Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Оттуда рукой подать до Вестминстерского аббатства… ну и далее.

Я не могу забыть цветущие гиацинты и луг, усыпанный нарциссами в замке Хэмптон-Корт, когда-то принадлежавшем Генриху VIII. Тому самому. Там только стены и потолок времен той эпохи. И все равно при мысли о том, что этот потолок видел английский двор…

И прекрасные маленькие английские города, где ничего не меняется веками. И дом Нельсона в Бате, и дома Фарадея и Кристофера Рена напротив того же Хэмптон-Корта. И меловые скалы Дувра, воспетые в романах и стихах английских поэтов. И удивительные колледжи Кембриджа…

Меня до сих пор охватывает тихий восторг при мысли о том, что бывала во всех этих местах.

Да, и люди. Вопреки мнению, что англичане — люди закрытые и необщительные, мне охотно отвечали, со мной охотно разговаривали пенсионеры и пенсионерки, мы обсуждали общечеловеческие темы, а один раз — английское кино. Вивьен Ли, Лоуренс Оливье, Тимоти Далтон, мой любимейший Питер О’Тул…

Мне столько удалось увидеть, потому что кроме нескольких поездок по турпутевкам повезло настолько, что издательство, на которое я в то время работала, оплатило мне поездку и проживание в отеле, якобы на выставку. На самом же деле меня никто не трогал и я ездила куда хотела. Просто пришла на вокзал Паддингтон, показала в справочном окне список городов, где я хотела побывать, мне написали напротив каждого, с какого вокзала ехать. Там перерывов нет, там электрички идут каждые полчаса.

Интересно, что при своем прославленном топографическом кретинизме я прекрасно добиралась до места назначения, гуляла, ни разу не заблудилась и возвращалась на вокзал к назначенному времени.

Дело в том, что если берешь билет с фиксированным временем, он обходится гораздо дешевле. Там были какие-то волшебные слова. Типа «льготный билет», но я их уже забыла. Так-то путешествия обходятся довольно дорого.

Никогда не забуду, как добиралась до Хэмптон-Корта. Прочитала в проспекте, что нужно доехать до станции лондонского метро «Ричмонд», когда-то деревни, где был выстроен королевский дворец. Оттуда я предполагала доплыть на лодке. Но оказалось, что для лодок слишком рано: была середина марта. На берегу какой-то мужчина делал лодку. Я подошла к нему и расспросила. Он назвал мне номер автобуса, который идет до дворца. Я села (кстати, в Лондоне прекрасно развит общественный транспорт: трамваи и автобусы), попросила кондуктора выкинуть меня у Хэмптон-Корта, и он так и сделал. Мало того, я еще и обратно довольно лихо вернулась. Почитаю это подвигом для такой тупицы, как я.

В тот приезд я впервые жила в четырехзвездочном отеле на Лестер-сквер. Центр города, памятник Шекспиру, театры… Отель был так себе, и там шел ремонт, все шелушилось и опадало, но в номере я была одна. Шагая к отелю, я неизменно натыкалась на жизнерадостного бомжа, навеки оккупировавшего крыльцо соседнего дома. Он там дрых целыми днями, на что жил — неизвестно.

Поскольку английская кухня — это нечто описанию не поддающееся и я только в Англии поняла, откуда взялась в СССР классическая столовская подливка, питалась я в бургерной и одном из сети магазинов WhiteRose, магазине, нужно сказать, прекрасном. Куча сортов оливок и маслин, сыров, великолепные фрукты — что еще человеку надо?

Как-то захожу я и вижу: окорок в медовой заливке. Ну, — думаю, — попробую.

Очередь в отдел — два человека. Я становлюсь за ними… и тут вижу у них в руках какие-то талончики. Спрашиваю. А это талоны на очередь, — говорят. С номерами. Брать — вон в том барабане.

Ну дикарь я. Дикарь. Впервые вижу.

Подошла к барабану. От неумения и неловкости вытащила, скажем, номер 25. Стою. Протягиваю продавцу талончик. А она спрашивает, где номера 23 и 24. Пожимаю плечами. Так она подходит к табло. Нажимает цифры 23. Выжидает. Нажимает цифры 24. Выжидает. И только потом начинает меня обслуживать.

Сказать, что я была потрясена, — не сказать ничего.

Такого я ни до того, ни после не видела.

Второй случай произошел со мной в этой же поездке. Я возвращалась из Лидса. Заметьте, день. Электричка полупустая. Я прохожу к первым рядам. Пытаюсь сесть. И тут же получаю:

— It’s the first class, miss.

В Англии ко всем обращаются именно «мисс». Не «миссис». Независимо от возраста.

Я опешила. И тут же замечаю, что на спинках сидений приколоты пластиковые салфеточки.

То есть, как я позже поняла, люди доплачивают с тем, чтобы в часы пик сидеть, а не стоять.

Электричка, повторяю, полупустая. Но за первый класс заплачено дополнительно. Потому…

Пардон.

Может, из таких мелочей и создается порядок в государстве?

Это первая строка знаменитого в семидесятые годы «Ноктюрна», более известного у нас как «Рижский ноктюрн» — бриллианта в короне двух жителей Латвии, Юриса Брежгиса и Александра Кублинского. Перевод стихов Григория Горского. Кублинский много писал, но «Рижский ноктюрн» остался самой известной песней. И одной из самых моих любимых — еще до того, как я узнала эти имена. Я слышала эту песню в исполнении гремевшего тогда квартета «Аккорд» — поверьте, он был ничем не хуже «Аббы»; просто в силу того, что исполнители жили в СССР, их мало кто знал.

И эта песня звучала у меня в мозгу все то время, что я пробыла в Латвии.

Ночью в узких улочках Риги

Слышу поступь гулких столетий.

Слышу века, но ты от меня далека,

Так далека — тебя я не слышу…

В эту поездку мы с Аллой, моей подругой и просто идеальной спутницей, собирались долго, перебирая и отвергая много стран, сознавая, что, видимо, это будет наша последняя поездка за границу. Вряд ли мы поедем в новую Европу при нынешних создавшихся обстоятельствах. Если все будет хорошо, станем путешествовать по России…

Уж чем нас только не пугали, когда мы собирались в Латвию: и националисты там, и русских ненавидят, и могут сделать бог знает что…

Но мы ничего не боялись — столько стран повидали, что нас может ждать в Латвии?

И чтобы предупредить самый насущный вопрос, отвечаю: не было. Ни дождинки не упало за все время. Ясное небо утром, пасмурное — днем, но и только. Холодный ветерок, но и только. А последние два дня вообще тепло было.

Поехали мы поездом, что для нас нехарактерно. Мы обычно самолетом. Поезд фирменный, рижский, ничего плохого не скажешь: чистота, порядок, предупредительные проводницы, неплохая кухня в ресторане… и пустой. Люди были только в общем и плацкартном вагонах. В нашем, купейном, было человек пять, не больше. Мы и туда и обратно ехали вдвоем в купе на четверых. Правда, обратно народа было гораздо больше. Очень тяжело ждать таможни — до нее не заснешь, после нее — тоже, российская граница часа в два с копейками, латвийская — часа в четыре. Но не скажу, чтобы строго допрашивали, особенно латвийская сторона. Вот молодого человека в соседнем купе шмонали долго и со всем усердием, скорее потому, что он стал препираться с таможенниками.