Стоян Даскалов - Цветины луга

Стояла, пытаясь вспомнить, что еще нужно было бы взять с собой… И вдруг ее осенило. Она бросилась к окну и схватила горшок с геранью. Там, в новом доме обязательно должен стоять горшочек с деревенской геранью. Ей казалось, что уехать без цветка было бы непростительной ошибкой.

— Мама! — услышала она голос Янички.

— Чего ты там копаешься, Игна? — спросила ее показавшаяся в дверях соседка.

От неожиданности Игна выпустила из рук горшочек.

— Ну вот! — сказала соседка. — Неужто из-за герани вернулась?

Игна ничего не ответила. Она собрала с пола рассыпанные кусочки земли и сложила их в разбитый горшок. Ей хотелось сохранить для нового дома даже землю, в которой в старом доме рос цветок. Нужно будет только купить новый горшок, а земля и цветик останутся такими же, как были здесь. Нет, нет! Так просто Игна не может! Она добьется своего. Она перенесет душу своего старого дома на новое место. Место новое, это верно, но душа-то останется старой! Изменится ли эта душа на заводе, этого Игна не знала и не хотела знать…

Прижимая к груди разбитый горшок, Игна вышла на улицу, заперла дверь на ключ и, не оглядываясь, пошла к грузовику. И тут вдруг почувствовала, как дрогнуло сердце, как ока всем своим существом привязана к каждой мелочи.

Игна сидела в кузове грузовика, в одной руке держа разбитый горшок с цветком, а другой уцепившись за торчащую сетку кровати.

— Садись к мужу в кабину! — кричали ей женщины.

Но она отрицательно покачала головой.

— Мне и здесь хорошо. Я вещи стеречь буду.

Она сидела, сведя брови, и уже не могла ни смеяться, ни плакать. Ее начинало сердить, что Сыботин мешкает.

— Езжай поскорее! — крикнула она ему.

А он не мог тронуться с места, потому что перед самым носом машины вдруг, как из-под земли вынырнув, появилась соседка и выплеснула перед колесами ведро воды.

— Счастливого вам пути! Не годится уезжать ночью, как Туча, чтоб никто не видел.

Наконец, снова зафыркал, заревел мотор, заглушая своим шумом пожелания и прощальные выкрики соседей.

— Игна, ты смотри, возвращайся! А то что мы здесь без тебя делать будем?

— А котенок? — испуганно закричала Яничка, но было уже поздно.

Через заднее окошко кабины видна была только крепкая, точно огромный молот, четырехугольная голова Сыботина. В кузове, на самом верху, среди вещей сидели мать и дочь. Соседи проводили грузовик до центра села до того места, где дорожники варили асфальт…

Яничка уже училась в техникуме. Рассматривая в зеркале свою новую форму, она чувствовала себя совсем взрослой. Все ограничения сельской жизни отпадали сами собой. По ее мнению, самостоятельность, за которую она боролась раньше, теперь завоевана. Она обставила свою маленькую комнатку по своему вкусу. Теперь она может сказать подружкам, а, главнее, Ицко: «Посмотрите, как я убрала свою комнату». Разве не для этого Яничка носила на своих хрупких плечиках узлы и тюки сначала от дома до машины, а потом от машины до новой квартиры на четвертый этаж.

Вместе с пробудившейся первой любовью в ней зрело желание свить свое собственное гнездышко, иметь свой уголок, предназначенный не только для нее, но и для кого-то другого, и этим другим мог быть только Ицко. Это желание заставляло ее переставлять рамки и рамочки с картинками до тех пор, пока, наконец, не было найдено место для каждой. Яничке хотелось как можно скорее увидеть Ицко и рассказать ему, как она жила без него, как верила, что он не виноват, и как боролась за его освобождение. Но Ицко, хотя и был на свободе, не появлялся. В свободное время она нарочно ходила на завод. В бригаде отца его не было, значит, он работал в другом месте, но ей было неудобно расспрашивать о нем отца или других рабочих. Каждый мог спросить: «А зачем он тебе?», мог посмеяться над ней. Один раз она уже испытала унижение и не хотела, чтобы это повторилось.

Как красиво стало теперь здесь! Ждали только станков. Около цехов все было расчищено и прибрано. Рабочие так украсили завод, что залюбуешься.

Самое трудное, над чем они трудились днем и ночью, было сделано — огромный железобетонный корпус был построен. Остались сущие пустяки — работа, которую можно сделать играючи, одной рукой.

На территории завода уже не валялись, как раньше, балки, трубы, доски, бочки для воды. Теперь там зеленели клумбы. Даже деревья посадили. Привезли их прямо с землей, и теперь они радостно шумят свежей листвой.

А Яничка ходила грустная. Она нигде не могла найти Ицко. Все, о чем она мечтала, исполнилось: живет здесь, рядом с ним, учится в техникуме, пользуется свободой, а его нет.

В техникуме так интересно, все новое: новые учителя, новые парты, и ребята не те, что в сельской школе. Яничка начала новую жизнь, она гордилась этим, и ей очень хотелось кому-нибудь рассказать обо всем, что окружало ее сейчас, но рассказать было некому. Отец все время на работе, Ицко нигде нет. Новых друзей на заводе она еще не приобрела, а старые, деревенские не знали, что она начала новую жизнь, да с ними ей и не хотелось делиться.

Однажды, возвращаясь домой из техникума, неожиданно на дороге, ведущей к заводу, она увидела какого-то парня. Ей показалось, что это Ицко, и она пошла следом. Паренек был в потрепанном и грязном комбинезоне. Яничка была уверена, что это Ицко, потому что только он ставит ноги так, словно подражает легкой птичьей походке, только он так поводит плечами и высоко держит голову.

Сгорая от любопытства, с трепетным волнением она продолжала идти за ним. Шла, не спуская глаз с его фигуры. Ждала, что он обернется, но он шел и не оборачивался. В ее голове лихорадочно проносились разные мысли, мучившие ее в последние дни. Так он, оказывается, уже давно на свободе. Почему же он не приходит. Может, уже разлюбил ее? Может, ему больше нравится какая-нибудь другая девушка? Интересно, кто она… Яничке очень хотелось его окликнуть, но кругом были люди. И она шла молча, боясь потерять его из виду. «А если он работает в другом месте и сейчас свернет в сторону? Все кончено!»

— Ицко! — крикнула она, наконец, но парень не обернулся.

«Это не он, — подумала Яничка. — Какая я нахалка. Гоняюсь за незнакомым мужчиной».

Но она продолжала идти следом, а потом не выдержала и снова позвала:

— Ице!

Люди, проходившие мимо, смотрели на нее удивленно, с легкой насмешкой.

На этот раз парень обернулся на ее крик, и Яничка от радости даже всплеснула руками — это был Ицко.

— А-а-а! — произнес он и засмеялся.

— Ты почему убегаешь от меня?

— Я? Да я тебя и не видел. И вообще не в моем характере бегать от кого-нибудь.

Он не задержал ее руку в своей и не начал сразу же болтать, как это было раньше. Смотрел на нее довольно холодно, как на случайную знакомую, которая не вовремя напомнила о себе. Его глаза не мерцали, как прежде, радостным блеском, точно маленькие озерца. Раньше он смеялся по всякому поводу и без повода и его звонкий голос, как эхо, разносился вокруг, раскатывался волнами, пока не затихал где-то вдали. Такими же волнами вились у него и волосы. И только Яничка подумала о его волосах, как заметила, что сейчас он был острижен наголо. До этого она видела только его глаза, только его посеревшее лицо. Такой, с остриженной головой, он казался ей совсем другим человеком. Казалось, что вместе с кудрями он утратил и самое лучшее, что имел в себе. Как будто потерял самого себя. Она смотрела на него и ей все время казалось, что это не ее Ицко. Как много, оказывается, значат для человека волосы! Казалось, вместе с волосами он потерял всю свою привлекательность, все свое обаяние. Ицко был так похож на дерево с опавшими листьями, что Яничка невольно спросила его: