Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Тогда и свидетели были: две Лоры, Осадчук и Гайдашенко.

Не было фотографов с камерами, которые снимали видео свадьбы. И сама свадьба была скромнее некуда — 20 человек, в доме на Навои, 14. Мама нафаршировала два ведра рыбы, и мы весело тащили ее пешком от моего дома на Малясова. Две запеченных индейки, уже не винегрет, а оливье, правда, со сметаной — майонез тогда был только в мечтах.

Интересно, что в первом свидетельстве о браке мое отчество записали неправильно. Мы сдали его на переделку. Во втором свидетельстве датой регистрации было указано 30 декабря 1964 года, а регистрировались мы 29-го числа. Ну уж тут мы плюнули и решили от греха подальше ничего не переделывать. С тех пор празднуем три дня: собственно свадьба состоялась 31 декабря…

Через недельку состоялась еще свадьба — на этот раз чисто студенческая. Очень бедная. Невеста была детдомовкой, а родители жениха не желали иметь в семье невестку без рода и племени. Сын пошел наперекор, так что свадьбу праздновали в общежитии, столы были застелены калькой, на столах стояли тарелки с покупной баклажанной икрой, винегретом, колбасой и сыром, а вино в Ташкенте всегда стоило копейки.

Года через два невестин наряд обогатился роскошными шляпами, вот я завидовала! Шляпы казались мне верхом элегантности, зато теперь кажутся просто нелепыми…

А вскоре появились первые отделы для новобрачных. Поначалу они находились в простых универмагах, по крайней мере так было в Ташкенте, потом в Москве открылись специальные магазины. Конечно, мне туда хода не было, но нужно отдать должное московским властям: когда в восемьдесят девятом году мы праздновали серебряную свадьбу, нам дали пропуска в такой магазин. Тогда уже продавались подвенечные платья, но для «стариков» был специальный отдел, где можно было купить всякий дефицит: и обувь, и одежду, и хрусталь, и духи. Я ездила туда каждый день, и каждый день «выбрасывали» что-то новое. А кроме этого нам дали пропуска в знаменитый сорок первый гастроном на Лубянке, где можно было заказать все, причем без ограничения. Чем я и воспользовалась. Зеленоградские власти поступили проще: по пять банок черной икры.

В общем, свадьба получилась замечательная. Гораздо роскошнее моей первой.

Когда замуж выходила моя подруга Лариса, ее мама Нина Алексеевна сняла помещение строительной организации. Гостей была уйма, свадьба — роскошной, с икрой красной и черной, салатами, сырокопченой колбаской и т. д. Могу с гордостью признаться, что для этой свадьбы меня попросили испечь эклеры. Я и стала печь. В духовку входили 30 штук эклеров. Я напекла две корзины, отчего заполучила волдырь на всю ладонь: когда в заварное тесто вбивают яйца по одному, нужно очень хорошо размешивать, а тесто не поддается… Потом эклеры пустили с шутливого аукциона. Так что и я вошла в историю.

В ресторанах свадьбы стали праздновать годов с семидесятых. Тогда отдельные залы для новобрачных не отводились, праздновались одновременно свадьбы, юбилеи, дни рождения, за столиками сидели и простые посетители. Но в основном свадьбы по-прежнему проводились дома. Это сейчас гостей приглашать не принято. Не то что раньше. Зато хозяйкам хлопот меньше.

И в Узбекистане появились тойханы — специальные павильоны для проведения праздников.

Отошли в прошлое старые обычаи. Только пышные свадьбы остались. С кучей гостей, с безумными тратами, «кто кого перевыпендрит»…

Бывает ли у вас ощущение беспричинного счастья? Не по поводу, не в праздник, даже не в день рождения или на Новый год, а просто так?

У меня раньше бывало. Довольно часто. Когда на душу ложится кружевная тень и тебе так легко, так свободно, что кажется: вот-вот взлетишь. Паришь, почти не касаясь подошвами асфальта.

Однажды нечто подобное я испытала лет в пятнадцать, когда во время летнего дождя открыла окно и, сидя на подоконнике, слушала пассакалию Баха. Некая идеальная гармония, когда сошлось все: дождь, любимая музыка, состояние души… Или когда одна, совсем одна идешь по улице в чужом городе чужой страны, свободная, совершенно не зависящая ни от времени, ни от гида, ни от начальства… Идешь и всем существом впитываешь воздух легкомыслия, веселья, полного довольства. Как в городке Кентербери. Вечный праздник. Или в Копенгагене, где куча народа собралась послушать потрясающий уличный оркестр. Или идешь по тому Алайскому, вдыхаешь запах зелени, любуешься редиской или клубникой и понимаешь — вот она, жизнь! Не какая-то обыденщина!

Подобные минуты, повторяю, бывают не так часто, как хотелось бы. Но бывают. Иногда после прочитанной книги. Правда, последнее время книги, когда-то казавшиеся идеальным воплощением мечты, видятся мишурной обманкой.

Даже «Алые паруса». Именно они.

Когда-то я, семнадцатилетняя дурочка, познакомилась с московским начинающим писателем Евгением Гуляковским. Недалеко от Ташкента снимался первый фильм по его сценарию, нужно сказать — ниже среднего, давно забытый. «Над пустыней небо».

Странные это были отношения. Абсолютно платонические. Это сейчас под отношениями подразумевается нечто вполне конкретное. Но не тогда. Он уезжал, приезжал, отношения тянулись…

Вот он был помешан на «Алых парусах» или говорил, что помешан. Вроде отождествляя меня с Ассолью. Да и сама я тогда боготворила Грина.

Это потом, много позже поняла, что феерия — феерия и есть. Евгений был очень дружен с Эмилем Лотяну, у которого отношения с его музами всегда были вполне конкретными. Вот они оба и превозносили «Алые паруса».

Сначала мне не понравился фильм. Несмотря на Ланового. Не передавал фильм гриновского волшебства. Слишком простой.

Но тогда мне казалось: еще немного, вот-вот — и приплывут они, паруса.

Нет. Не приплыли. И ни к кому не приплыли. Кроме Ассоли.

Мечты осуществляются только… ну вы сами понимаете. Сидя на месте, вряд ли чего-то дождешься. Так что больше я в алые паруса не верю. Алых парусов мало. Куда больше грязных и наглых…

Так что теперь моя душа воспаряет крайне редко. И вдруг на днях…

Просто старый детектив. По Аркадию Адамову. «Инспектор Лосев». Смотрю вполглаза.

Такая ностальгия! Московская ранняя осень. Листья, плавающие в Чистых прудах. Старики и влюбленные на скамейках. Прозрачный воздух. Видно, что тепло. И музыка. Чудесная музыка Владимира Дашкевича. Слушать и слушать. Молодые Андрейченко, Удовиченко, Владимир Носик, Игорь Владимиров и много-много прекрасных актеров.

Но главное — музыка. Будоражит душу. Хорошо, что случайно напала на фильм, и даже содержание особого значения не имеет.

О, какое длинное заглавие получилось. Это называется, вторую книгу закончила. И тут же третья напрашивается. Вряд ли, но вдруг?