Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Я знаю одно: мне безумно жаль того, кто столько лет владеет моей душой. Я по-прежнему его люблю. И моя многолетняя мечта: добраться до Мемфиса, поклониться могиле, положить цветочки.

А такой диск и у меня есть. Сын подарил. На день рождения. Спасибо ему. Купил в букинистическом отделе.

Иногда и в магазине кое-что удавалось купить.

И перепала мне маленькая пластинка с песнями Фрэнка Синатры.

Много позже по телевизору стали показывать старые американские мюзиклы с Синатрой и Джином Келли, обаятельным актером с хорошим голосом. Там Синатра совсем молодой. Маленький, худенький, а голос…

Но до этого было далеко, а на пластинке были Strangers in the night, что можно одинаково красиво перевести как «Странники в ночи» и «Чужие в ночи». Это, конечно, прекрасная песня. Но покой я потеряла, услышав другую:

The world we knew (over and over)

Мир, который мы знали (снова и снова)

Over and over I keep going over the world we knew,

Once when you walked beside me,

That inconceivable, that unbelievable world we knew,

When we two were in love…

And every bright neon sign turned into stars,

And the sun, and the moon seemed to be ours,

Each road that we took turned into gold!

But the dream was too much for you to hold…

Now over and over I keep going over the world we knew,

Days when you used to love me…

And every bright neon sign turned into stars,

And the sun, and the moon seemed to be ours,

Each road that we took turned into gold!

But the dream was too much for you to hold…

Now over and over I keep going over the world we knew,

Days when you used to love me…

Over and over I keep going over the world we knew…

Снова и снова я окунаюсь в мир, который мы знали:

Когда-то ты шла рядом со мной,

И мы узнали тот непостижимый, невероятный мир,

Мир взаимной любви…

И каждый яркий неоновый знак оборачивался звездой,

И солнце и луна, казалось, принадлежали только нам,

Каждая выбранная нами дорога становилась золотой!..

Но мечта была слишком прекрасной, для того чтобы ее удержать.

И вот снова и снова я окунаюсь в мир, который мы знали,

Дни, когда ты была так привязана ко мне!

И каждый яркий неоновый знак оборачивался звездой,

И солнце и луна, казалось, принадлежали только нам,

Каждая выбранная нами дорога становилась золотой!..

Но мечта была слишком прекрасной, для того чтобы ее удержать.

И вот снова и снова я окунаюсь в мир, который мы знали,

Дни, когда ты была так привязана ко мне…

Снова и снова окунаюсь в мир, который мы знали…

Это подстрочник, очень аккуратный, можно сказать буквальный.

Позже я пересмотрела немало фильмов с Синатрой. Мне по фигу его связи с мафией, его личная жизнь, его слабости и пороки.

Он великий певец. И это главное. Великий потому, что умеет затронуть те самые струны, которые у нас называются душой.

Недавно мы по «Скайпу» поспорили с Мариком Лейбовичем. Он говорил: Синатра — номер один, я говорила — Пресли. Кончилось тем, что мы друг другу стали петь, а голоса у нас сами понимаете… но пели. Прямо через океан. По «Скайпу»… Орали так, что на шум прибежал муж — думал, кого грабят или убивают…

Ой, как же я люблю их обоих! (И Марика тоже!)

А все-таки он не первым «Нью-Йорк, Нью-Йорк» спел. Вторым. После Лайзы Минелли.

Я помню, как впервые увидела и услышала эту смешную долговязую девчонку. По телевизору. В Ташкенте. В ГДР была тогда такая передача «Кипящий котел». Вот там я ее увидела. Платьице на ней было… с пышной юбкой, коротенькой. Ноги длиннющие. Голос — конец света.

Первую пластинку Лайзы Минелли я увидела в киоске на Ленинградском вокзале.

Это необыкновенная женщина. К сожалению, всеми силами пытающаяся повторить судьбу матери. Джуди Гарленд. А у той был потрясающий голос и совсем неплохая внешность. Помните «Волшебника страны Оз»?

Или бремя славы далеко не всем по плечу? Обидно.

А Лайза… я так и не могу решить, кто лучше поет «Нью-Йорк, Нью-Йорк». А «Кабаре» пришлось смотреть несколько раз, потому что каждый раз, послушав Минелли, я забывала обо всем и сюжет как-то ускользал. Вот и нельзя ее красивой назвать, а для меня она красавица! Для меня она лучшая на свете певица. У меня от ее голоса сердце замирает.

Вот это самые любимые мои певцы. И как-то удивительно, что есть люди, называющие себя певцами и вколачивающие в асфальт звезды собственного имени. Я всегда таким поражаюсь. Но нет предела ни людской глупости, ни людскому самомнению…

До сих пор не пойму, почему вся мощь советской идеологии, включая комсомол, партию и СМИ, была направлена именно на рок-н-ролл и буги-вуги. Правда, они и у себя на родине считались непристойными и аморальными, а старшее поколение просто травило Элвиса Пресли, всячески его проклиная и стараясь запретить. Но там хоть брюк не распарывали, хвосты не отстригали и из комсомола (а заодно из института) не исключали. У нас же попросту предавали анафеме, а главным идейным врагом считался джаз. Карен Шахназаров в своем фильме ничего не преувеличил. Лозунг «Сегодня ты играешь джаз, а завтра родину продашь» был актуален во все времена, невзирая на то, что и главный герой, и реальные поклонники джаза резонно уверяли, что это музыка угнетенных.

При этом на экранах шел фильм «Серенада солнечной долины», где играл оркестр Глена Миллера, а «Чаттанугу» исполняли представители угнетенного народа, и все это не запрещалось и не вырезалось — парадокс!

Нужно сказать, я впервые увидела, как танцуют рок-н-ролл, годах в семидесятых, где в телевизоре показывали акробатический вариант. До этого — только в фильмах, где танец неумело изображали всякие алкоголики, тунеядцы, хулиганы… которых вешали на доску позора.

Потом вдруг произошло второе явление чарльстона. Сам танец был очень популярен в двадцатых годах прошлого века и тоже не встретил одобрения. Распущенность сплошная.

И тут в начале шестидесятых показали то ли чешский, то ли польский клип на песенку «Бабушка, научи меня танцевать чарльстон», где симпатичная девушка уговаривает старенькую бабулю «завести старенький граммофон» и вспомнить молодость.

Как ни странно, власти к чарльстону отнеслись довольно спокойно. Я танцевала чарльстон на выпускном в школе, а потом на собственной свадьбе. Гости до сих пор вспоминают. Кстати, ни в каких википедиях об этом не пишут. Странно.

Одновременно со вторым пришествием чарльстона народу стали упорно навязывать финскую групповуху — танец летка-енка. Народ выстраивался в цепочку, танец был довольно легким. Прыжок вперед, еще три прыжка, ноги влево — ноги вправо.

Танец приживался плохо. Да так и не прижился.

И тут стоим мы с Томой Корсунской на улице, подходит к нам сосед Равиль и объявляет о новом танце. Твист называется.

Туфли у него черные, узконосые, блестящие, и такие он ими кренделя выделывает, что я аж задохнулась от зависти. Мне ни за что не освоить!..

Оказалось, освоила.

Не так уж и сложно.

Да, насчет «твистуге». Идешь, бывало по улице, а там самопальные музыканты бренчат на гитаре и орут во всю мочь: