокаивать: «Не бойся! Идем, я покажу тебе фотографии, которые я сделал во время пожара», как вдруг, откуда ни возьмись, показался отец Янички, и влюбленные отскочили друг от друга, как ошпаренные.

— Что ты здесь делаешь, Яничка? — удивленно взглянув на дочь, спросил не на шутку встревоженный Сыботин.

— Я… папа… закончила… и вот принесла показать свидетельство!.. Закончила с отличием…

— Это очень хорошо, но почему ты здесь?

— Я… я… просила Ицку, чтобы он позвал тебя. Нужно пойти узнать условия приема в техникум…

Она чувствовала себя виноватой, будто совершила страшное преступление, и отец узнал об этом.

— С твоими отметками — да к тому же отец твой работает на строительстве — прием в техникум обеспечен… — с важностью заявил Ицко.