Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Вот и получилось: что заработала, то и проездила.

Как-то был у нас с мужем разговор.

— Умные люди деньги копят! А не шляются по свету и швыряют их черт-те на что! — бушевал муж.

Нужно сказать, я из-за границы ничего не привозила, кроме подарков друзьям и близким, как понимаете, недорогих. По магазинам в поисках шмоток не бегала. Тогда мне казалось, что к гробу багажник не прицепишь. И что главное — воспоминания.

— И ладно, — ответила я. — Буду старой, больной и дряхлой, ничего, кроме хлеба с кефиром, не понадобится…

Вот сейчас сижу размышляю. Так уж ли была права? Конечно, мне особенно ничего не нужно. Если не считать лекарств, конечно. Ну и средств на докторов… Сын, конечно, еще как помогает. Но не стыдно ли сидеть на шее у сына, промотав все сбережения, как гусар за рулеткой?

А иногда думаю: зато я такое видела, такое… И мыс Рока со страшно бурлившей под обрывом водой. И веселый студенческий город Коимбру. «Коимбра, чудесный наш город… сколько связано с тобою»…

И звенящий детскими голосами город Кентербери.

И суровые меловые скалы Дувра.

И дом адмирала Нельсона.

И Хэмптон-Корт, дворец Генриха VIII, где цветут поля нарциссов и куртины гиацинтов.

И аббатство Сен-Мишель, новое чудо света.

И город-праздник Синтру.

И город-шкатулочку Таормину, куда нужно подниматься на лифте.

И сказочный Толедо с узенькими улочками и светящейся картиной Эль Греко.

И Гроб Господень в Иерусалиме.

И вырастающий словно из-под земли Миланский собор.

И развеселый город Кельн, над которым не властна даже черная громада Кельнского собора, позади которого почему-то идут поезда.

И необыкновенный, фантастический город Геную.

И Вену… я люблю тебя, Вена, горячо, неизменно… С позолоченным Штраусом, с невероятной оперой.

И еще одну оперу. В таком же фееричном Будапеште.

И могилу Бен Бецалеля в Праге.

И сад какого-то графа на Мальте.

И домики для бездомных кошек. Там же.

И неправдоподобно прозрачные, голубовато-зеленые, цвета хризопраза горные озера Австрии и Швейцарии.

И домики XI века в Брюгге.

И суровый Гент.

И знаменитую деревню Гретна-Грин, о которой пишут во всех дамских романах. Просто рыдала от любви к истории.

И замок того самого графа Уорика, делателя королей.

И Чекпойнт Чарли.

И баржи на каналах Амстердама.

И музей Ван Гога.

И кафе, брюссельское кафе «Лебедь», где Маркс с Энгельсом обсуждали «Капитал».

И «Русалочку».

И взлетевший в небо замок Нойшванштайн, Новый лебединый утес. Творение, вдохновленное несчастным полубезумным Людвигом II Баварским.

И картины Мунка в музее Осло.

И остроконечные крыши Стокгольма.

И уличные оркестры в Венеции и Копенгагене.

И такие красивые, такие светлые, такие необыкновенные Сисси и Грейс Келли, портретами которых увешаны Хофбург и дворец князя Монако. И такие несчастные… Не родись красивой…

И удивительные каминные вазы заставленного букетами Букингемского дворца.

И мост ювелиров во Флоренции.

И могилу Беатриче…

И балкон Джульетты.

И Айя-Софию.

И заваленный мусором Палермо…

И еще, еще, еще, еще…

По ночам лежу — перебираю.

И такое счастье.

Было же все это.

Багажник к гробу вряд ли прицепишь, но вдруг унесешь воспоминания? Может, ТАМ они останутся с тобой?

Как вы относитесь к сносу памятников? Я — плохо. Памятник — от слова «память». Люди, лишенные памяти, ненавидящие собственное прошлое, собственную историю, собственную родину, эти памятники уничтожают. Я всегда считала, что если уж памятники демонтируют (заметьте: демонтируют, не разбивают, не уничтожают), их нужно свозить в какое-то место, где устроить нечто вроде музея прошлого. Когда снесли памятник Дзержинскому, его все-таки не уничтожили, а отвезли в такое место, где и сохранили. Как ни крути, а этот человек вошел в историю и навеки там останется. Я бы и памятники Сталину не уничтожала. Это тоже история. Меня как-то спросили: «А памятник Гитлеру?» Должна сказать, что ни памятников Гитлеру, ни памятников Геббельсу или Гиммлеру, а также Герингу не существовало вообще. Но вот бункер Гитлера в Берлине есть и сохранен. Хорошо это или плохо — не мне судить. Я констатирую факт. Как сохранен пропускной пункт Чекпойнт Чарли. Как сохранен остаток Берлинской стены. Потому что история. Я не слыхала о том, чтобы за границей сносили какие-то памятники (если не считать Бастилии, да и то зря снесли). Потому что история. Историю помнить нужно.

Когда-то, в недоброй памяти 1918 году, революционеры, пылая неправедным гневом, снесли памятник Александру II, сделавшему для России столько, сколько мало царей сделали. Прозвание у него было Освободитель… Вот его и отблагодарили, сначала убив, а потом снеся памятник. Надеюсь, что память при этом не уничтожили.

В моем родном Ташкенте памятники снесли повсеместно. Что не снесли, то постарались запихнуть подальше с глаз. Вроде памятника Горькому, Сабиру Рахимову (таким человеком гордиться нужно, цветы к подножию класть). Памятник кузнецу Шамахмудову, совершившему тихий подвиг, одно время задвинули куда-то на границу Ташкента… Правда, остались фильм и книга. Их не задвинешь, не уничтожишь. И какая была радость, когда его поставили на прежнем месте!

Это были люди. Благородные, честные, порядочные люди, память о которых, видимо, нужно стереть. Ну, то, что памятники Гоголю, Фрунзе, Куйбышеву снесли, это понятно. Неугодная история. Оставили, правда, памятник Пушкину, но перенесли с привычного места в другое, куда подойти трудно. Вместо памятника Карлу Марксу стоит памятник душегубу, жестокости которого Гитлеру не снились, после чего убили сам Сквер.

Снесли памятник четырнадцати ташкентским комиссарам. Пусть они не вызывали у меня особенных симпатий, но это люди, отдавшие жизнь за идею. И одно это достойно уважения. И уж совершенно непонятно и неясно, почему уничтожили аллею Поэтов, когда-то тянувшуюся от бывшего Театра эстрады на проспекте Навои (потом там был русский ТЮЗ) … А больнее всего почему-то — вандализм, с которым разбили фигуры на великолепном здании времен сталинского ампира: Ташкентском пединституте. Трагически не повезло автору Ольге Максимилиановне Мануйловой, киргизскому скульптору. Ее скульптуру «Бубнист» перед павильоном «Узбекистан» на ВДНХ уничтожили. Оставались скульптуры на фасаде пединститута. Уничтожили. Какие-то работы, видимо, еще остаются в Бишкеке, но неизвестно, сохранились ли.

Бессмысленное, тупое варварство, насколько я поняла, распространено не только в Узбекистане и России, а на просторах всего бывшего СССР.

Историю невозможно убить, правда, можно переписать. Все равно найдутся те, кто будет помнить правду.